За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

Сюда бы щит, — подумал Жерар. И тут же понял, что щит у него есть. Ножны в левом рукаве. Простые кожаные ножны с защелкой на устье. Но два слоя кожи нож может и не прорубить.

Еще несколько атак. Пьетро еще нисколько не устал и привыкал к новому противнику. Изучал его слабые стороны.

Жерар сменил стойку с правосторонней на фронтальную и пару раз попытался схватить Пьетро левой рукой за правую. Нет, не получилось. И подставить под удар внутреннюю сторону предплечья не получилось.

Пьетро в ответ тоже сменил стойку. Но у него захват за рукав прошел. Ведь у дублета рукава узкие, а у сутаны широкие. На самом деле, это Жерар подставился так, чтобы его схватили за рукав, но не за руку.

Жерар накрыл правую кисть Пьетро своей левой. Пьетро даже хмыкнул от удивления. Сразу же повернул клинок и резанул по предплечью. По ножнам. Жерар бросил стилет назад и ухватил Пьетро теперь и за левую руку.

Вырываться из захвата надо обязательно, если враг тебя схватил с каким-то только ему, врагу, ведомым умыслом. Но монах не дал генуэзцу времени освободить хотя бы одну руку. Жерар перекатился назад, на спину, увлекая за собой Пьетро. Сразу же пнул противника в живот и, падая, перебросил его через себя. Тем самым русским приемом, который всем демонстрировал Устин. Всем, кроме Пьетро, который не покидал кузню.

Жерару этот прием сразу понравился. Он еще вчера попросил Устина показать подробнее, а простодушный русский ничего не заподозрил и показал. Ловкий от природы и от образа жизни Жерар научился бросать людей кувырком практически сразу.

Пьетро при всем своем боевом опыте никак не ожидал подобного экзотического трюка от фехтовальщика с коротким клинком. Перелетел через Жерара и плюхнулся… увы, не на утоптанную землю двора. Низом спины и задницей на один из сундуков алхимика.

— Аааа! — вскрикнул генуэзец.

И больше ничего не успел. Жерар перекатился и ударил его кулаком в лоб, чтобы затылок стукнулся о землю. Ударил еще раз. Схватил свой стилет и принялся колоть лежащего. Легкое, легкое, рука, горло…

Все, достаточно. Жерар запыхался. Из порезов текла кровь. Вся сутана в крови.

— Чертов генуэзец! Семь святых ему в печень! — богохульно выругался убийца.

Скинул сутану, разрезал ее на полосы, перевязал руку и ногу. Лишь бы кровь не текла. Перевязка далась ему на удивление легко. Как будто не первый раз, не второй и не третий.

Огляделся. На сундуке лежал аккуратно сложенный теплый плащ. Не то. Из одного мешка торчала коричневая тряпка. Ага, рабочий балахон алхимика. Не очень чистый и местами подпаленный, но не в крови. И безразмерный, любому подойдет. Накинул балахон, подпоясался поясом, снятым с Пьетро.

Быстрым шагом дошел до ворот, поднялся на место привратника. Телеги пока не видно. Похромал на второй этаж. На лестнице столкнулся с седым пожилым монахом. Брат Микеле, надо полагать. Нашел в себе силы спуститься, полюбопытствовать, что происходит.

Ударил брата Микеле стилетом. Готов. Вернулся к кузне. Затащил в дверь тело Пьетро. Вытащил ящик с песком, присыпал кровь. Кажется, ржание за воротами.

Поспешил к воротам. Там уже кричит какой-то крестьянин.

— Чего орешь? У тебя та телега, которую алхимик ждет?

— У меня.

— Заводи. Не заезжай, а заводи, места мало.

Жерар открыл ворота, и возчик зашел, ведя под уздцы пару лошадей. Неплохая телега. Даже очень хорошая. Массивная, крепкая, под тяжелые грузы. И лошади под стать. Мускулистые, сытые.

— Кузня в том углу.

— А Пьетро? — спросил возчик.

— С утра десять раз в сортир бегал. Попросил меня помочь погрузить, а тебе передавал, чтобы ты его подождал и без него не вздумал ехать.

— Ну, грузи. А добавишь пару грошей, так я и помочь могу.

— Половину дуката Пьетро дал на погрузку, — Жерар достал монетки.

— Это хорошо. Пьетро строгий, но не жадный, — улыбнулся возчик, — Как поделим?

— Я ногу подвернул. Давай мне четверть, тебе три.

— А давай.

Наверное, золото не в каждом сундуке или мешке. Но нет времени проверять, в которых. Грузим все. Добрых три дюжины мест груза, в том числе, совсем неподьемные двойные мешки. Вот в них, наверное, самое ценное. Где-то явно посуда. Где-то подписано. «Стекло», «Книги».

— Уф! — возчик вытер пот со лба, — Где там Пьетро-то?

Жерар убил и его, так же, как всех остальных. Тело перевалил через задний борт телеги. Вытащил из кузни мертвого Пьетро. Этот намного тяжелее. Вынул из телеги крепкий не сильно тяжелый сундук, поставил рядом. Присел, положил покойника себе на спину. Встал, подтащил тело к телеге, поднялся на сундук и сбросил покойника в телегу. Вернул на место сундук. Накрыл оба трупа плащом Пьетро. Взял лошадей под уздцы и повел к воротам. С грузом идут намного тяжелее, но идут, не упираются. Закрыл ворота, сел на козлы и стегнул лошадей. Тянут? Отлично тянут! Должны и в гору вытянуть.

От Санта-Мария-ди-Карпиче до Сакра-ди-Сан-Мигеле есть короткая дорога, но она идет по горам, и пешеход или всадник там пройдет хорошо, а тяжелая пароконная телега местами может и не пройти. Для телег есть дорога по долине Валь-де-Суза длиной почти в дневной пеший переход, который заканчивается крутым подъемом из долины к аббатству. Посередине пути на дороге стоит аббатство Сан-Антонио-да-Ранверсо. До заката часа четыре. Можно успеть. И можно подгонять лошадей, не опасаясь, что встанут на второй половине пути. За ночь отдохнут.

В Сан-Антонио-да-Ранверсо отец Жерар встретил дожидавшегося его скромного паломника, который приехал на еще более скромном осле. Если бы не знал, что это дон Убальдо, так бы и мимо прошел. Поздоровались, но за один стол не сели. Отец Жерар сел с монахами, дон Убальдо — с паломниками. До темноты туда же подъехала епископская карета с дамой и семьей дона Убальдо.

10. Глава. 27 декабря. Та самая телега

Еще вчера днем, двадцать шестого декабря, на постоялый двор на северной окраине Турина въехали двое усталых всадников.

Ден Мальваузен, настоящий, в отличие от некоторых, дипломированный врач и порученец губернатора Прованса Рене де Виллара. И Терцо, просто Терцо без фамилии, перевозчик краденого из Генуи.

Мальваузен и Терцо преследовали Тодта. Точнее, Тодта преследовал Терцо. Тодт приехал в Монцу на телеге, не ней же и уехал. Эта добротная телега из лучшей