Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов

— Привет.

— Здорово.

— Саш, мои панки одного нашли.

Ну вот, теперь Белому будет заботы охранять не одну, а две игрушки. Глядишь, через недельку всех шестерых соберут.

— Где?

— В Люберцах. Спрятался у бывшего сокамерника, алкаша. Там же ошивается парень, который ударился в бега после изнасилования. Девчонка на него заяву кинула, вот он и сховался.

— Замечательно. Целый зоопарк. Они в курсе, что приютили поставленного вне закона?

— В курсе. Они уже обращались к местным крутым, какая-то мелкая команда, те не стали рисковать — так самим вне закона можно оказаться. Не угомонились. Алкаш связался еще с одной командой, те ему популярно объяснили, что помощи им не окажет никто, и рассказали, что его ждет, если он не сдаст своего «подопечного». Прошло три дня — он не чухается.

Саша задумался. По идее, надо было позвонить Слону и сообщить адрес, но делать этого не хотелось. В конце концов, его команда обозлена не менее остальных, и если не «спустить пары», то эта злоба может выплеснуться в иное, менее желательное, русло. Если иметь повод вольничать, то Слону можно было бы и не сообщать ничего. А таким поводом можно посчитать спешку.

— А есть риск, что они могут сломиться оттуда?

Яковлев молчал. Скорее всего он обдумывал совсем не

То, что Саша спросил. Искусством чтения между слов владели почти в равной степени все ребята его команды, и Валерка наверняка пытался понят ь, что на самом деле стоит за заданным ему вопросом.

— Знаешь, могут. Они же предупреждены. Нам, впрочем, выловить их будет проще пареной репы — там Витька дежурит, — а Слону будет труднее. Ему ведь придется по-стоянно координировать свои действия с нами, поскольку слежка наша, а люди — его. Неудобно.

— Ладно. ВДВ дома?

— Ага. Дрыхнет без задних ног.

— Придется обломать ему этот кайф. Ты никуда не уходи, поедешь вместе с ним. Ватер, и привезете их — всех троих — не к Белому, а на ту хату, где мы зимой воронеж

Скую семейку держали. Ничего страшного, если Белый их завтра или послезавтра получит.

— Саш, а что мы с ними будем делать? Если уж на то пошло, мы их даже опустить не сможем. Я вообще не знаю, как к такому делу подойти. По-моему, ни у кого из наших просто не встанет.

— Яковлев, тебе не стыдно? А фантазия тебе на что дана? Ус11, объясняю популярно, как это делается. — Он на мгновение прикрыл микрофон трубки ладонью, повернулся к девушке. — Рая, заткни уши, а то они высохнут от моих советов.

— Не волнуйся, мне Володя уже расписал во всех подробностях, что вы намерены делать. По-братски секретом поделился, — обронила она невыразительным голосом.

— Вот оно — тлетворное влияние Хромого. Три четверти наших планов для женских ушей явно не предназначены. Мог бы и опустить детали... Яковлев, ты меня слушаешь?

— Все внимание.

— Снимаете с клиента штаны — или пусть сам снимет, если вам лень. Ставите его раком и держите, чтоб не дергался. А затем берется обычная швабра и ручкой засовывается в задний проход на глубину двадцати сантиметров.

— До этого я и сам додуматься мог.

— Тогда какого черта задаешь дурацкие вопросы? Что делать, что делать... Тоже мне, Чернышевский. Короче, вата задача — с дать их в более-менее приличном состоянии, чтобы основные функции организма сохранились, а воля была бы сломлена. Делайте, что хотите, но к Белому вы должны привезти не людей, а покорных животных.

— Ясненько. — Яковлев оживился. — То есть сутки или двое мы можем повеселиться. Ты с нами поедешь?

— Нет... — Саша поморщился. — Я на первого насмотрелся, когда забирал его у Гончара. У меня другое занятие есть.

— А-а... — Яковлев был немного разочарован. — Тогда я жду ВДВ.

Он отключился, а Саша быстро набрал номер Воронина. Один длинный гудок, второй, третий... Может, он уже слинял куда-то? Может, когда Яковлев ему звонил, он и

Спал, а потом проснулся и сразу ушел... Наконец щелчок, и сонный хриплый голос:

— Да, слушаю.

— Хватит спать, - сказал Саша. — Подъем.

— Я уже встал.

— Тогда одевайся. В Люберцах троица клиентов, их надо привезти к нам. С тобой поедет Яковлев, подробности тебе расскажет.

ВДВ уже нормальным голосом сообщил, что через двадцать минут будет у Яковлева и все сделает в лучшем виде.

Саша вернулся к девушке. Нет, все-таки она была сонная, и даже кофе ее не взбодрил. Она явно из последних сил старалась держаться.

— Рая, может, лебе лечь поспать?

Она вздрогнула, как от звонка будильника.

— Ты прав, я сейчас поеду.

— Ты не поняла меня. Ты можешь устроиться у меня в маленькой комнате. Никаких шумных сборищ у меня сегодня не намечается, так что ты прекрасно выспишься. Что ты будешь изматывать себя транспортом?

Она отнекивалась, говорила, что не хочет его стеснять, но как-то слишком неуверенно. Саша почуял, что дело совсем не в скромности.

— Рая, давай начистоту: ты спала эту ночь?

Она отрицательно покачала головой.

— У тебя дома что-то не в порядке?

— Все нормально.

— Ты лжешь. Что случилось?

Она замялась, потом подняла глаза, взгляд ее был умоляющим.

— Саш, только Володьке ничего не говори, ладно?

— Ладно, — пожал он плечами.

— Я вчера с матерью поругалась. И с отцом. Я же ничего им про Аргура не говорила, совсем ничего. С самого начала врала. Сказала только, что встречаюсь, а чем он занимается, не говорила. И Володя тоже. А когда после похорон об этом в газетах написали, я все эти статьи попрятала. Матери кто-то на работе рассказал, что вот, были похороны на Хованке, она нашла газеты, а я в черном хожу, она и догадалась, в газетах имя-то названо было, и она поняла, что

Это и есть мой Артур. Она такая правильная и никак не могла понять, что я любила Артура, хоть он и бандит. Я ее спросила, почему она за отца замуж вышла: потому, что он в Генштабе работал, или потому, что она его любила. Она раскричалась, влепила мне пощечину, сказала, что, если я не выкину дурь из головы, она на меня заяву накатает. В том смысле, что если мне дорог уголовник, то мне самое