Сирийский марафон. В тени летучей мыши - Григорий Григорьевич Федорец

На удивление, толстяк успокоился так же внезапно, как взорвался:

– Хорошо. Идите за мной.

Радостно выдохнул диван, освобождаясь от туши Баята. Шаркая сандалиями по каменному полу, в шароварах и маленькой шапочке на затылке, он напомнил майору маркитанта при войске янычар.

Раздвинув тяжелые, в серой пыли гардины, толстяк отворил спрятанную за ними двухстворчатую низкую дверь, за которой начиналась лестница вниз. Приглашающе махнув рукой, он начал спускаться. Кайда и Хоттабыч последовали за ним. Зазевавшись, Хоттабыч едва не расшиб лоб о притолоку.

Лестница оказалась короткой и закончилась в соседнем помещении, на метр ниже торгового зала. Здесь было свободнее, в углу вольготно расположился такой же, как в зале, диван, выглядевший гораздо бодрее. Напротив стояли два кресла. Изящный низкий столик из красного дерева, на котором высились глиняный кувшин и горка стаканов тонкого стекла, дополнял уютный уголок.

Диван жалобно пискнул, принимая толстяка.

– Располагайтесь. Вода в кувшине. Не баре, сами наливайте.

Спустя тридцать пять минут Кайда и Хоттабыч вышли из этой пещеры Аладдина, не пряча на лицах удовлетворение. Группа расположилась в тени старого тиса, изображая безмятежный отдых.

– Старый хрыч, выдоил с нас кругленькую сумму… – Улыбаясь на все тридцать два зуба, Хоттабыч поправил грязноватую бейсболку.

Кайда двигался следом.

– Грошики – полбеды. Не стуканул бы, старый лис, отморозкам или полиции. Ладно, посмотрим. Кстати, все хочу у тебя спросить: откуда такой позывной?

– Привет из школьного детства. На уроках химии любил опыты ставить. Одну жидкость в другую льешь, она шипит, пузырится, еще и дым выбрасывает, как из лампы джина. Вот и прозвали Хоттабычем. – Парень широко улыбнулся.

– То-то у тебя дар на всякие минные штуковины. Молодец, химичишь нестандартно. Пошли войско подымать. Надеюсь, племянничек быстро объявится. Уходить будем, тормознись с Шопеном на пару. Надо посмотреть, не рванет ли этот боров куда. – Кайда посмотрел на быстро темнеющее небо.

Как таковой границы в классическом понимании, то есть с погранзнаками, колючей проволокой, прожекторами на вышках и прочей атрибутикой, не было.

Племянник, паренек лет шестнадцати, вел в темноте какими-то козьими трапами, а порой и без них. Перешли речку-ручеек, поднялись на сопку. Парняга остановился. Показав рукой назад, сказал по-английски:

– Турция. – И протянул открытую ладонь.

Кайда огляделся. Удовлетворенно кивнув, вытащил из кармана джинсовой куртки свернутые в рулончик доллары, отдал племяннику. Тот извлек из тощего рюкзака, что болтался за плечами, небольшой параллелепипед, оказавшийся детектором. Присев на лежащий рядом камень, вмиг развернул долларовый рулончик и стал водить по каждой купюре детектором. Через минуту проверка закончилась. Парень, достав из рюкзака темный лист бумаги, поманил к себе Кайду.

– Смотри. – Он, включив детектор, осветил бумагу, оказавшуюся крупномасштабной картой.

– Мы – здесь. – Парень ткнул пальцем в точку с отметкой высоты. – Спуститесь по северному склону. Начнется плато. По нему строго на юг. Километров через двенадцать будет заброшенная деревня. Туда нельзя, мины. Обойдете ее справа и дальше на юг. Семь километров пути, и выйдете на трассу. Она идет в Латакию. До шоссе сторонитесь людей. Много боевиков, ограбят и убьют. Всё. Я свою работу сделал. – Он потушил подсветку и убрал все в рюкзак.

– Спасибо, удачи! – Кайда протянул руку.

