Рублевский ноктюрн - Чингиз Акифович Абдуллаев

— Версия оригинальная, но неправдоподобная. В доме никого не было из посторонних. В этом я не сомневаюсь.

— Все версии имеют право на существование.

— Возможно. — Она повернулась и вышла из гостиной.

Когда Мохов вернулся, Дронго взглянул на часы.

— Мы сможем переговорить с вашей дочерью?

— Думаю, да. Она уже должна была прийти домой. Она живет в нашей лондонской квартире. Хотите позвонить?

— Обязательно. Желательно с изображением. И непременное условие, чтобы вы оставили нас одних. Иначе у нас не получится серьезного разговора. Вам нужно только меня представить.

— Поднимемся в мой кабинет, — предложил Борис Алексеевич. — Там есть компьютер, и вы сможете нормально с ней переговорить.

Глава седьмая

Соединение заняло несколько секунд. На экране появилась Кристина. Сходство с отцом было более чем заметное. Однако Кристина была брюнеткой. Дронго взглянул на фотографию, стоявшую рядом с компьютером. На ней Кристина была моложе и у нее были светлые волосы. За ее спиной появилась незнакомая женщина.

— Добрый день, Борис Алексеевич, — вежливо поздоровалась она.

— Здравствуйте. Как у вас дела?

— Спасибо. Все хорошо.

— Никаких проблем?

— Нет. Все нормально.

— Оставьте нас одних, Рая, — попросил Мохов. — Как дела, Кристина? Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — призналась дочь, — все время во сне вижу Лизу.

— Я понимаю, — мрачно кивнул отец. — Рядом со мной эксперт, который хочет с тобой поговорить. Ничего не бойся и не нервничай. Я оставлю вас одних. Если тебе что-то не нравится, можешь не отвечать. Или закончить беседу. Ты меня поняла?

— Да. Но я уже все рассказала следователю.

— Это эксперт по другим вопросам, — пояснил Мохов. — Он иностранный специалист, который хочет нам помочь разобраться. Извини, что вынуждаю тебя снова вспомнить тот ужасный день.

— Ничего. Давайте быстрее. Где этот эксперт?

— Он рядом. Я оставлю вас одних, чтобы ты не смущалась. Отвечай предельно откровенно и ничего не бойся. А если не нравится, то вообще не отвечай.

Мохов взглянул на Дронго, уступая свое место гостю.

— Можете поговорить. Только постарайтесь не очень ее травмировать.

Дронго уселся на его место.

— Добрый день, Кристина, — начал он свой разговор.

— Вы говорите по-русски, — удивилась Кристина, — отец сказал, что вы иностранец.

— Я действительно иностранец. Но, как вы слышите, говорю по-русски. Если вам удобнее говорить по-английски, то не вижу особых проблем.

— Нет, — ответила Кристина, — конечно, нет.

— Простите, что вынужден проводить эту беседу. Вы были в своей комнате, когда услышали крики?

— Да. Сережа вошел в комнату и увидел там свою мать. Закричал. Я сразу побежала туда. Бедный мальчик. Увидеть такой ужас. Но меня опередила Диана.

— Почему опередила? Кабинет находится гораздо дальше вашей комнаты.

— Да. Но она была первой. Я вбежала за ней.

— Может, она раньше услышала?

— Может. Она вообще женщина очень сообразительная, — не удержалась от колкости Кристина.

— Наверно, у вас в комнате дверь была закрыта, а у нее открыта, — предположил Дронго.

— В этом доме для нее открыты все двери, — снова не удержалась от сарказма Кристина, — поэтому она всегда успевает первой.

— Вы ее не любите?

— Просто обожаю. Вы не обратили внимание, как они похожи? Странно, вы ведь эксперт. Должны были заметить, как они похожи с женой моего отца. Наверно, она специально ее подбирала как дубль два. А вот Амалию с перспективой как дубль три. Но та явно не подходит. Она крашеная блондинка.

— Простите. Не подходит для чего?

— Для всего, — улыбнулась Кристина. — Отсюда, из Лондона, все видно гораздо более четко.

— Вы обвиняете кого-то из них в смерти супруги вашего отца?

— Нет, нет. Ни в коем случае. Тот, кто это сделал, сумел сбежать до того, как мы ворвались в комнату. Может, Сережа кого-то и видел, но он так испугался, что не мог даже что-то произнести. Он вошел в комнату и закричал. Тогда мы и прибежали.

— Дверь балкона была открыта?

— Да.

— И вы не заметили никаких следов на полу или у кровати?

— Нет, ничего не заметила. Но я в этот момент могла вообще ничего не увидеть.

— Что было потом?

— Прибежали Рухсара и Амалия. Все плакали. Испугались. Диана позвонила отцу и увела нас с Сережей. Вот и всё. Вы не знаете, как он себя чувствует?

— Ваш папа сказал, что сейчас он под наблюдением специалистов.

— Хорошо. Он так испугался. Я больше всего переживаю за него.

— Он еще подросток, — согласился Дронго. — Я могу узнать, какие отношения у вас были с погибшей?

— Нормальные. Мы терпели друг друга.

— У вас не было никаких конфликтов?

— У кого их не бывает. Иногда спорили, иногда обижались. Всё как в обычных семьях. Хотя она не была моей мамой. Но вы, наверно, это знаете.

— И все?

— Мне не понравилось, что отец оставил нас и женился второй раз. Но это было его решение.

— Вы были уже достаточно взрослой?

— И поэтому мне было не очень приятно. Как любой девочке, у которой забирает отца чужая женщина. Но отец сделал все, чтобы мы не ссорились.

— Правильно сделал. Ваш папа молодец. — Он нарочно называл Мохова «папой», а не «отцом».

— Ему, наверно, тяжелее всех, — сказала Кристина.

— У меня к вам необычный вопрос, — неожиданно произнес Дронго. — Рядом со мной на столе стоит ваша фотография с папой, которую он держит в своем кабинете. Я понял, что эта фотография была сделана несколько лет назад?

— Пять лет назад. Я заканчивала школу. Видела в его кабинете.

— Очень хорошо. На этой фотографии у вас светлые волосы. А сейчас у вас темные. Почему вы перекрасились?

— Просто решила, что так будет лучше.

— И только?

— У девушек бывают свои причуды.

— Мне кажется, что это не совсем причуды. Ваша мачеха была яркой блондинкой. И подбирала сотрудниц, похожих на себя. Диану и Амалию. Как вы правильно заметили.

Она прикусила губу.

— Ну и что? — с вызовом спросила Кристина.

— Ничего. Но мне показалось, что вы нарочно перекрасились. Такой своеобразный демарш. Вы же природная блондинка.

Она молчала.

— Вы заметили пристрастие своей мачехи к блондинкам и решили в пику ей перекраситься.

— Просто мне так больше нравится.

— Не уверен. Думаю, что это было ваше сознательное решение.

— Когда в доме столько блондинок, должна появиться одна брюнетка. У нас уже есть Амалия, которая специально перекрасилась, чтобы понравится Лизе. Я решила поступить иначе.

— Вашему папе нравятся блондинки.

— Вот именно. Слишком нравятся. И их слишком много. А дочь ему должна нравиться с любым колером. Вы