Разбор Фрица - Вадим Геннадьевич Курасов

нам и поведал водитель «рефки». Переглянувшись, мы устроили небольшой спектакль с целью как самим поржать, так и Маркшейдера немного проучить. Этот самый Маркшейдер чудил всю дорогу. То не давал нам ночью дремать в микроавтобусе (мы ехали в ночное время, днем работали), крича благим матом через открытое окно своего грузовика: «Внимание, дорога перекрыта!». Проснувшись, мы увидели, что просто на обочине дороги стоят две грузовые машины, видимо, водители решили не ехать в ночь, а поспать на рабочем месте. То делал замечания такого рода: «Какие вы опера́! Идете на опрос к рыбакам, а у вас тренчики торчат!» (пистолетный шнур, крепит ПМ к ремню). В общем, Маркшейдер настолько вжился в роль в командировке с настоящими операми, что и сам уже считал себя оперуполномоченным.

— Так как ты бандитам ответил? Дословно скажи, — закинул я Маркшейдеру пробный шар.

— Так и сказал: я в этом некомпетентен! — насторожился водила, почуяв неладное.

— Некомпетентен! Так ты в курсе, что это на фене оскорбление, хуже пидора!

— Да ладно! — попытался натянуто улыбнуться Маркшейдер.

— Как его вытаскивать будем, пацаны? — обратился я с серьезным лицом к коллегам. — Маркшейдер все-таки нам не чужой.

Пацаны скорчили скорбные лица.

— Даже и не знаю, блатные и нам бы такого оскорбления не простили, а тут гражданский, — почесал за ухом Андрон.

— Ты, может, какое другое слово сказал, или точно «некомпетентен»? — поддержал «заячий концерт» Николай.

— Точно сказал некомпетентен. — На Маркшейдере не было лица.

— Что же с тобой делать? Ты же нам не чужой, сдружились так в поездке, — затянул я свою партию.

— Может, его в тюрьме в спецкорпусе спрятать, хотя бы на полгодика. На свободе блатные его точно достанут.

— А с семьей как быть? Семью же в тюрьму не посадишь.

— Семью придется по программе защиты свидетелей в другой регион отправить, но по программе минимальный срок переезда в другой регион — год.

— Так за год жена точно нового супруга найдет, — с серьезными лицами размышляли мы при Маркшейдере.

Маркшейдер в ужасе беззвучно рыдал.

— Сделайте что-нибудь, парни, всю жизнь благодарен буду! Денег сколько надо насобираю, все вам отдам.

— Есть, Маркшейдер, один выход, — задумался я. — Но надо Юру Бутырлина подключать. Есть у него на личном контакте один вор в законе московский, по кличке Самокат. — (Кличка, естественно, была выдумана на ходу.) — Если Бутырлин соизволит, а он очень строптивый у нас и несговорчивый, может, и пойдет тебе навстречу.

Маркшейдеру была дана подробная инструкция как разжалобить старшего группы, который накатил сто грамм и мирно кемарил в отдельном номере, ничего не подозревая о готовящейся психологической атаке на него водителем «рефки».

— Короче, Маркшейдер, идешь к Юре и плачешь. Только все должно быть натурально, иначе не прокатит. Он тебе скажет, что мы пошутили и это все выдумка про некомпетентность, ты ему не верь. Бутырлин обращение к Самокату бережет для себя лично и на тебя свой шанс вряд ли будет тратить. Когда он начнет свою песню про то, что мы пошутили, ты должен еще сильнее зарыдать!

— Можно в этот момент на колени упасть, — предложил «добрый» Коля.

— Ну это уж слишком, — заступился я за Маркшейдера. — Просто поплачет и этим разжалобит Бутырлина, человек он все же.

Отправили Маркшейдера к Юре. Минут через тридцать прибегает к нам в номер очумевший Бутырлин.

— Вы что с ним сделали, уроды! Я его никак успокоить не могу! Говорю, шутка, он не верит. Говорит, меня предупреждали, что вы так будете говорить.

— Юрий Владимирович, да мы и не в курсе дела. Он на шиномонтажку ездил в село, может, там его кто-то напугал?

— Вы что мне чешете! Какая шиномонтажка, он просит, чтобы я Самокату в Москву звонил, иначе, говорит, повешусь! Быстро ко мне в номер, успокаивайте Маркшейдера! Не успокоите, всех премии лишу!

Поперлись в номер к Юре. Там бедный Маркшейдер сидит трясется.

