Страницы из дневника - Владимир Амфитеатров-Кадашев

Владимир Амфитеатров-Кадашев

СТРАНИЦЫ ИЗ ДНЕВНИКА

Публикация С.В.Шумихина

Автор публикуемого текста родился 26 августа (ст. ст.) 1888 в местечке Смела Киевской губ. Он был старшим сыном писателя Александра Валентиновича Амфитеатрова от брака с певицей и преподавательницей музыки Александрой Николаевной (рожд. Левицкой). Учился в 8-й московской им. Г.П.Шелапутина гимназии и Императорском Московском университете, на историко-филологическом факультете.

Как литератор Амфитеатров-младший прочно и, вероятно, заслуженно забыт. Хотя отец и аттестовал его в письме к Амфитеатровой-Левицкой из Италии, куда сын приехал к нему: «Разносторонности поразительной, прочитал уйму /.../, историк, филолог...», крупных произведений Амфитеатров-Кадашев не оставил. Его литературный дебют состоялся в 1906 в журнале «Киевский театрал», но постоянно заниматься литературною работою он начал лишь шесть лет спустя, с 1912 в сытинском «Русском слове», сначала в Москве, а затем, с ноября 1914 по май 1916, в Риме, где был помощником своего отца, в то время состоявшего корреспондентом этой газеты «для всего Средиземноморского района». Среди попыток крупных литературных работ этого периода стоит отметить перевод романа Петрония «Сатирикон», сделанный совместно с К.А.Лигским, но оставшийся в рукописи. Вернувшись в 1916 в Россию, Амфитеатров-Кадашев сотрудничал в Петербурге в отцовских «Русской воле» и «Биче», «Вольности», «Новом Сатириконе»; в Москве — в «Новостях дня» (был помощником редактора), «Народоправстве», «Накануне» (не смешивать с позднейшим берлинским сменовеховским изданием). После революции оказался на «белом» Юге, где тоже печатался во множестве газет: в Харькове — в «Возрождении»; в Царицыне — в «Волгодонском крае»; в Ростове-на-Дону — в «Донской волне», «Приазовском крае», «Жизни»; в Симферополе —- в «Таврическом голосе»; в Ялте — в «Ялтинском курьере»; в Новочеркасске — в «Донских ведомостях» (в течение ноября 1918 — января 1919 был фактическим редактором газеты); в Екатеринославе — в «Екатеринославском вестнике». В 1920 редактировал газету «Южный курьер» в Ялте. Увлеченный кинематографом, он возглавил киноотдел Отдела пропаганды (бывшего Освага, т.е. Осведомительного агентства при председателе Особого совещания, сочетавшего пропагандистскую, деятельность против большевиков с функциями контрразведки), принял участие в создании нескольких фильмов. Отдельной книгой выпустил в Ростове под псевдонимом Роман Макошин брошюру «Что сделала Добрармия?» Затем — обычный путь русских беженцев — эвакуация из Крыма в ноябре 1920, Константинополь, Прага, Берлин, в конце жизни — снова Италия.

За границей Амфитеатров-Кадашев сотрудничал в «Руле» (Берлин), «Новой русской жизни» (Гельсингфорс), «Сегодня» (Рига), «Эхо» (Ковно) и др. газетах, печатался в альманахах. В Праге в 1922 в Славянском издательстве вышли его «Очерки истории русской литературы», в Берлине в том же году в издательстве Е.А.Гутнова две крошечные книжки рассказов «Зум-зум» и «Фрачник с хвостом».

По крайней мере до декабря 1930 Амфитеатров-Кадашев, циркулируя между Прагой и Берлином, участвовал в деятельности эмигрантских литературных объединений в Чехословакии («Круг», «Далиборка»). В дальнейшем он окончательно переехал в Германию. Сблизился с русскими нацистами, объединившимися вокруг газеты «Новое слово»[1]. Приветствовал на ее страницах тоталитарные режимы Европы: Франко, Салазара; успел откликнуться добрым словом на нападение Германии на СССР. Бедствовал. Есть сведения, что в конце жизни страдал психическим расстройством. Умер 23 февраля 1942 в Леванто (Италия), где за четыре года до этого скончался его отец.

