Первый день смерти - Карина Тихонова

Я откинула край одеяла, подошла к окну, отодвинула плотную портьеру.

На улице маячила темная фигура. Я прижалась носом к стеклу и впилась взглядом в незнакомца. Хотя почему в незнакомца? Человек вышел из моего дома, значит, я его знаю! Что ему надо в такое время?! Кстати, а который сейчас час...

Я на цыпочках вернулась к кровати, взяла со столика часы и поднесла их к глазам. Половина третьего. Ничего себе! Сердце забилось сильными рваными толчками. Я на цыпочках подбежала к окну и снова отодвинула портьеру.

Человек, сидя на корточках возле ступенек, копался в снегу. В его руке появилось нечто, похожее на флакон.

Мое сердце заколотилось еще сильней. Я приклеилась взглядом к таинственной фигуре, отчетливо чернеющей на белом снегу. Разглядеть лицо человека мне не удалось; единственную лампу, висящую над входной дверью, ночью выключают.

Человек постоял еще немного, разглядывая находку, и направился в дом. Мне показалось, что двигается он по-молодому легко. Кто это может быть? Я снова на цыпочках перебежала от окна к двери, прижалась к ней ухом и перестала дышать. Едва слышный скрип возвестил, что человек поднимается по лестнице.

Шаги замерли на последней ступеньке. Казалось, человек прислушивается, все ли вокруг спокойно.

Меня колотил нервный озноб. Хотелось громко позвать на помощь. Кого?.. Рядом комната Ваньки и Дуньки. От Дуньки проку никакого, от Ваньки немного больше. Маринка – боец надежный, но пока она проснется, человек успеет удрать, а я так и не узнаю, кто и зачем выходил ночью во двор.

Отчетливо скрипнула половица, и я замерла. Так скрипит старая паркетная планка в коридоре перед моей дверью. Значит, незнакомец совсем рядом. Мы разделены тонкой деревянной перегородкой. Незнакомец присел на корточки. Как я об этом узнала? Понятия не имею! Узнала, и все! Того, что он заглянул в замочную скважину, я тоже не видела, но почувствовала, как мимо меня пронеслось легчайшее дуновение воздуха. Чужое дыхание...

Я закрыла глаза. Если он толкнет дверь – я пропала.

Не знаю, сколько времени прошло. Наверное, несколько секунд. Для меня – вечность.

Человек убедился, что в моей комнате тихо, и продолжил путь. Перешел на другую сторону коридора и бесшумно отворил дверь в родительскую спальню. В моей крови взорвалась адреналиновая бомба. Вот вам и тайна!

Выходит, мачеха предприняла ночную прогулку. Достала из-под снега какой-то флакончик... «С ядом», – шепнуло разыгравшееся воображение. От этой беременной мокрицы, прикидывающейся тихоней, можно ожидать чего угодно. В том числе отравленного пряника. Она уже сделала все, что полагается сказочной мачехе: поссорила меня с отцом и выставила из дома.

Я поплотнее прикрыла дверь. Постояла, прислушиваясь к тишине спящего дома, но больше ничего не услышала и вернулась в кровать.

Мне показалось, что проспала я не больше получаса, когда чья-то недружественная рука схватила меня за плечо и сильно встряхнула.

– Ульяна!

Я застонала. Открыла один глаз и тут же снова зажмурилась. Портьеры на окне были раздвинуты, в комнату щедро вливались потоки дневного света.

– Ульяна! – настаивал голос.

Я пришла в себя окончательно.

– Что, Анна Никитична? – пробормотала я недовольно.

– Вставай.

Голос домоправительницы мне не понравился. Таким тоном она со мной не разговаривала никогда.

Я села на кровати, заморгала, приноравливаясь к яркому свету, и невнятно спросила:

– Что случилось?

– А ты не знаешь?

Мне определенно не нравился ее тон.

– Не знаю! Объясните!

– Это сделала ты? Признавайся!

Я широко раскрыла глаза и непонимающе уставилась на Никитичну. В жизни не видела ее такой. Красная, растрепанная, в кофточке, надетой наизнанку...

– У вас кофта надета наизнанку, – сказала я.

– Не смей переводить разговор! – Голос домоправительницы сорвался. Она перевела дыхание и отрывисто велела: – Одевайся! Быстро!

Повернулась и, тяжело ступая, двинулась к двери. Я проводила ее удивленным взглядом. Определенно в доме что-то случилось!

Тут я вспомнила ночное происшествие, вскочила с кровати, быстро оделась и босиком выбежала в коридор. Дверь родительской спальни была открыта настежь, я переступила порог и замерла.

На стене плясали огромные неровные буквы, выведенные красной краской: «Сдохни, сука!»

Несколько секунд я стояла на пороге, как истукан. Потом медленно повернулась и очутилась лицом к лицу с Анной Никитичной. Та сверлила меня взглядом, не произнося ни слова. В глазах домоправительницы плескались отвращение и ярость.

– Это не я, – сказала я быстро.

– А кто?

– Не знаю...

Тут до меня дошло, что комната пуста. Я бросила взгляд на стену, перечеркнутую кровавой надписью, и спросила:

– А где она?.. Мамашка?

– Ее зовут Ирина! – повысила голос домоправительница.

– Почему вы на меня орете?! – не удержалась и я. Анна Никитична задохнулась от злости.

– Потому что ты со своими дружками чуть не угробила беременную женщину!

– Что? – испуганно переспросила я. – Чуть не угробила? Что с ней?

Анна Никитична нервно сжала руки.

– Можешь радоваться! Ее увезла «скорая»!

– А почему я не слышала?

– Хорошо спала, – ехидно ответила домоправительница. – Как говорится, сделал дело – гуляй смело!

– Я ничего не делала! – закричала я. – Не делала! Понимаете вы это или нет?

– Значит, кто-то из твоих дружков!

– Им-то это зачем?

– Да кто вас разберет! Наверное, хотели тебе угодить. Или вы заранее договорились?

– Бред, – сказала я. – Просто полный бред!

Анна Никитична подошла к стене и провела пальцем по надписи. Поднесла палец к глазам, близоруко прищурилась.

– Аэрозольный баллончик, – констатировала она сухо. – В доме ничего подобного не было. Значит, привезли с собой.

– Почему именно мы?!

– Потому что больше некому! Кому еще нужно было доводить Иру до сердечного приступа?! Мне?! Ольге?! Новому шоферу?

Я не ответила, потому что не нашла достойного контраргумента. Действительно, ненавидеть беременную мокрицу могу только я.

Я побрела по коридору. Спустилась по ступенькам, дотащилась до столовой. Мои друзья молча сидели вокруг пустого стола. Я отодвинула свободный стул и уселась рядом с ними. Никто не произнес ни слова. Наконец Ванька тяжело вздохнул:

– Вот... – и поставил на стол смятый аэрозольный баллончик.

Мне бросились в глаза ярко-красные буквы «под давлением».

– Где ты его взял? – спросила я.

– Севка нашел его во дворе, – ответил Ванька. – Под окнами твоей мачехи.

Севка посмотрел