Сирийский марафон. В тени летучей мыши - Григорий Григорьевич Федорец
Лицо Карабаса немного напряглось:
– А здесь… М-м-м, сквозняки, уважаемый Алекс?
– Точное определение! Сквозняки – это в точку. Кажется, ваше имя в переводе с тюркского означает «командир»? – Майор пропустил вперед себя турка.
Они минут пять неспешно шли по кривым и горбатым улочкам Старого города. Изредка попадались прохожие, в основном туристы.
Карабас остановился, чтобы прикурить.
– Герр Алекс, может, перейдем на русский? Попрактикую язык Пушкина и Достоевского.
– А почему бы нет? Давайте попробуем. Как понимаю, русский язык преподавала вам явно не дряхлая няня. Курсы в военной академии? Соответственно, про буденовку слышали… – Майор вышагивал впереди, разглядывая многочисленные вывески.
– Военный головной убор русской армии типа остроконечного шлема. Лет сто назад, – небрежно, как из словаря, выдал тираду Карабас.
– Верно. А такой герой советского эпоса, как Штирлиц, вам знаком? Нет? Объясняю, это русский Джеймс Бонд. Теперь анекдот в нашу тему. Штирлиц брел по Берлину и недоумевал, что же выдавало в нем русского разведчика: то ли буденовка, надетая набекрень, то ли тельняшка навыпуск, то ли волочащийся сзади парашют. Все здесь обычно смеются, но для вас сие не обязательно. Тем более мы уже на месте. – Кайда широко улыбнулся.
Они остановились перед магазинчиком, стеклянные витрины которого были покрыты толстым слоем пыли, а затертые ступени из туфа явно были времен последнего дня Помпей. Выцветшая вывеска извещала о продаже персидских ковров.
Турок остолбенел:
– Мы сюда? Здесь явка? Вы что, в детстве начитались шпионских романов? Серьезная спецслужба не должна придерживаться штампов и…
– Про штампы – в десятку. Здесь можно не конспиративную встречу проводить, а боевик снимать. Давайте зайдем внутрь. Не будем отсвечивать. – Майор сделал простецкое лицо.
– Ну хитрованы… – Обескураженный Карабас покрутил головой.
– Да боже упаси. Святая простота и лапотность, – вздохнул Кайда, спускаясь по ступенькам.
Перешагнув порог скрипнувшей до мороза по коже двери, они очутились в просторном зале. Стены были увешаны коврами пестрых расцветок и замысловатых узоров. Немного в стороне, на низком диване, обтянутом кожей апельсинового цвета, сидели двое. Перед ними на ультрамодном столике из стекла благоухали ароматом кофе две чашки. Увидев вошедших, один, мужчина в возрасте, с выпирающим из-под длинной рубахи брюшком, встал. Второй, это был Чупа-Чупс, остался сидеть.
Подойдя ближе, Кайда вопросительно посмотрел на толстячка. Тот коротко кивнул и указал рукой на малозаметную дверь в стене. Майор, жестом пригласив Карабаса следовать за ним, направился к двери.
– Вот, уважаемый Алтамиш, знакомьтесь, это человек Центра. – Кайда встал рядом с Мирзахмедовым. – Теперь работать будете с ним, а я вас покидаю.
– Алекс, вам предстоит в ближайшее время посетить те места, где состоялось наше… м-м-м… знакомство? – Турок повернулся к майору.
– Вполне. Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом. Так, по-моему, в Священном Писании сказано? – мягко улыбнулся Кайда.
Карабас удивленно взглянул:
– У вас в стране действительно произошли большие перемены, если офицер военной разведки цитирует Книгу притчей. Задержитесь на минутку, это может быть важным. На прошлой неделе мой коллега с базы Инджирлик вскользь сказал, что командование перебрасывает две эскадрильи F–16 для усиления патрулирования границы с Сирией. Но главное, есть негласный приказ командующего ВВС при нарушении воздушной границы любыми самолетами хоть на километр немедленно их сбивать. В Латакии работает ваша штурмовая авиация. Я спросил его: «А если это будет русский самолет?» Он ответил, что надо их поставить на место, чтобы не лезли куда не надо.