Такова сухая биографическая справка, за которой изломанная жизнь и путь от фронды правительству Николая II, обличения «заразы антисемитизма» до полного принятия фашизма — в начале как движения, а позже и как режима.

Обеспеченная, безбедная молодость Амфитеатрова-Кадашева (в первую очередь благодаря крупным гонорарам отца, плодовитого и популярного писателя), проведенная в прекраснейшей стране Европы, близкое знакомство с писательской элитой — Горьким, Буниным, Леонидом Андреевым, с теми политэмигрантами из России, которые гостили то у Горького на Капри, то у Амфитеатрова в Кави де Лаванья, близ Генуи (среди них такие знаменитости, как Герман Лопатин и Владимир Бурцев), дружба с Зиновием Пешковым, женившимся в конце 1910 на Л.П.Бураго (машинистке А.В.Амфитеатрова), приемным сыном (точнее, крестником) М.Горького и братом будущего председателя ВЦИК Я.М.Свердлова, — все это слилось в некую «демократическую идиллию». Спустя несколько дней после столь чаемого Амфитеатровыми падения самодержавия эти «демократические» настроения без остатка смыла волна яростной ненависти к «российской свободе» в том выражении, какое она приняла после Февраля. Амфитеатров-père[2], впрочем, держался несколько дольше — в своем журнале «Бич» в номере, вышедшем после июльского выступления большевиков 1917, он писал, в свойственном ему стиле Тартарена из Тараскона:

Я, по крайней мере, покупаю револьвер — на случай обратного въезда Николая II или Михаила II в Петроград. Потому что этого позорного дня я пережить не намерен, а вы, продажные подлецы немецкой службы, и вы, бездарные слюнтяи у растерянной власти, делаете — одни активно, другие пассивно — все, чтобы дева свободы умерла изнасилованною, а потаскуха монархия вновь открыла в Зимнем дворце свой веселый дом.

Впрочем, говорить о синхронности дневниковых записей с внутренним самоощущением Амфитеатрова-fils’a[3] 1917 года приходится с большой осторожностью — о чем чуть ниже.

В 1924 в Праге Амфитеатров-Кадашев собрал вместе свои дневники и записные книжки, расположил их в хронологической последовательности и переписал в 11 одинаковых тетрадок. Опытный газетчик, он подсчитал количество букв в каждой тетрадке, выставил на последней странице их число, после чего продал их незадолго до того образовавшемуся (в рамках так называемой «русской акции»{1} чехословацкого правительства) Русскому заграничному историческому архиву. В 1945 архив был вывезен Советской Армией из Праги (это называлось «добровольным возвращением культурных ценностей СССР») и лег в архивный спецхран, большей частью ЦГАОРа, частью в другие «специальные» хранилища. Несколько десятилетий к отдельным из этих документов могли обращаться только единичные, проверенные историки, вроде автора книги «Агония белой эмиграции» Л.К.Шкаренкова. Нельзя утверждать с уверенностью, но возможно, что материалы РЗИА в какой-то степени использовались для оперативной разработки попавших в поле зрения МГБ—МВД русских эмигрантов Восточной Европы. В 1964 в результате малопонятных движений в структуре тогдашнего Главного архивного управления «Коллекция ЦГАОР СССР» (во имя секретности так назывался теперь РЗИА) подверглась дальнейшему дроблению — кстати, вопреки одному из важнейших принципов архивного дела, который в данном случае был нарушен с удивительной легкостью. При этом «политические» фонды остались в ЦГАОРе, а архивные фонды литераторов поступили в ЦГАЛИ СССР, пополнив его спецхран. В 1991 фонд 2279 (В.А.Амфитеатрова-Кадашева) в РГАЛИ был рассекречен.

Поскольку мы имеем дело со списком дневника (пусть и авторским), а отнюдь не с