Круассаны… и парочка убийств - Энн Клэр

во Франции правда пользовался большим спросом. Успокаиваю себя тем, что моя группа сейчас главным образом впитывает атмосферу, а в слова экскурсовода особо не вслушивается. Лекси поднимает свою зеленую бутылку и широко улыбается, а Лэнс снимает ее на видео. Джудит, судя по всему, делает хипстерские фотографии стропил под неровным ракурсом. Она полностью погрузилась в «работу» туристом. Сестры наклоняются над бархатными веревками-барьерами, чтобы разглядеть закрытую для посетителей зону. И только Манфред добросовестно кивает, слегка улыбаясь.

Мысленно исправляю информацию, которую Габриэль сообщает группе, для своего же спокойствия. Иезуиты привезли кору хинного дерева в Рим в семнадцатом веке. Город был со всех сторон окружен болотами. От малярии погибали как священники, так и простые римляне. Хинин извлекли только в начале 1800-х годов – прямо здесь, во Франции!

Все это я знаю и с прошлых экскурсий, и благодаря постоянному спутнику современного тур-гида – гуглу.

Когда Габриэль делает паузу после презентации очередной бочки, я влезаю с комментарием:

– Как сказала Габриэль, в «Бирре» содержится кора, из которой извлекается хинин. Сладость вина перекрывает его горький привкус. Его же продавали как тоник, верно, Габриэль?

– Oui, oui, – соглашается она. – Фармацевты соглашались, что горечь – лучшее лекарство.

Вообще-то фармацевты судились с производителями «Бирра» из-за их возмутительных заявлений о целебных свойствах напитка. Тогда «Бирр» стали продавать не как целебный эликсир, а как аперитив, и все успокоились.

Габриэль рассказывает:

– Сначала напиток назывался «Гигиеническим вином», но это звучит не так аппетитно, поэтому взяли несколько случайных букв – и voilà, получился «Бирр».

Как ни странно, это вполне может быть правдой. «Бирр» придумали два брата по фамилии Виоле. Несмотря на креативный подход к напиткам, придумывать названия они не умели. Согласно легенде, у них в кабинете лежали лоскуты ткани с буквами. Им нужно было какое-то название, так что они просто взяли те буквы, что увидели перед собой.

Габриэль уходит совсем далеко от привычного сценария и принимается рассказывать о последней казни в Тюире. Тут в группе неожиданно просыпается энтузиазм.

– Жена отравила мужа, и ее поймали! В Тюире от правосудия не скрыться. Тебя поймают, а дальше – справедливость! – Она одними (жуткими) жестами изображает несколько видов казни.

– Бог ты мой, – говорит Джудит.

Это уж точно. Снова влезаю, чтобы сменить тему:

– А что это здесь у нас? – говорю я тоном ведущего, презентующего подарки для участников телевикторины. Секционный диван, три ночи в Коста-дель-Соль, крупнейшая в мире дубовая бочка!

Мы подходим к алтарю. Габриэль лениво указывает на огромную бочку, купающуюся в фиолетовом свете.

– А вот и то, чего вы ждали всю свою жизнь, – равнодушно произносит она. – Крупнейшая в мире дубовая бочка.

Затем она выдает неожиданно точные данные – объем (поразительные 1,2 миллиона литров) и точную длину листов стали, обернутых по всей окружности бочки, которую она высчитывает с легкостью и даже как будто скукой.

Неплохо, Габриэль. Наши взгляды встречаются, и я ей киваю. В ответ она подмигивает.

Не могу сдержать улыбки. Джем была бы в восторге от Габриэль, от ее выступления и пренебрежения фактами, и эта огромная бочка тоже очень бы ей понравилась.

Если бы Джем была здесь, мы сделали бы много селфи. И на каждом она делала бы какой-нибудь дурацкий жест. Растопыренные пальцы, пальцы буквой V, большие пальцы вверх, смешная рожица. Есть ли у меня хоть одно фото, на котором она не выглядит как-то шаловливо, словно жизнь – шутка, а Джемма – подсказка, которая поможет мне ее понять?

