Четвертая подсказка - Кацухиро Го
Однако сыщики из Столичного управления полиции тоже расхлябанные. Носят дорогие костюмы, приглаживают блестящие седые волосы, делают церемонные лица, но после их прихода прошло уже два с лишним часа, а они просто общаются с Судзуки в том темпе, который тот задал… «Получается, что это не они, а я выспрашиваю у Судзуки конкретные вещи».
– Почему ты скрывал эту историю с убийством? – снова спросил он Судзуки, вытиравшего руки бумажным полотенцем. – Думал, сможешь это скрыть? У полиции же есть материалы дела. Неважно, сколько лет назад это было, они все равно останутся. Такая это штука – дело об убийстве…
На самом деле это тонкий момент. Судзуки учился в младшей школе более 30 лет назад. И если дело раскрыли, есть риск, что записи были уничтожены.
Имя жертвы – Минори. Не редкое имя, но и не такое распространенное. Если пробить по базе данных, может быть, это легко удастся выяснить…
– Или есть что-то, о чем тебе не хочется рассказывать?
– Нет ничего такого. Но это все равно личная информация. Если б это касалось меня, я бы рассказал. Но для Минори вы, господин сыщик, абсолютно посторонний человек. Я думаю, что это по-человечески нехорошо – без спроса рассказывать чужие истории абсолютно посторонним людям. Я и сам не терплю болтать о таком с посторонними, и когда обо мне говорят – тоже.
– Тогда почему ты рассказал это мне?
– Господин Исэ, вы – особый случай. Мы ведь с вами лично знакомые друг с другом люди. – Судзуки, по-прежнему держа в руках скомканное бумажное полотенце, прямо посмотрел на него.
На мгновение Исэ почувствовал растерянность, похожую на головокружение. Ему показалось, что фокус его восприятия сбился. Нет, это относилось не к восприятию находившегося перед ним Судзуки. Исэ чувствовал сбой, происходящий внутри него самого.
– Господин Исэ… – Судзуки резко приблизил лицо к нему. – Вы ведь не рассказывали об этом? Скрыли историю Минори от того господина сыщика? Сдержали обещание, которое мне дали?
«Нет, не так. Я не давал тебе такого обещания. Мне не удалось доложить об этом только потому, что я упустил удобный для этого момент. К тому же я думал, что сразу с этим разберусь…»
– Я был так рад… Подумал, что могу доверять человеку, который не рассказал мою историю людям, лично мне незнакомым, – сказал Судзуки, расплывшись в широкой улыбке. – Но вам я открою эту историю. Вам, господин Исэ. – Тот невольно затаил дыхание. – Если вы сдержите обещание, я расскажу вам это, наверное, в следующий раз, когда мы окажемся вдвоем. Поэтому, пожалуйста, господин Исэ, не предавайте меня, ладно?
– Ладно, понял, – ответил Исэ, по-прежнему скрывая свое волнение.
10
Спиной Киёмия почувствовал передавшееся ему сзади смятение. Исэ сидел за своим лэптопом, когда узнал о смерти потерпевшей. Киёмия считал, что потрясение в связи со смертью человека – это рефлекс, физиологическое явление, возникающее независимо от характера человека, его умственных способностей или даже от степени холодности его души. Сила этого потрясения зависит от степени привыкания и от обстоятельств, но не остается на нуле. Вопрос скорее состоит в том, какого рода этот шок.
«Как полицейский, я должен смотреть фактам в лицо: это дело уже переквалифицировано в убийство. А тяжесть этих преступлений – убийство и порча имущества – совсем разная».
Киёмия спросил Судзуки, не хочет ли тот чего-нибудь поесть.
– Что? А разве мне можно?
– Да, хотя свиную отбивную с рисом предложить не могу. Не пойдете ужинать?.. Ладно, это шутка. Но если желаете, ужин могу организовать.
– Правда? Как приятно… Но знаете, я сейчас на диете. Так что, пожалуй, откажусь.
«Он глумится надо мной!» – снова подумал Киёмия. Промелькнула нехорошая мысль: может быть, вообще стоит подумать над крайним средством – подмешать в еду сыворотку правды?.. Хотя в мире не существует такого волшебного средства, которое при пероральном введении заставило бы человека во всем признаться.
– А вот сэндвич я съел бы. Я очень люблю сэндвичи с яйцом и курицей терияки из круглосуточных магазинов.
– Хорошо. Это может занять некоторое время, но я спрошу.
Киёмия дал распоряжение Руйкэ связаться с сотрудниками полицейского отделения Ногата. Он считал, что лучше соблюдать полагающиеся формальности. Не хотелось бы, чтобы после ареста подозреваемого, возбуждения дела и начала судебного процесса возникли неприятности из-за недочетов при проведении допросов. Бывает, что пустяковая ошибка следователя может повлиять на приговор. Надо прямиком довести Судзуки к месту свершения правосудия. Киёмия осознавал, что за путь до входа в зал суда отвечает именно он.
– Продолжим «Девять хвостов»? – осмелился спросить Киёмия. Если он согласится, допрос будет иметь менее принудительный характер. Судзуки, подняв глаза, посмотрел на Киёмию. Зрачки его расширились.
– Да, разумеется.
Радостное выражение лица Судзуки, казалось, говорило: «Я понимаю ваш замысел».
«Мне все равно, понимаешь ты или нет. Главное, чтобы я получил улики…»
– Продолжаем с моего шестого вопроса? – сказал Судзуки и выпил глоток воды из пластиковой бутылки. Стрелка часов миновала час ночи, становившейся все глубже, с тихо спавшей в ее тишине следующей бомбой.
– Оп… – Судзуки проглотил слова, которые собирался произнести. – Что это?
Он наклонил голову и сделал круглые глаза. Его взгляд был таким, будто Киёмия был цветком, который цвел необычным образом.
– Что бы это значило?
– Что случилось? Вы решили пропустить свой вопрос?
– Нет-нет. Вопрос я задам. – Судзуки облизнул губы. – Не может ли так быть… – его рот расширился до предела, – что пострадавший человек умер?
– Это шестой вопрос?
– Да, это так. – Глаза Судзуки сверкнули, в них читались ожидание и восторг. Киёмия изо всех сил сжал пальцы своих лежащих на столе рук.
– Ладно, скажу. Вы правы. Один из супругов, пострадавших от взрыва рядом со стадионом «Токио доум», только что скончался.
– Так и думал. – Судзуки хлопнул рукой об руку, словно ударяя оркестровыми тарелками. – Я так и думал! Мне показалось, что, наверное, это произошло. Показалось потому, что ваше лицо, господин сыщик, разом потемнело. Сами вы, возможно, хотели скрыть это, но у меня острый нюх на такие вещи. Он у меня всегда был острым.
– И почему оно потемнело?
– От ненависти, – с легкостью ответил Судзуки. – В вас ведь нарастает ненависть ко мне. Верно?.. Да не обязательно отвечать. Я действительно чувствую такие вещи. Это потому, что с самого своего рождения я все