Глава 7

Сам погибай, но товарища выручай

На рассвете группа начала спускаться по склону. Тропинка змеей крутилась среди валунов, ныряла в заросли кустарника, обходила многочисленные осыпи. Под ними лежало каменистое плато с частыми пятнами зеленых деревьев и кустарников, изрезанное многочисленными морщинами дорожек и троп. Несколько раз внизу что-то бликовало. Бинокля не было, а разглядеть на таком расстоянии невооруженным глазом не представлялось возможным.

Чем дольше они двигались по плоскогорью, тем больше в душе Кайды росло беспокойство. Вокруг висела живая тишина: перелетая между кустами, насвистывали трели птицы; два раза натыкались на кроликов, устроивших ранний завтрак под кипарисами; свернувшись кольцами на камнях, грели бока гадюки.

Майор догнал идущего в авангарде Носорога:

– Капитан, как только спустились с сопки, душит поганое настроение.

– Аналогично, командир. У парней тоже поганое. – Длинные ноги Носорога метрономом отщелкивали пройденный путь.

Кайда еще больше нахмурился:

– Носорог, Хоттабыча в головной дозор, сам буду в арьергарде.

Через сорок шесть минут группа замерла. Носорог поднял сжатую в кулак правую руку. Бойцы медленно опустились на одно колено.

– Что? – Кайда в три короткие перебежки добрался до капитана. Тот замер в позе гончей, почуявшей дичь. Все тело превратилось в локатор, даже ноздри напряженно тянули воздух.

Вдруг послышался тонкий звук металла, характерный при взводе затвора. Легкий утренний бриз принес слабо уловимый запах подогретой пищи.

– Замерли. Где Хоттабыч? – Майор еще раз потянул ноздрями воздух. Запах окреп.

– Пятьдесят метров, кусты можжевельника. Справа, – прошептал Носорог, опускаясь за большой валун.

Майор по-пластунски заскользил между камней. Спустя несколько минут Кайда вернулся.

– Значит, так, прямо впереди километрах в трех бармалеи. Пикапы с тяжелым вооружением. Голов двести – двести пятьдесят. Здесь небольшой заслон. Двенадцать бармалеев. Завтракать изволят. Два поста. Ведут себя уверенно. Стадо непуганых идиотов. Будем обходить, придется крюк сделать.

Через три часа группа уже пересекла центральную часть плоскогорья, стремясь наверстать потерянное на обход время. Звук возник сзади, в небесах. Кайда, продолжая двигаться, оглянулся. Четверка серебристых самолетов заходила в район, где остались боевики.

– Вовремя мы проскочили. Вовремя… – Носорог поравнялся с майором.

– Да уж. Повезло. Прибавить шаг. – Кайда увеличил скорость движения.

Минуты через три сзади начало грохотать. Отбомбившись, одна пара Су–24 покинула район. Оставшаяся еще продолжала кружить, когда послышался хлопок. Группа замерла, обернувшись на звук. Штурмовик горел. Черно-красный шлейф тянулся за падающим самолетом. Второй скользил рядом, стараясь прикрыть товарища от невидимой угрозы.

– Твою мать, – сквозь зубы выругался майор.

Рядом стоял Носорог:

– Чего не катапультируются?

Кайда злобно зыркнул на товарища.

– Это я так, от беспомощности. Нет, смотри, парашюты. Блин, идут точно на басмачей. Что делаем, командир? – Капитан не отрывал взгляд от небес.

– Попробуем помочь. Возвращаемся. Темп движения максимальный.

Пах, пах, пах – захлопали впереди выстрелы.

Кайда взвыл, как от зубной боли. Один парашют ветром тянуло в центр плато, в их сторону, а вот второй опускался прямо на боевиков. Прикрывавший штурмовик, сделав боевой разворот, пустил вниз несколько трасс НУРСов, расчищая район приземления. Поздно, купол парашюта погас и, набирая скорость, понесся к земле.

Они засекли район приземления второго пилота и уже бежали не таясь.