Спортивный детектив - Анна М. Полякова
– А ведь Бертена мог убить и Легранж. Он главный редактор L’Auto, все повязки для гонщиков готовили у вас в редакции. Он мог одну из них надеть, чтобы сойти за гонщика и ввести окружающих в заблуждение. Его лицо не все могут узнать просто так.
– Я его не видел у редакции газеты. Да и зачем ему убивать Бертена?
– Это-то как раз очевидно: он хочет испортить репутацию гонки «Париж – Брест и обратно», а также подмочить репутацию друга Бертена и основателя этой гонки – Пьера Жиффара.
Война Жиффара и Дегранжа за влияние в велосипедном спорте наделала шуму несколько лет назад. Бывший журналист Le Petit Journal Пьер Жиффар создал первую газету, посвященную велосипеду, и создал нашумевшую во Франции гонку «Париж – Брест и обратно». Его газета Le Vélo существовала с 1892 года и стала первой спортивной ежедневной газетой во Франции. Однако с Пьером Жиффаром сыграла плохую шутку его политическая ориентация. В деле Дрейфуса он занял четкую позицию, в то время как главные меценаты газеты, владельцы крупного автомобильного концерна, выступили против Дрейфуса. Это, по сути, стоило жизни всей газете.
Меценаты оставили Пьера Жиффара и вскоре создали новую газету под названием L’Auto-Vélo. Эта газета, в отличие от зеленой газеты Жиффара, печаталась на желтой бумаге. Главным редактором стал бывший велосипедист Анри Дегранж. Сначала Жиффар стоически сопротивлялся и даже отсудил слово «велосипед» в названии новой газеты, обвинив ее владельцев в плагиате. Однако L’Auto при этом афишировала свою аполитичность и стала писать обо всех видах спорта, что с каждым годом увеличивало ее тиражи. Последней каплей, обанкротившей газету Жиффара, стала организация L’Auto гонки «Тур де Франс», где лидер одевался в желтую футболку, под цвет желтой бумаги газеты. Ежегодная национальная гонка стала настолько популярным бесплатным зрелищем для всего населения Франции, что все велогонки, организованные до этого Жиффаром, потеряли цвет, будто застиранное белье.
Несмотря на это, Пьер Жиффар все равно оставался в памяти французов как главный законодатель моды на велосипеды, что очень злило Анри Дегранжа. И теперь, когда гонка «Париж – Брест» освещалась газетой L’Auto, ее лидер все равно продолжал по традиции носить зеленую футболку, под цвет бывшей газеты Жиффара.
– Ты думаешь, что Дегранж появится на первой части маршрута? – спросил Лефевр у Ленуара.
– Думаю, что он выберет более эффектное появление. Держу пари, что мы его увидим ровно на половине пути – в Бресте.
Тем временем первый день гонки подходил к концу. Журналист и агент безопасности погрузились в ночь и включили фары, чтобы освещать дорогу гонщикам. Спортсмены молча крутили колеса, почти не переговариваясь между собой. От этого тишина становилась чарующей, и Ленуар с Лефевром все чаще сменяли друг друга за рулем, чтобы не заснуть.
Жео Лефевр поточил свой карандаш и написал: «Мы приветствуем новых гигантов нашей эпохи. Они мчатся свозь ночь, как дикие звери, их глаза слипаются, но несмотря ни на что они борются до конца. Два дня и две ночи – победит тот, кто выдержит испытание и не сдастся. Останутся ли у них силы подкручивать усы и заглядываться на симпатичных девушек, которые будут их встречать на финишной прямой? Кто из вас, просыпаясь завтра после спасительного отдыха, не вспомнит с восхищением о велогонщиках, которые продолжали всю ночь напролет держать свои рули, накручивать километры и без перерыва думать только о том, как быстрее добраться до Парка де Пренс?»
Гонщики тормозили и ехали, держась друг за друга, одной группой.
– Что это за новая тактика такая? – сокрушался Лефевр. – Никогда еще «Париж – Брест» не разыгрывался так скучно! Никто не спешит никого атаковать!
– А ты бы атаковал после двадцати часов езды на велосипеде? – парировал Ленуар. – Они же выдыхаются, а второе дыхание еще надо нагнать.
– Это ты в какой газете прочитал?
– Это я по своему собственному опыту знаю. Мне же чаще, чем тебе, приходится ездить на велосипедах, хоть и не на таких скоростных, как у гонщиков.
