Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина

Он эти монстеры с дефенбахиями на дух не переносит. На этом всё. Бывай здоров, дедуля, — неловко оцелютовал Марцель и встал. — Погоди, — хрипло попросил Иоганн. Глаза у него были мутные, дыхание сбилось, и контрольная установка в изголовье кровати начала пищать. — Ты видел Эву? Она здесь? — Вроде бы, нет, — пожал плечами Марцель.

А что? — Здесь была женщина, — неожиданно ясным голосом произнес Иоганн. Она принесла корзину желтых цветов и села у окна. «Женщина в синем платье, совсем как у Эвы». Прибор запищал совсем дико, и Марцель поспешно выскочил из палаты, чтобы не столкнуться с врачом. Пальцы, вымазанные одуванчиковым соком, почему-то щипало.

Он бегом добрался до реки, а там присел, рискуя свалиться в воду с крутого берега, и начал старательно отмывать руки. До встречи с Ульрике в заброшенном саду за сгоревшей школьной пристройкой оставалось около часа. Этого хватило, чтобы обойти все прилежащие кварталы вдоль и поперёк, наворовать яблок и почесать за ухом пару вредных зеленоглазых кошачьих подростков, нежившихся на тёплых камнях школьных развалин. Ульрике, в отличие от тысячи-тысяч женщин, оказалась пунктуальной и пришла ровно в полдень, как и было назначено.

— Привет, — зевнула она, — и о чём ты хотел поговорить? — Э-э-э… — протянул Мартель, виновата, косясь в сторону. — Вообще-то это не я хотел… Извини… — Алекс, выходи, я тебя слышу… Зашуршали кусты, и Мартель заранее втянул голову, опасаясь заслуженной затрещины. Но гнев пал не на него.

Ты… — Ульрике разом стряхнула апатию и зашипела как кошка. — Какое право имеешь ты здесь находиться, когда… — Да. Александр Декстер, больше похожий на священника в своей теперешней одежде, в черной рубашке и джинсах, чем в прежней робе, легко перемахнул через остатки фундамента и подбежал к ульрике. Та шарахнулась, беспомощно оглянулась на Марцеля и все поняла. — Это ты его позвал?

Ну да, — не стал отпираться Марцель. — Поговори с ним. Если не ошибаюсь, он внук Лайонелла Цорна. Черноглазый и черноволосый Александр Декстер улыбнулся. Я — сын его дочери. Небольшая разница, но она есть. Я тебя давно ищу, Ульрике. Человек по имени Джильда подсказал мне, как справиться с огнем, но положить конец всему можешь только ты.

Секунду назад он был далеко, и вдруг оказался перед Ульрике на коленях с запрокинутым, как в молитве, лицом. Прости меня за смерть твоей матери, пожалуйста. Во всем только моя вина. Прости меня за то, что ты осталась одна. Прости меня за то, что тебе пришлось уйти из Хаффельберга, и за то, что ты не можешь вернуться сюда навсегда. Прости меня за то, что многие из тех, кто был тебе дорог, погибли в огне.

Прости меня за то, что проклятие не удалось остановить после первого круга, и оно росло еще и еще. Человек слаб, и я слаб, прости меня за все!» Она застыла как вкопанная, и Декстер все говорил и говорил, глядя ей в глаза, и Марцель не чувствовал ни грана фальши. Хрустальный лабиринт вибрировал и звенел, покрывался трещинами и грозился рассыпаться в любую секунду, а потом Ульрикия вдруг протянула руку и коснулась лица Декстера.

— Я прощаю тебя, и это я виновата. Если бы я простила тогда, то кроме нее никто бы не умер. Ульрикия вдруг упала, как подкошенная, и из глаз у нее полились слезы, неостановимо, как тогда у Герхарда.

Александр Декстер подхватил ее и бережно прижал к себе. Хрустальный лабиринт рассыпался сверкающей пылью. Огонь в медной чаше горел ровно и спокойно. — М-м-м… — промямлил Марцель, глядя в сторону. — Кстати, мы завтра уезжаем. Без пятнадцати десять. Если хотите, можете проводить. — Ну, я пойду. — А вы поговорите пока, поговорите.