Майор переглянулся с москвичом.
– Спасибо за информацию. Это важно. Прощайте, господин Алтамиш. Может, еще свидимся.
Глава 6
На границе тучи ходят хмуро
Шустрый автобус наматывал километры, постепенно заползая в горы. Вокруг тянулась малонаселенная местность, но, к удивлению Кайды, пассажиров не становилось меньше. Парни разместились по всему салону, стараясь не выглядеть группой. За все пять часов ни одной проверки полицией или армией не случилось.
«Странно, граница в двадцати километрах, а здесь пастораль. Только туристов не хватает для полноты картины», – размышлял майор.
Один раз, в начале пути, автобус обогнал небольшой конвой из трех армейских грузовиков, стоявших у обочины. Солдаты, судя по нашивкам пограничники, расслаблено курили, устроившись в тени грузовиков.
В деревню Гезлекчирел, конечный пункт маршрута, приехали далеко за полдень. Обжигающее, будто виноградная водка, турецкое солнце начало заваливаться за горы. Площадь автобусной станции, одуревшая за день от жары, вымерла. Кроме группы майора сошли еще семь человек, которые быстро разошлись в разные стороны. Кайда огляделся по сторонам в поисках местных обывателей.
– М-да, ни одной живой души. Только собакевошна валяется в тени. Придется посетить местный автовокзал на предмет рекогносцировки, – пробормотал майор.
Слух Хоттабыча, стоящего рядом, не подвел:
– Глухомань, япона матрена.
Офицеры переместились в тень от здания автостанции, присев на корточки, закурили.
– Со мной или?.. – Кайда направился к зданию.
Хоттабыч делано вздохнул:
– Иду, с солнечным ударом повременим.
– Уважаемый, нам посоветовали обраться к вам. М-м-м… за помощью, – жевал фразы на ломаном английском Кайда, требовательно глядя в глаза толстяка.
Тот развалился в кожаном кресле с сонным выражением на широкой, как расплющенный урюк, физиономии.
«Обкуренный, что ли?» – мелькнула мысль у майора.
Торговый павильон, к хозяину которого их направил администратор автостанции, находился в дальнем конце деревни. Идти пришлось минут двадцать по старым улочкам с отбитым по краям асфальтом, мимо заборов из дикого камня, за которыми виднелись фруктовые деревья.
– Ни одного селянина. Кошки не мяукают, собаки не лают, коровы не мычат. – Хоттабыч, одетый, согласно текущей легенде, в потрепанные джинсы и лонгслив с застиранными пятнами, одной фразой высказал общее мнение о Гезлекчирел. – Полный отстой. Тухляк!
Толстяк продолжал молчать, на манер метронома мотал взгляд с Кайды на Хоттабыча. В помещении, напичканном всякой всячиной, от почерневших бананов до ушных палочек, сонную тишину нарушал только дребезжащий звук одинокой мухи. Зеленобрюхая красотка похаживала по краю открытого деревянного бочонка с маринованными оливками, потирая лапки и сердито жужжа.
– Может, он глухой? Или даун? – Хоттабыч наклонился к самому уху майора.
– Хрен его знает, не должно быть, – начал Кайда.
– Не глухой и не даун. Вы кто? – на русском с азербайджанским акцентом выпалил толстяк. Глазки смотрели твердо и зло.
«Оп-па, ожил сын Баку и окрестностей. Поди, бывший гаишник. Выгнали за взятки. Пришлось вон в какую дыру забиться. Тогда держи ухо востро. Такие, как правило, продаются и нашим, и вашим. Наверняка полиции стучит», – мелькнуло в голове майора.
– Уважаемый Баят, нам посоветовали обратиться к вам за помощью. – Кайда подавил улыбку.
– Кто? – Толстяк насупил брови, стараясь выглядеть грозно.
Высоченный Хоттабыч с непроницаемым лицом подыграл:
– Уважаемый, говорят