В Ренн прибыли ночью в два часа двадцать семь минут – с большим опозданием по сравнению с гонкой десятилетней давности. Новенькие фары B.R.C. Alpha осветили толпу любопытных болельщиков. Их овации и приветствия создавали сильный контраст с тишиной дороги, которая привела гонщиков в Ренн. От усталости казалось, что реальность начинает уступать место сказке.
Пункт контроля располагался в Почтовом кафе. Лефевр буквально бросился на своего коллегу Гиери́ из газеты L’Auto, чтобы позвонить в редакцию и продиктовать последние новости. Ленуар попросил его узнать подробности аварии Бертена, а сам позвонил в префектуру полиции. Аутопсию Бертена подтвердили, но собирались сделать только утром. Придется ждать, хотя и так понятно, что причиной смерти тренера стал удар отвертки в ухо.
Странно, что убийца выбрал именно этот способ. Такой удар нужно наносить недрогнувшей рукой. Это каким нужно обладать хладнокровием, чтобы убить с первого раза, тем более в сумасшедшей толпе, собравшейся у редакции газеты Le Petit Journal… Отвертка была старой. Точно такую же сам Ленуар использует для своей «Ласточки»: подкручивает шурупы, а иногда поддевает ею шину, чтобы поменять камеру на колесе велосипеда. Отвертка для велосипедистов – незаменимая вещь, как набор гаечных ключей. А тогда в Париже любителей двухколесных коней собралось сотня.
Времени было в обрез. Пока журналисты передавали сведения о гонке, а Ленуар говорил по телефону, Жорже облился холодной водой и перекусил. Лапиз, наоборот, сосредоточил все свои силы на борьбу с обезвоживанием организма и выпил воды и бокал вина. Ванхауваерт выпил какую-то пилюлю и поел, а Корне сбегал по нужде и полежал прямо на дороге пять минут. Постепенно за ними подоспели и другие гонщики, поэтому надо было снова «садиться в седло».
Ленуар воспользовался минуткой, чтобы спросить у членов команды La Française, как они относились к своему тренеру Бертену. Лапиз с недоверием посмотрел на сыщика и ждал, пока за всех ответит Крюшон:
– Господин Бертен – самый лучший. Он вытаскивал из нас силы там, где мы сами уже не верили, что они у нас есть.
– Да, он всегда ставил перед командой высокие цели, – сказал Лапиз. – Без него мы бы не стали чемпионами…
– Это он вам посоветовал в гонке до последнего держаться одной группой? – спросил Ленуар.
Гонщики переглянулись.
– Нет, у нас нет такой установки, – ответил Жорже. – Но в этом году сильный встречный ветер. Если ехать поодиночке, то далеко все равно не уехать. Вон, Брокко сдулся сразу. Слышали? Депешей сообщили, что он покинул гонку? Нам пора, Корне уже выехал.
Все загоготали и начали садиться на велосипеды. На контрольный пункт потратили десять минут. В последнюю секунду зрители захлопали в ладоши, приветствуя Франсуа Лафукада. Он сказал, что у него лопнуло колесо и что он без чьей-либо помощи и фар вынужден был самостоятельно его менять во тьме ночи на ощупь, поэтому попросил выдать ему в Ренне фонарь и свечу, на всякий случай.
Ленуар с Лефевром тоже запрыгнули в свой Renault, и все двинулись из Ренна вперед. У моста их поприветствовал гудком паровой трамвай, а еще через десять минут все уже мчались по Брестской дороге к самой западной точке Франции.
В шесть часов утра город Лаваль все прошли без остановок, одной плотной группой. Каждый гонщик на ходу взял себе по бидончику чая и горячего шоколада, которые приготовили организаторы гонки. Зрители смотрели на гонщиков, как на фаянсовых собачек в витрине, с большим пиететом и любопытством.
Тактика велосипедистов подтвердилась: Лефевр записывал, что «гонка выжидания» продолжается. Все едут вместе, главная задача на этом этапе – не отстать от остальных участников: «Гонщики ползли всю ночь. Рекорд Гарена в этой гонке может спать спокойно».
По дороге к Бресту случилось непредвиденное. Около десяти утра Франсуа Фабер стал чувствовать себя все хуже и хуже, съел два жареных яйца и слег с желанием бросить гонку. В шесть сорок пять он выбыл.
Кроме того, один из велосипедистов-любителей наехал на рассыпанные гвозди. К счастью, гвозди быстро убрали, но Лефевр отправил с ближайшего контрольного пункта текст объявления, что тот, кто выдаст виновного, получит
