Полное погружение - Сергей Александрович Васильев
София задумалась, словно решала, продолжать ли игру в Шерлока Холмса.
— Вы не считаете для себя зазорным «voyager sans accompagnement» (путешествовать без сопровождения — фр.), не привыкли ездить в экипаже, зато обожаете авто… Когда вы смотрите на них у вас загораются глаза, как у человека, встретившего давнего хорошего знакомого… — продолжила она.
— И какой же вывод вы сделали? — задав вопрос, Вася перестала жевать и дышать, ожидая приговора.
— Такое имя могли вам дать такие же карбонарии, каким является князь Кропоткин. Вы совсем недавно прибыли в Россию из страны, где автомашин на улицах больше, чем повозок, скорее всего, из Америки, и по каким-то причинам вынуждены скрывать своё аристократическое происхождение, как бедняжка Лизи…
— Лизи? — переспросила Василиса, — меня почти так же называл один… знакомый…
— Господи, — София прижала пальцы к вискам, — я боюсь запутать вас и запутаться сама… Не знаю, с чего начать…
— Начните с объяснения абсолютно неожиданного обращения Изольды Тимофеевны ко мне, как к княжне, — быстро проговорила Вася, радуясь, что может, наконец, съехать с темы своего происхождения и появления в этом времени.
— Тогда я должна рассказать про Лизи… Елизавета Васильчикова — очаровательная, пылкая и восторженная девочка… Кстати, вам что-нибудь говорит эта фамилия?
— Фамилия известная… То ли герой Бородино, то ли секундант Лермонтова.
— И то, и другое, — кивнула София, — вот видите, я не ошиблась, у вас очень разностороннее образование. Однако, вернемся к Лизи. Скоро вам станет ясно, почему я вам про неё рассказываю.
София Фёдоровна поведала, что мама Лизы, Мария Александровна Васильчикова, с 18 лет была фрейлиной императрицы Александры Фёдоровны, но последние 20 лет не состояла при дворе и жила в Австрии, в имении, принадлежащем князю Францу фон Лихтенштейну, служившему до русско-японской войны австрийским послом в России. Князь, скорее всего, и является отцом Лизы, хотя в официальный брак Мария Александровна никогда не вступала — без разрешения императора это было невозможно.
С начала войны Марию Александровну взяли под домашний арест, и любые контакты с ней прекратились. Однако, весной 1915 года она смогла передать императору Николаю II письмо, где сообщала об интригах союзников России по Антанте с целью свержения монархии. Потом было ещё одно письмо — о готовности Германии и Австрии прекратить войну с Россией. Оба эти письма остались без ответа. Тогда Мария Александровна решила вместе с Лизой сбежать из-под ареста в Австрии и лично приехать в Петербург через нейтральную Швецию. Говорят, что у неё на руках были неопровержимые доказательства участия Англии и Франции в заговоре против престола, а также личное письмо Вильгельма II императору России с предложением мира.
— Судя по всему, княгине не поверили, — с сожалением произнесла Василиса.
— Ещё хуже, — вздохнула София, — её обвинили в сношениях с врагами империи и в шпионаже в пользу Австрии. С неё прилюдно сорвали шифр фрейлины и отправили под полицейский надзор в Чернигов, где она пребывает до сих пор в депрессии, страдая от ипохондрии.(*)
— Обидно, — прокомментировала Василиса.
— Очень, — согласилась София. — Тут мы подходим к самому трагическому эпизоду. Юная Лиза, не желая прозябать в бездействии в черниговской глуши рядом со своей матерью, сбежала в Екатеринослав, в Екатерининскую общину сестёр милосердия, где уговорила взять её в действующую армию. Так она оказалась простой санитаркой на госпитальному судне «Портюгаль»…
— Я слышала это название, — Василиса сразу вспомнила, как, переделывая сценарий, читала про совсем не русское название отечественного корабля, — его потопила германская подлодка, правильно? Погибло тринадцать сестёр милосердия…
— Четырнадцать, — София потупила глаза, — Лиза не состояла в списках, её должны были туда внести. Эти документы выхлопотала для неё старшая сестра баронесса Мейендорф… Они пришли почтой на моё имя и ждали здесь, в Севастополе… И вот оно как вышло…
Василиса и адмиральша синхронно замолкли. Одновременно прекратилось звяканье посуды на кухне, и вся кофейня погрузилась в вязкое, обжигающее молчание.
— Значит, там, в госпитале, — с трудом поборов волнение, произнесла Стрешнева, — вы сказали, что я — это она?
— Да…- София снова потерла пальцами виски, словно пытаясь избавиться от головной боли, — миссия Марии Александровны и её опала были встречены в действующей армии с сочувствием и симпатией к ней, и я не сомневалась, что моя маленькая ложь мгновенно изменит отношение к вам… Так оно и вышло… А ещё я буду счастлива, если этот паспорт и свидетельство смогут хоть кому-то пригодиться, принести пользу… Ведь я своими глазами видела, как вы умеете оказывать первую помощь.
Она расстегнула сумочку, вытащила оттуда и положила перед Васей две невзрачные книжицы. Паспортная — в тёмно-синем коленкоровом переплёте, без каких-либо надписей, тиснений и вензелей, очень простая, по сравнению с роскошными современными документами. Вторая — «Свидътельство сестры милосердiя военнаго времени» с красным крестом на простой, шершавой, не очень качественной, перехваченной скрепкой бумаге.
— Берите, не раздумывайте и не сомневайтесь, — произнесла София, глядя, как робко разглядывает Василиса документы, — я не просто ваш должник, но и товарищ по несчастью. Мы вместе пережили кораблекрушение и только поэтому должны помогать друг к другу. Уверена, что у вас есть веские причины, не позволяющие обратиться к покровителям, выхлопотавшим вам место на этом несчастливом для всех нас транспорте…
— Да, — грустно улыбнулась Василиса, — к ним обратиться нет никакой возможности…
— Я так и поняла, — кивнула София, — а этот мальчик… мичман, к которому вы пришли в госпиталь, к сожалению, пока вам не помощник. Амнезия — это ужасно…
— Вы так добры ко мне, — с чувством произнесла Василиса, теребя обложку паспорта, — а чем я могу вас отблагодарить?
— Больше, чем то, что вы совершили, сделать невозможно, — покачала головой адмиральша, хотя… Я здесь никого не знаю, и если вы согласитесь сопровождать меня там, где одинокой женщине появляться не комильфо…
— Но, если не ошибаюсь, вы ехали к мужу?
— Да, ехала к мужу, — горько усмехнулась адмиральша и замолчала, закусив губу.
— Муж объелся груш? — осторожно предположила Василиса.
София вздрогнула, словно её вырвали из летаргии, непонимающе посмотрела на Васю, заморгала глазами. Через секунду шутка
