Лоза под снегом - Людмила Мартова

– Я вызвал полицию, – снова заговорил Аржанов. – На базе опять чуть не произошло убийство. Мне это не нравится. Я велел всех разбудить и собрать в столовой. Нинель, вы можете идти?

Нинель вяло кивнула. Конечно, она может идти, это же не ее травили крысиным ядом. Пройдя в свою комнату, она стащила халат, снова натянула джинсы и свитер прямо на голое и влажное тело, скинула полотенце, собрала рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы в хвост. Какая разница, как она выглядит, если лучший мужчина на земле сейчас ее не увидит, потому что лежит на больничной койке.

Она вышла обратно, к поджидавшим ее Аржанову и его жене. Злата смотрела с тревогой, но Александр Федорович качнул головой, мол, не бойся, все в порядке. Они спустились по лестнице и снова оказались в столовой, где уже собрались все остальные. Кроме участников ужина и официанток Нинель увидела Матвея, а также двух горничных и администратора. Ну да. Яд мог быть подсыпан во что угодно.

Хотя нет. Как раз во что угодно его подсыпать не могли, иначе отравились бы и другие люди. Они же все ели одинаковую еду, лежащую в общих тарелках. Так, думай, Нинель, думай. Если отрава предназначалась конкретно Докучаеву, то и подать ему ее должны были персонально, чтобы исключить возможную ошибку. Какое блюдо было на ужине порционным?

Не вальдшнепы, лежащие в общем блюде. Не запеченный картофель, который тоже каждый накладывал сам из общей миски. Не мясное ассорти, нет. Оливье! Оливье с рябчиком – салат каждому принесли на отдельной тарелке, выложенный красивой горкой и украшенный черной икрой.

Так-так-так. Получается, что Докучаева отравил Матвей? Он же готовил салат и смешивал все ингредиенты. А яд мог добавить потом, когда разделил все по порциям. Непосредственно перед подачей. Как? Например, положив что-то из отдельной банки.

Мысли Нинель бежали стройно и четко, как лесные лани. Ей казалось, что окружающим слышен их мерный топот. Рябчики и язык отравлены быть не могли. Злосчастная соя кабуль, сиречь соус для заправки салата тоже. Яйца, огурцы, салат, икру тоже вычеркиваем. Остаются пикули и каперсы. Каперсы! Банка, которая чудом не прилетела ей в голову, скорее всего, так и лежит под розовым кустом. И почему Нинель сразу не пришло в голову, что ее выбросили не просто так?

Она повернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась вон из комнаты.

– Нинель, вы куда? – закричал ей вслед Аржанов, но она даже не обернулась.

Измазанная землей банка с каперсами лежала там же. Ну да, убийца избавился от нее не для того, чтобы позже забрать. Понимал: после того как обнаружат тело Артема Павловича, в дом понаедет полиция, возможен обыск в комнатах. А под кустом никто искать не станет. Просто Нинель оказалась там, где никто не ходит, не вовремя.

Думать про шефа как про «тело» было совершенно невыносимо. Нинель подышала сквозь стиснутые зубы. Шеф жив. Это она его спасла. Хотела поднять банку, но вовремя вспомнила про отпечатки пальцев. Хотя она уже брала ее в руки. Вот балда! Если бы полиция все-таки обнаружила этот вещдок, то отпечатки пальцев Нинель Быстровой указывали бы на нее. Дурная привычка хватать все, что валяется под ногами!

Она вытащила бумажный платок, пачку которых всегда носила в кармане, аккуратно завернула банку и пошла обратно в дом.

– Вот, – сказала Нинель собравшимся. – Я уверена, что яд в этой банке. И на ней могут быть отпечатки пальцев отравителя. Правда, мои тут есть тоже.

– С чего вы взяли, что яд в этой банке? Где вы ее нашли?

Нинель объяснила.

– Что касается яда, то ему просто негде больше быть, – раскрыла она ход своих мыслей.

Аржанов медленно повернулся к своему шеф-повару.

– Матвей, ты как-то можешь это объяснить?

На парня было больно смотреть, таким поникшим он выглядел.

– А что тут объяснять, – хрипло сказал он. – Это я хотел отравить Артема Докучаева. Признаюсь.

– Но зачем?

– Не знаю. Он сразу вызвал мою неприязнь. И еще девушку в свой номер привел. А сам женат.

– Какую девушку? – не понял Дмитрий Макаров.

– Вот эту. – Матвей кивнул в сторону Нинель. – Я видел, как он ее на плече тащит в свой номер. Да она там и ночевала, потому его и нашла.

Все смотрели на Нинель, и она против воли почувствовала, что краснеет.

– Артем Павлович просто выручил меня! – воскликнула она. – Так получилось, что мне было негде ночевать и он пустил меня в одну из комнат своего номера. Паулина, вы не подумайте, у нас ничего не было, да и не могло быть.

Последнюю часть своего спича Нинель произнесла гораздо менее уверенным тоном. Она же не спала в поздний час, потому что мечтала об Артеме Докучаеве и о том, что может произойти между ними.

– Да мне плевать, – фыркнула красавица Паулина.

Ну да. Они же разводятся. Разводятся! А почему, собственно? Впрочем, Аржанов не дал ей додумать эту мысль до конца.

– Матвей, а почему тебя взволновал моральный облик нашего гостя? Тебя так возмутило, когда он унес Нинель в свой номер, что ты решил его убить?

– Решил. – Повар смотрел с вызовом. – Она мне, может, сразу понравилась. Я решил за ней приударить, а тут увидел, как он ее несет. Вот и решил избавиться от конкурента.

Это звучало бредом. Нинель смотрела на Матвея во все глаза, не понимая, зачем он врет. А потом вдруг догадалась.

– Это из-за Паулины, да? – быстро спросила она и, заметив, как дернулся Матвей, поняла, что попала в точку. – Вы мне сказали на кухне: вашей девушке пришлось выйти замуж за богатого человека, чтобы оплатить вашу учебу в Париже. А потом, когда вы получили образование, встали на ноги и вернулись за ней, она отказалась уйти от мужа, потому что ей понравилась богатая жизнь. Вы назвали свою девушку Ульянкой. Ульяна… Паулина… Это ведь она, да?

– Какая разница? – закричал Матвей. – Я его отравил, и все. Думал, что он умрет, а она станет свободной и вернется ко мне.

– Ясно все, – мрачно подытожил Аржанов. – Парень, не обессудь, но служба безопасности тебя запрет до утра, пока полиция не приедет. Остальным предлагаю разойтись по своим комнатам.

– Стойте! – Голос Нинель прозвучал резко, как выстрел, и все замерли, словно она была здесь главной. – Матвей не мог отравить Артема.

– Почему? – это спросила Злата.

– Каперсы не той фирмы, – сказала Нинель и, видя недоумение собравшихся, пояснила: – В кладовке абсолютно вся консервация фирмы «Фредерико», я это заметила. А на этой банке этикетка