Ведомая счастливыми воспоминаниями, я почти предлагаю сделать общее фото, но вовремя одергиваю себя. Общее фото лишь подчеркнуло бы, кого на нем нет. Дома.

– Дому понравилась бы эта бочка, – говорит Джудит, разглядывая ее с неприкрытым восторгом.

Думаю, она права. Дом обставил свою «берлогу» в подвале (которая также является семейным кинотеатром / комнатой отдыха) винными бочками.

– Какая красота, – продолжает Джудит. – Нужно сфотографироваться!

Джудит подзывает Лэнса и Лекси, они встают по бокам от нее.

– Сэйди, дорогая, иди сюда, – говорит она, подзывая меня рукой. – Ты же тоже член семьи.

До этого момента я была слишком шокирована, измотана и взволнована, чтобы плакать. Ногтем впиваюсь в ладонь, чтобы глаза перестало щипать. Джудит ведь так старается. Не надо портить ей все своим мрачным, заплаканным лицом.

– Я вас сфотографирую, – говорит Манфред. Он берет телефон Джудит и ждет, пока мы все соберемся. – Скажите «Käse».

– Что сказать? – переспрашивает Джудит.

– Käsekuchen, чизкейк! – поясняет Манфред. – Сыр. Фромаж. Улыбаемся!

Я оказываюсь зажата между Джудит и Лэнсом, и улыбка помогает прогнать слезы. Дальше отдельно фотографируют Конни и Филли, потом нас всех вместе. Просим Габриэль побыть нашим фотографом.

– Наслаждайтесь крупнейшей в мире бочкой, – говорит она, держа телефоны под углом. – Никогда не забывайте «Бирр». А теперь гуляйте. Делайте что хотите. Придумайте много вопросов. Найдите мою тетю за стойкой. Задайте ей все эти вопросы. – Она делает небольшой поклон и удаляется.

Вот оно что – племянница, насильно поставленная на месте экскурсовода? Которая делает все, чтобы это больше никогда не повторилось?

Что ж, далеко не каждый мечтает стать экскурсоводом. Возможно, Габриэль, способная на быстрые математические подсчеты, мечтает о карьере бухгалтера. И не о таком ведь мечтают.

Группа расходится по залу. Манфред подходит ко мне.

– Габриэль была потрясающая.

Наверное, можно так ее описать.

– Да, – говорю я. – Ее информация была немного… – задумываюсь, как лучше сказать «поразительно далека от правды».

– Нестандартная, – говорит он, подмигивая бледно-серым глазом. – Смелое выступление. Вы тоже очень смелая, мисс Грин, что продолжили тур. Аплодирую вашей выносливости.

Он хлопает в ладоши один раз, и этот звук эхом отскакивает от стропил, после чего Манфред удаляется, чтобы насладиться приятным сюрпризом, предоставленным Габриэль – прогулкой по помещению с бочками без присмотра экскурсовода.

Наслаждаюсь его аплодисментами и комплиментом.

Если это и правда был комплимент, а не сравнение с Габриэль. Я смело веду группу по неверному пути? По опасному пути?

Тут мне вспоминается предостережение Лорана. Задерживаюсь у огромных дубовых бочек и вдруг понимаю, что я здесь не одна. Из-за ряда бочек за бархатной веревкой доносится мужской голос.

Лэнс.

Встаю так близко, что бархатная веревка натягивается, врезаясь мне в живот. Наклоняюсь еще вперед.

Я не шпионю. Просто жду Лэнса, чтобы он не отстал от группы. Больше я ни одного Эпплтона не оставлю позади!

Продолжаю рационализировать свое поведение. Я ведь ему помогаю. То есть Лэнсу может понадобиться помощь с международными звонками. В кодах стран легко запутаться, да и вообще…

Ладно, признаю, я подслушиваю. Но это ведь Лэнс. Я его противная младшая псевдосестра. Докучать