Тайны дубовой аллеи - Юлия Викторовна Федотова

– Я могу вам чем-то помочь? – осторожно осведомился Веттели, сомневаясь, в здравом ли уме его гость.

– Ну разумеется, можете! – вскричал Мармадьюк Харрис с нотками раздражения в голосе. – Иначе зачем бы я тащил горшок в такую даль? Разве вы не заметили, какой у вас светлый кабинет? Южная сторона! Это надо понимать, раз вы собираетесь учить бедных детей естествознанию! Авокадо будет очень хорошо на южной стороне… То есть летом оно пострадало бы от прямого солнца, но теперь уже осень, так что все будет в порядке, можете не беспокоиться.

Меньше всего в этой жизни Веттели беспокоили климатические предпочтения чужих авокадо, но Харриса это не смущало, он продолжал:

– Ваш, с позволения сказать, предшественник не умеет ценить природу, даром что имеет к ней некоторое отношение. В классном помещении она ему почему-то мешает. Но я вижу, вы совсем другой человек и не будете возражать… Угу… – Он по-хозяйски оглядел помещение и указал пальцем на учебный скелет. – Так! Ну-ка, уберите от окна эти мощи… А во-он ту подставку тащите сюда. Ближе, ближе к подоконнику. И кафедру свою отодвиньте, не то будете задевать крону локтем… Вот здесь мы будем жить! – Он водрузил свое сокровище на приготовленное место и отошел на шаг полюбоваться. – Здесь нам будет хорошо… Но имейте в виду, вам придется следить, чтобы дети не трогали листья. Вообще не подпускайте близко этих маленьких варваров. Больше от вас ничего не требуется, осуществлять уход я буду сам… Да! – вспомнил уже в дверях. – Не вздумайте устраивать сквозняки! Помните: авокадо – нежное растение! – Он погрозил пальцем и ушел, не прощаясь.

– Ну что ж, будем знакомы, – меланхолически вздохнул Веттели, глядя ему вослед. – Берти, это авокадо. Авокадо, это Берти. Надеюсь, мое общество не покажется вам слишком грубым. Я приложу все силы, чтобы никогда не задевать вас локтем…

Вторым визитером стал сосед по кабинету справа, профессор Фредерикс, преподаватель химии-алхимии. Высокий, тощий, угловатый, изрядно смахивающий на хищного богомола, он вошел в кабинет твердым шагом и устремил на Веттели указующий перст с зеленым пятном на сгибе.

– Говорят, вы тоже воевали в колониях, молодой человек? – В отличие от Харриса, он даже имя нового коллеги, похоже, не удосужился узнать или запомнить. – Бывали в Махаджанапади?

– Бывал, – смиренно подтвердил Веттели, решив больше ничему не удивляться.

– Надеюсь, хоть вы догадались привезти оттуда образцы красных грунтов? А то ваш сослуживец Фердинанд… гм-гм… скажем так, не удосужился.

– Я тоже, – признался Веттели, чувствуя, что его решение ничему не удивляться было преждевременным. Последнее, о чем он думал в колониях, – это об образцах красных грунтов. Хватало с него и пыли, поднимаемой сотнями солдатских башмаков, красным туманом висящей над дорогой…

– Зря, очень зря! Эх, молодежь, где ваше имперское мышление? – осуждающе покачал головой профессор. И вдруг забубнил, будто продолжая давно начатый разговор: – Золото, золото! Помешались все на золоте. Алюминий – вот металл будущего, основа грядущего прогресса[2]. А золото что? Блестящая штучка, только и хороша что на дамские забавы да зубные коронки… Между прочим… – перебил он сам себя. – У вас нет проблем с зубами? Могу порекомендовать отличного специалиста в Эльчестере.

– С…спасибо, – столь внезапный переход окончательно сбил Веттели с толку. – У меня с зубами все в порядке.

– Ну, как знаете, – бросил алхимик, будто обидевшись, развернулся и вышел, не прощаясь.

Должно быть, у самого профессора проблемы были немалые – каждый понедельник к двери его кабинета канцелярской кнопкой была приколота небрежная записка: «Уехал к дантисту. Буду вечером. Тетради просуньте под дверь».

А вскоре после этого странного эпизода Веттели пришлось свести личное знакомство с еще одним, точнее, с одной из новых коллег, теперь уже по собственной инициативе.

Хорошо, что в тот момент шел урок у мальчиков, иначе визгу было бы гораздо больше. Да он и сам едва не вскрикнул, когда прямо из классной доски на пол хлынул целый поток слизи. Была она густой, вязкой, грязно-зеленого цвета, но при всем своем внешнем безобразии имела одно неоспоримое достоинство – пахла сиренью. И было ее очень, очень много. Дети с воплями полезли на столы, и Веттели не стал им за это пенять. Героически подавив естественное желание последовать их примеру и взгромоздиться на учительский стол, он решительным шагом направился к выходу, рискуя по дороге остаться без обуви – слизь все прибывала.

Источник ее он вычислил сразу: за стеной слева находилась магическая лаборатория.

Так уж исторически сложилось, что обычно магию преподают мужчины. Услышишь «маг» – и в уме сразу возникнет образ худого старца с высоким челом, орлиным носом, кустистыми бровями и мудрым взглядом не по возрасту молодых глаз. Но из гринторпской лаборатории на стук выглянул отнюдь не старец и даже не старуха, а моложавая женщина лет сорока пяти, невысокая, плотная, очень энергичная и решительная. Вдобавок она была сердита, и от этого ее темные, с легкой проседью волосы стояли дыбом вокруг головы и шевелились, как змеи, ясно давая понять: должность может называться как угодно, но ведьма – она и есть ведьма.

– Что такое, молодой человек? У меня урок! Лабораторная по материализации, разве можно отвлекать! Я же не рукоделие преподаю! Зайдите позже! – Она хотела захлопнуть дверь перед его носом, пришлось помешать ногой.

– Простите, мэм, но у меня тоже урок. И от вас к нам лезет… – он запнулся, подбирая нужное слово, – субстанция. Зеленая. И ее много! – И прибавил для солидности: – Никакой возможности продолжать работу.

– Что?! – Ведьма взглянула с недоумением, еще не понимая, кто он такой и что к чему, а потом схватилась за голову. – Ах, батюшки!.. – И унеслась прочь.

– Дэлия Смолл, что ты творишь?! Почему у тебя портал открыт? – долетело до Веттели из глубины лаборатории. – Хорошо, вбок пошло! А если бы вниз? Забыла, что под нами кабинет профессора Инджерсолла?!

Веттели пожал плечами и вернулся в класс, чувствуя себя несколько уязвленным. Лично он не видел ничего хорошего в том, что «пошло вбок», и решил пожаловаться на мисс Брэннстоун – так ее звали – нет, не начальству, конечно, это было не в его принципах, а мистеру Харрису. Пусть знает, какой опасности было подвергнуто его авокадо!

Но к его возвращению ни на стене, ни на полу не осталось даже следа слизи, и о происшествии напоминали только нежный цветочный аромат и ученики, вовсе не спешившие слезать со столов – когда еще доведется так развлечься?

А после уроков она пришла к нему сама – мириться.

– Вы уж