— Юрий Владимирович, пока не пообещаете Самокату позвонить, никуда отсюда не уйду, так и знайте!

— Ты это, Маркшейдер, пошутили мы, нет никакого Самоката. Ты нас немного достал своими нравоучениями, решили и тебя взбодрить тоже!

— Так Юрий Владимирович и вас уже уговорил мне не помогать?! — сквозь слезы прошептал водитель «рефки». — А говорили, что сдружились со мной в поездке.

— Ну ты сам головой-то подумай, что за оскорбление такое «некомпетентность», ты же фильмы про зону смотрел? Было там хоть что-нибудь похожее?

Минут через тридцать-сорок общими усилиями убедили Маркшейдера, что это была шутка, но обиделся на нас водила, похоже, на всю жизнь. При расставании в Хабаровске хотели угостить бедолагу черной икрой, той самой, закатанной горьковскими в консервные банки. Не взял Маркшейдер, видимо, немного переборщили мы все-таки с шуткой.

Глава 11. По следам «лихих»

Положение должны регулировать воры, потому что фраера действуют всегда по максимуму.

Вернемся еще раз к этому персонажу и его банде, которая в девяностых и начале двухтысячных была самой многочисленной, сильной и наводила ужас в Хабаровском крае. После убийства киллерами Киселя (Киселев Виктор Юрьевич — вор в законе) в 1996 году Джем со своей воровской комсомольской сходкой долго думал, кого назначить преемником, кто возглавит эту лихую бригаду после смерти лидера. Проблема была в том, что Кисель собрал вокруг себя в основном молодых несудимых спортсменов, которые мало смыслили в воровской идеологии и воспринимали только лично Киселя (которому в девяносто шестом году на момент смерти было сорок три года), а не комсомольских воров. Только представьте себе, что значит в девяностые молодому парню двадцати пяти — двадцати семи лет попасть под влияние матерого взрослого уголовника с определенной, сложившейся в местах лишения свободы идеологией.

Непосредственно возле Киселева находились молодые крепкие спортсмены:

— Краб, ранее не судим.

— Рябоконь Александр, ранее судим и отбывал наказание в третьей колонии на территории города Хабаровска. В зоне был работником столовой. По сути, все теплые места в колонии находились под контролем администрации и на эти позиции назначались люди, лояльные к руководству зоны, попросту это «красные». Киселю нравился Рябоконь, это был рассудительный, приятной внешности молодой спортивный парень с тихим вкрадчивым голосом. Кисель обыграл по-своему ситуацию, по которой Рябоконь считался «красным» по зоне. Братве было объявлено, что Александр в зоне занял должность начальника столовой по просьбе «черных», опять же чтобы блатные получали лучшее питание.

— Маркоменко Александр, земляк Краба, ничем не примечательный шалопай, склонный к азартным играм, за что и был с позором выгнан из бригады. Краб лично несколько раз закрывал его долги в казино, но Маркоменко за это время успевал наделать новых долгов, и через какое-то время Крабу это надоело.

Рябоконя и Маркоменко в 1994 году мы принимали на вымогательстве крупной суммы денег у хабаровской заводчицы бульдогов. К Киселю обратился известный хабаровский риелтор, который дал деньги под проценты заводчице, а та эти деньги то ли долго не отдавала, то ли не собиралась отдавать в принципе. До момента получения мною объяснения от потерпевшей я был о бульдогах лучшего мнения, расскажу почему. Рябоконь с Маркоменко в свою очередь послали на беседу к заводчице уже своих бойцов, которые прямо дома у заводчицы немного ее потрепали. Избиением, со слов предпринимательницы, это было сложно назвать, но молодые бойцы потаскали ее за волосы по квартире, при этом вежливо уточняя, когда же все-таки долг будет отдан. Бульдоги, которых в квартире было около десяти особей, внимательно наблюдали, как их хозяйку таскают за волосы по полу, и даже не помышляли хотя бы разок гавкнуть. Маркоменко мы отловили на очередной встрече с заводчицей и с нашим вторым замначальника Тимофеичем, надавали ему отцовских подзатыльников, ну или затрещин, кому как нравится. По сути, конечно, в действиях Рябоконя и Маркоменко содержались признаки состава преступления — вымогательство. По УК РФ неправомерное требование своего долга, совершенное путем применения угроз или насилия, тоже является вымогательством, однако в девяностые был такой огромный поток заявлений от граждан, что мы физически не успевали документировать этот вид