Бумеранг с автопилотом - Дарья Донцова
Рассказчик на короткое мгновение замолчал, потом продолжил:
– Ксения Владимировна куда-то делась. Меня отвели в комнату, вернее, в зал. Сначала подумал, что попал в музей. Вокруг картины, мебель с позолотой, на столе посуда невиданной красоты. Николай Сергеевич начал беседу. Суть в том, что мама, Карелия Андреевна, родила ему сына, то есть меня, но брак пара не зарегистрировала, союз распался.
Кирилл положил руки на стол.
– Спустя некоторое время я узнал правду. У Николая Григорьева, одного из ведущих актеров очень популярного театра, была тьма поклонниц. Участие мужчины в спектакле или в кинофильме всегда делало кассу. Он хотел жениться на маме, тем более что на свет появился я, его единственный сын. И как-то раз отец уехал на съемки. Дело уже происходило в Москве, мобильных еще не было. Мужчина затосковал по маме и мне и неожиданно поздно вечером приехал на одну ночь в Москву – решил сделать сюрприз той, которую любил. Угадайте, какую сцену он увидел в спальне?
– Его Джульетта – в объятиях другого Ромео? – предположила я.
– Точно, – кивнул Ломоносов, – вы не ошиблись. Отец не стал задавать вопросов. Зачем? Все и так понятно. Он просто ушел. Но, будучи человеком порядочным, каждый месяц присылал сумму на мое содержание. Когда отец назвал цифру и я узнал, сколько получала мама, я чуть сознание не потерял. До меня ни копейки не доходило. И с матерью я не жил, она решила избавиться от меня. Я ей мешал жить так, как она хотела. Сдать меня в детдом она поостереглась, ведь понадобилось бы оформление всяких бумаг. Правда о том, что актриса бросила ребенка, могла выплыть наружу. Это ударило бы по ее кошельку, отец перестал бы давать деньги. Поэтому она поселила меня у своей домработницы. Ксения Владимировна работала у матери, а я сутками сидел в яслях, детском саду, потом на продленке. Отец мною не интересовался, но денег не жалел, платил их регулярно. И он полагал, что я ни в чем не нуждаюсь, нахожусь под материнским крылом. В восьмом классе я принял участие в конкурсе чтецов. Любовь Аркадьевна, завбиблиотекой, подготовила со мной короткий рассказ Антоши Чехонте[6]. Я сначала победил на районном состязании, потом на городском, затем на республиканском. Дело дошло до Всесоюзного конкурса, а там в жюри председательствовал мой отец. Когда я завершил свое выступление, все судьи начали говорить: «Коля, паренек – прямо твоя копия! И речь, и жесты, и улыбка…» Отец, который тоже увидел сходство, промолчал. Мы выступали под номерами, все имена и фамилии скрыли от членов жюри. Но когда стали награждать победителей, ведущий церемонии начал называть наши имена и объявил: «Первое место получил Ломоносов Кирилл!» Вот тут отец убедился, что видит своего сына.
Глава двадцать восьмая
– Однако! – проговорил Иван Никифорович. – Заботливая мамаша сдала крошку чужой тетке. Малыш почти сразу после появления на свет оказался в яслях. Некоторым женщинам не следует заводить детей… Почему мальчику не дали фамилию отца?
– Тоже удивилась, – кивнула я. – Задала Кириллу этот вопрос. Он развел руками, ответил: «Что в голове у матери, знает лишь она сама. Искать логику тут не следует»… После конкурса события стали разворачиваться интересным образом. Николай понял, что видел и слышал на конкурсе сына, и связался с директрисой школы, в которой учился мальчик. Можете себе представить реакцию женщины? Она идет домой, а у подъезда стоит машина, за рулем сам артист, кумир, кинозвезда! Он просит тетку поговорить с ним, обещает билеты на спектакли и премьерные показы фильмов в Доме кино, приглашает в ресторан. И все это за ерундовую услугу – отправку ученика Ломоносова к личному зубному врачу Григорьева. Ну, вроде как школьный доктор велел получить консультацию у маститого стоматолога, дал его контакт. Как думаете, женщина отказала в услуге?
– Нет, – улыбнулся Димон.
– Дело происходило в самом начале девяностых, ДНК-тест только-только появился, – продолжила я. – Кирилл был подростком. Николай навел справки, узнал, что наследник живет у домработницы. А дальше ситуация разворачивалась совсем не так, как хотела бы Карелия. Григорьев жестко велел Ломоносовой поселить сына у себя. Почему папаша неожиданно забеспокоился? Уже появилась желтая пресса. У актера была репутация положительного красавца, порядочного мужчины, о котором мечтает три четверти женского населения страны. И он играл роли только хороших героев. Зрители наивно думали, что Коля и в жизни таков. Если правда о брошенном им сразу после рождения мальчике доберется до газет, то случится болезненный удар по имиджу кумира. Мужчина встретился с отпрыском, понял, что подросток не имеет никакого так называемого светского воспитания. Он был замкнутый, молчаливый, отвечал на вопросы вежливо, но коротко. Не было в нем легкости, обаяния, школьник мало улыбался, но почти не смеялся. Раздражало и его неумение правильно есть с помощью ножа и вилки. В придачу мальчик хлюпал, когда пил чай или воду. Внешне паренек выглядел так, словно найден на помойке, несмотря на то что его отвели в парикмахерскую и купили новую одежду. До кучи Кирилл был неуклюжим и танцевал, словно пьяный медведь, хотя хорошо читал вслух рассказы. И внешне был не особо хорош, нос картошкой. Николай потребовал от Карелии вернуть сына домой. Одеть, обуть, по-человечески постричь, научить хорошим манерам – короче говоря, дать ему нормальное воспитание. Неужели Григорьев полюбил сына с первого взгляда? Тогда почему он не поселил его у себя? Похоже, отец не испытывал к подростку нежных чувств, мужчину просто взбесило поведение наглой Карелии. Получается, актер не своего ребенка содержал, а бывшую любовницу обеспечивал. Актриса, между прочим, вовсе не бедствовала, у нее постоянно появлялись новые кавалеры с туго набитыми кошельками. Мужчины немалые денежки Ломоносовой давали, подарками осыпали. Прибавьте сюда гонорары, которые платят за съемки и спектакли. Совсем не бедной женщиной была Карелия.
Я повернулась к Димону.
– Николай оказался в сложном положении. Ему очень хотелось сломать карьеру женщине, сообщить всю правду о ней