Декстер обнимал Улли-реке и что-то торопливо шептал ей на ухо. Марцель велел своей ревности заткнуться и медленно побрел к дырке в заборе. Шелтон наверняка успел уже разозлиться. Последнее утро в Хаффельберге побаловало солнечной погодой. Жара выдалась летняя, не читая сырости и холоду последних двух недель. Марцель щеголял в одной футболке и рваных джинсах, любовался миром сквозь бледно-лиловые стеклышки очков и доставал улерики просьбами встретиться как-нибудь где-нибудь.

Улирике отвечала не в попад и вообще была странно рассеянной, и взгляд ее казался обращенным вовнутрь. Шелтон посматривал на нее искоса, а потом вдруг подошел и положил ей руку на лоб, одновременно вгоняя себе иголку в ладонь. Прислушался и выдохнул удивленно. Улирике мрачно уставилась на него.

— Скажешь ему? Шелтон усмехнулся. — Нет, пусть это станет сюрпризом. Мысли у них были совершенно нечитаемые. Впрочем, сюрпризы начались еще утром, когда провожать напарников до станции пришли Декстер Суллирик и вместе. У Марцеля тогда от нехороших подозрений аж зубы свело. Но ничего, парочка общалась, хоть и дружелюбно, но достаточно прохладно. Скорее, как вынужденные союзники, нежели как друзья.

По дороге к станции лже-священник и вовсе деликатно приотстал, наткнувшись на что-то интересное на обочине, и потом следовал на расстоянии метров в тридцать. Шаг он прибавил только уже у самой платформы, когда вся компания переминалась с ноги на ногу в ожидании поезда. И Шелтон скучал, пули реке зевало, а Мартель мучился, не зная, что сказать на прощание, а поэтому ляпал глупость за глупостью. — А ты правда купишь остров?

Спросил он стратега, вглядываясь в горизонт. — Поезда еще не было видно. — Почему нет? — улыбнулся Шелтон. — Ты ведь никогда не видел море? — Неа. — Значит, увидишь. Вдалеке что-то металлически сверкнуло. — Наверно, поезд. — А ведь нам с Алексом тоже придется уехать, — сказала вдруг Улирике, рассеянно взглянув на Декстера. Тот стоял в полоборота, прижимая что-то к своей груди и тоже смотрел на приближающийся поезд.

— Он сказал, что у него вроде есть брат или сестра. У дочери Цорна было двое детей, и оба ребенка после несчастного случая оказались в приюте. Младшего, Алекса, почти сразу усыновили Декстеры, а вот его брат или сестра тогда были в больнице, и забрать их не позволили. — Будете теперь их искать, — понятливо кивнул Шелтон.

Ну да, — согласились улерики. — Конечно, наверняка дар перешел только к Алексу и никакой опасности нет, но все-таки я хочу удостовериться в этом. Я наошибалась, мне и разгребать, да и Аликс хочет найти единственного живого родственника. Пара зацепок у нас уже есть, будем действовать по горячим следам.» Заметив, как телепат хмурится, она тепло улыбнулась.

И не переживай, Марцель, мы еще встретимся. — Я не переживаю, — пробурчал он в сторону. — Встретимся обязательно, мир не такой уж большой. А у нас будет… — Что-нибудь. — Ну, да, — пообещала Оль реке весело, — может, даже на нормальной кровати. Шелтон посмотрел на них и беззвучно расхохотался, и Марцель от неловкости пнул мыском кроссовка платформу.

Поезд медленно приближался. — Не волнуйся, я позабочусь о ней, как мог бы заботиться о сестре, — подал вдруг голос лжесвященник и подошел ближе. — Мы закончим свои дела и сразу попробуем вас найти. — А, тогда хорошо! — начал было Марцель и только тогда заметил, что пищит на руках у Декстера, маленький дрожащий пушистый комочек.

— Слушай, а откуда он у тебя? Декстер ласково почесал за ухом растрепанного кошачьего подростка и улыбнулся. — Это она, кажется. Прибилась ко мне по дороге. «Хочу взять её с собой. Точнее, с нами. Мы же вместе с Ульрики едем». Поезд просигналил совсем близко. До станции оставалось полкилометра, не больше. «А куда вы собираетесь?»

Марцель инстинктивно протянул руку, и котёнок лизнул его пальцы. «Какая добрая девочка. Наверно, в Вену», — пожал плечами Декстер. Всегда хотел посмотреть на Венскую оперу, да и след уводит именно туда. — Как думаешь, а ей там понравится? Котенок чихнул. Марцель посмотрел на апельсиново-рыжую шерсть, на любопытные зеленые глаза, и хмыкнул.

В опере? — Да, пожалуй.