Рублевский ноктюрн - Чингиз Акифович Абдуллаев

— Считаю, — улыбнулся Дронго, — но, видимо, ваша мама…

— Мачеха, — поправила его Кристина, — моя мачеха решила, что если она сумела понравиться моему отцу именно с таким цветом волос, то нужно подбирать всех остальных под свой колер. Я даже думаю, что она брала их с умыслом, чтобы производить благоприятное впечатление на папу. — Наконец она сказала это слово. — Но с Дианой она явно промахнулась, — добавила Кристина.

— В каком смысле?

— Диана не Амалия. Она природная блондинка и знает себе цену.

— Они конфликтовали?

— Никогда. Диана гораздо умнее всех, кто работает с папой. Это сразу чувствовалось.

— А остальные?

— Амалия хитрая, но не умная. Рухсара просто божий одуванчик. Никто из них не мог быть убийцей, если вас интересует именно это.

— И вы никого не подозреваете?

— Конечно, нет. Если бы подозревала, то сразу бы об этом сказала.

— Вы знаете, что из дома пропало колье вашей… мачехи?

— Знаю. Я видела его много раз.

— Не надевали его?

— Разумеется, нет. Это колье для взрослой женщины. Я даже не думала его просить. У меня хватает своих украшений.

— Не сомневаюсь. Но вы его видели. Обычно оно лежало в сейфе или в спальной у Лизы. Его никто и никогда не трогал. Даже Амалии нельзя было его чистить. Только сама Лиза. Колье было достаточно дорогим.

— Я знаю. Там были алмазы трех сортов. Отец купил его специально для Лизы.

— Когда вы возвращаетесь?

— Через три месяца. Почему вы спрашиваете?

— Вашему отцу тяжело. И еще ваш брат. В такой ситуации…

— Я бы не уехала. Но папа настоял. Он решил, что я не имею права пропускать занятия. И отправил меня сюда с Раей. Которая меня охраняет.

— Папа ничего не сказал, когда вы перекрасились?

— Сказал, что ему нравится.

— Молодец. У вас хороший папа.

— Я знаю.

— Спасибо, что ответили на мои вопросы.

— Можно, я спрошу?

— Конечно, можно.

— А если колье просто потерялось? И ее убили не из-за этого? Может, это чья-то месть моему отцу? Или всем нам? Или ей?

— Мы сейчас проверяем все версии, — ответил Дронго, — следователь допрашивает всех, кто мог оказаться в вашем доме.

— Пусть начнет с Гриши, — неожиданно сказала Кристина, — у него был очень конкретный мотив.

— Почему?

— Я ему нравилась. А Лиза это поняла. И при всех наорала на него. Кричала, что он должен знать свое место и даже не смотреть в мою сторону. Он только принес цветы на мой день рождения. Она выбросила этот букет и наорала на него.

— Ваш отец узнал об этом?

— Узнал. Но никак не отреагировал.

— Понятно. Спасибо еще раз за нашу беседу.

Он поднялся, выходя из кабинета. Спустился вниз, где в гостиной сидел Мохов.

— Поговорили? — спросил он.

— Да. Все нормально, Она умная девочка.

— Вы обратили внимание, что она перекрасилась?

— Фотография у вас на столе.

— Назло Лизе.

— Я думаю, нет. Она хотела проверить ваши чувства к ней. Здесь слишком много блондинок. Это был такой вызов с ее стороны. Вы повели себя очень достойно.

— Спасибо. Хотя бы в этом случае я повел себя достаточно разумно.

— На сегодня я здесь закончил. Завтра утром я вам позвоню.

— Договорились. Думаете, что у вас что-то получится?

— Посмотрим. В любом случае нужно проводить это расследование до конца. Тем более у вас такой дотошный следователь.

— Угу, но пока никаких намеков, — выдохнул Мохов. — Гриша уже вернулся. Он вас отвезет домой. До свидания.

Дронго вышел из дома. Гриша ждал его в автомобиле. Дронго уселся на заднее сиденье. Когда они выехали из поселка, Дронго спросил:

— Почему вы не рассказываете о выброшенном букете цветов?

— Кто вам рассказал? Кристина, — понял водитель.

— Какая разница. Вы обязаны рассказывать о подобных случаях. Иначе автоматически попадаете в разряд подозреваемых.

— А если расскажу, то меня просто посадят. Я ведь сидел в машине и никуда не выходил. Тогда скажут, что у меня был мотив, чтобы убить свою хозяйку из мести.

— Неужели на вас так сильно подействовало?

— А на вас бы не подействовало? Я ведь хотел только поздравить девочку. Ее мачеха наорала на меня при всех, отняла букет и выбросила его. Хорошо еще, что не дала им по морде. Я ведь заканчиваю заочно институт, собираюсь поменять работу. Но пока не могу, у меня мама болеет.

— Понятно. Но вы сообразили, что рассказывать мне или следователю об этом будет не обязательно. Для обычного водителя вы достаточно сообразительны.

— Зачем говорить? Жаловаться? Стыдно.

— Вы сказали мне, что сидели в машине и никого не видели. Может, кто-то выходил или входил в дом из тех, кого вы уже знали?

— Нет. Никто. Меня проверяли на этой машине. На детекторе. Я действительно никого не видел и ничего не слышал. А про букет давно забыл. Ну и черт с ними. Если брезгуют водителем, пусть живут как хотят.

— Что было потом, можете вспомнить подробно?

— Приехал Борис Алексеевич. Через несколько минут прибыли сотрудники полиции. Потом врачи. Потом много машин со штатскими. Потом пришли двое соседей со своими людьми. Было много народу. Меня послали в аптеку, привез какие-то лекарства для Сережи. Ему было совсем плохо.

— Столько людей, и никто ничего не видел, — задумчиво пробормотал Дронго, — и почти никого не знаете вы.

— Кроме соседей, никого.

— А ваш друг Виктор был среди них? Охранник из соседнего дома, который меня задержал?

— Нет. В этот день была не его смена.

— Я должен сказать, что молчать об этом инциденте было глупо. Но в данном случае вы поступили правильно. Иначе вас действительно бы обвинили в убийстве. С таким мотивом мести. А так как пока никого найти не могут, то вы бы стали идеальным кандидатом в подозреваемые.

Водитель молчал. Больше они не разговаривали. Уже дома, в своей московской квартире, Дронго набрал номер телефона своего напарника Эдгара Вейдеманиса.

— Добрый вечер, — устало начал Дронго, — что-нибудь удалось выяснить?

— Очень интересный тип, — начал Эдгар, — такой колоритный персонаж. Стоимость его активов не меньше двухсот или трехсот миллионов долларов. Женат вторым браком. Дочь Кристина от первого брака, сын Сергей Мохов от второго брака.

— Что-нибудь есть об убийстве его жены?

— Глухие намеки, что она была убита совсем недавно. Их дом ограбили и ее убили. Только непонятно, почему сообщают о случившемся на Рублевке. Я думал, это самое охраняемое место после Кремля. Но никаких подробностей. Очень неплохо поработала его пресс-служба и помощники. Только намеки, и почти нет подробностей. Но известие о смерти его супруги подтверждается.

— Поэтому я этим и занимаюсь.

— А кому еще? — рассмеялся Вейдеманис. — Елизавета Парытина. Искусствовед. Несколько лет