Искатель, 1998 №2 - Игорь Христофоров

— Плохо, что ли, сложил? — на шаг отошел Сотемский, изучая свою работу.

— Нет, он такой и был… Чуть не забыл, товарищ подполковник. Час назад из налоговой полиции звонили. Ну, по нашему запросу о «Мышьяке» и Золотовском…

— И что?

— Полный порядок.

— Не может быть! — обернулся Сотемский.

Он смотрел на Павла и флюса теперь не замечал вовсе.

— Все налоги уплачены?

— Абсолютно. Там другое смущает.

— Ну!

— Слишком уж большие сборы были у группы на последних гастролях…

— Ну вот, а ты говоришь, все у них отлично!

— Вы уверены, это — отмыв?

— Даже не сомневаюсь, — достал Сотемский носовой платок и вытер о него руки. — Золотовский — машина по отмыванию грязных «бабок». Но кто водитель у этой машины — вот вопрос?

КУРТКА ПОЯВЛЯЕТСЯ СНОВА

Субботний день на Тушинском рынке — бешеный день. В вещевом павильоне, наскоро сооруженном из алюминиевых листов, — вавилонское столпотворение. Людской поток течет мимо обрывистых берегов. Только берега уходят не вниз, как у обычной реки, а вверх, к потолку павильона. Все, что наспех пошито на частных фабриках; фабричках, а то и просто в кустарных мастерских захолустных турецких городков, шпалерами висит вдоль стен.

— Девушка, у нас есть плащ именно для вас? — одновременно слышится от трех продавщиц в разных углах павильона. — Настоящая Италия! Вот посмотрите выделку с изнанки!

Некоторые упрямо верят, что это «Италия», хотя ни один торгаш не привезет сюда из Италии «кожу», от цены которой даже у нового русского округлятся глаза.

— Молодой человек, купите даме шубку!

— Зима кончилась, — лениво бросает молодой человек с лицом пенсионера.

— А вы заранее, заранее!

— Посмотрите, какая кожа у моего плаща! Чистый ягненочек!

— Так с него уже краска, извините, на попе обсыпалась!

— Ничего подобного! Это же крэк! Он весь — пятнами! Так положено!

Но самое поразительное в павильоне — это не тысячи плащей, курток, жилеток или песцовых шуб, а стульчики продавцов. Вы нигде не найдете на земном шаре таких маленьких стульчиков. Такое впечатление, что они когда-то были большими, точнее, нормальными по размерам, но потом, все сжимаясь и сжимаясь от жуткого вида людского потока, стали крохотны-ми-крохотными. Машенька из сказки про трех медведей очень обрадовалась бы подобному стульчику.

Такое же миниатюрное создание стояло и под плотными рядами мужских курток. Его хиленькие металлические ножки еле выдерживали центнер веса Кравцовой.

С утра она продала уже четыре куртки: три «бобочки» и одну «три четверти». Место, говоря тушинским жаргоном, было «отбито», то есть двести тысяч дневной арендной платы добыты, а сверх этого грели карман еще и пол миллиона прибыли. С этих денег еще, правда, требовалось отстегнуть камере хранения и охранникам рынка. Камере хранения — официально, охранникам — чтоб любили. Но даже с учетом будущих трат день получался неплохим, и можно было выкроить из него пять минут на обед.

Не успела она откусить полбутерброда с сыром и запить его мутным какао из термоса, как от людского потока отделилось нечто огромное, серое, небритое и заслонило собою свет. Профессиональное чутье подбросило Кравцову со стульчика. Он облегченно вздохнул, тоненько скрипнув всеми своими металлическими сочленениями, и тут же принял на свою узенькую спину недоеденный бутерброд и термос.

— Что вас интересует? — расширив лицо сладкой улыбкой, снизу вверх спросила Кравцова.

Любезность продавца — один из самых сильных способов выражения ненависти к покупателю. Но большинство пришедших на рынок об этом даже не догадываются.

— Вам нужна длинная куртка? — не убирала улыбку со щек Кравцова. — Есть криспи. Потрясающая кожа! И есть ваш размер. У вас же — два икс эль?

Огромное, серое и небритое наконец-то перестало жевать и ткнуло в самую большую куртку, висящую на центральной цепи.

— Эта, што ль?

— Ну что вы! — всплеснула пухлыми ручками Кравцова. — Это же только икс элечка! Примерно пятьдесят второй размер. И это не криспи, а нубук. Вашу куртку я сейчас достану.

Она с цирковой ловкостью развернулась на крохотном пятачке между торговыми рядами и покупателем, согнулась и по пояс нырнула в кожаные куртки. В огромной сумке за ними лежали неходовые размеры: эски — самые маленькие и два икс эльки — самые крупные.

Заработавшая в прежнем ударном темпе челюсть здоровяка снова замерла. Его маленькие серые глазенки завороженно смотрели на зад Кравцовой. Она совершала загадочные движения руками за рядами курток, а рыхлые ягодицы, отзываясь на эти движения, выписывали нечто похожее на ламбаду. Черная юбка готова была лопнуть по шву, и здоровяк помимо своей воли потянулся к танцующему заду, но Кравцова с резвостью пингвина, вылетающего из воды на айсберг, выбросила себя из кожаной проруби и протянула гостю нечто похожее на двухместную палатку.

— Вот пожалуйста! Ваш размер. Два икс эль. Настоящий криспи.

На сером лице покупателя не дрогнул ни единый мускул. Он уже не мог воспринимать Кравцову целиком. Перед глазами все еще плясали ламбаду две округлые черные подушки, и он даже посмотрел на то место, куда еще недавно ныряла продавщица. Казалось, что ее подменили, а настоящая, с бедрами, спряталась за куртки.

— Снимите пальто. Примерьте, — предложила Кравцова.

Мужик молча сбросил с себя темно-серое, почти до пола длиной, пальто, с сопением всунул по очереди руки в рукава и не успел опомниться, как быстрые пальцы Кравцовой забегали по куртке. Они расправили воротник, подобрали изнутри кулиски, прожужжали «молнией» и резко, но не настолько резко, чтобы обидеть покупателя, одернули кожу.

— Как на вас шили! Отлично сидит! Скажите, девочки!

Последнее обращение адресовалось всем соседкам-продавщицам сразу, и те, как бы ни были они заняты сами, почти одновременно взвизгнули:

— Отлично сидит!

— Вы сразу стали солиднее, — продолжала атаку Кравцова.

На поясе у покупателя, когда он снял пальто, она заметила пухлый поясной кошелек. Такому герою можно было грузить с ходу двойную цену, и он бы даже не вякнул.

— Вот видите эти крупные пупырышки, — провела по коже Кравцова. — Эта выделка называется криспи. Она создает очень прочную и вместе с тем очень мягкую кожу…

Она хотела сказать что-нибудь про Италию, но передумала. Наверное, потому, что покупатель впервые подал голос.

— А как он того… на улице смотрится?

— Еще лучше, чем здесь! — отработанным ответом парировала Кравцова его вопрос.

— Тогда это… пошли того… посмотрим…

— С удовольствием.

Она обернулась, посмотрела на кашемировое пальто, которое лежало залогом на трех стульчиках сразу, ее и соседок, крикнула этим же соседкам: «Присмотрите, девочки!» — и пошла сквозь толпу за кожаной спиной метровой ширины.

На улице здоровяк не стал останавливаться, как это обычно делали покупатели, а ходко пошел