Дом молчания - Донато Карризи

Ее глаза смотрели куда-то в прошлое.

– Во время работы с Фату?

– Да, – кивнула Эрика. – Я была молода, но уже несколько лет практиковала гипноз. Для работы с пациентами использовала радиоприемник, который прихватила с собой и в Африку. В тот раз я искала обыкновенный «белый шум», который помог бы девочке войти в транс, а вышла на частоту семьсот двадцать три килогерца. То, что я услышала… – Она смолкла, посмотрела на Пьетро. – Никогда прежде не слышала ничего подобного. Это было прекрасно!

Ее голубые глаза вспыхнули иным, более ярким светом.

– С помощью гипноза мы исследуем разум пациентов, ну и позволяем им совершать путешествия в самих себя, открывая нечто новое. А если я скажу тебе, что при этом можно еще и выйти вовне, за пределы собственной психики?

– То есть обрести некое духовное сверхсознание? Нечто, превосходящее наши эмпирические знания об окружающем мире?

– Реальность – это не только то, что можно пощупать руками. Существуют более высокие и тонкие ее уровни.

Более высокие уровни реальности, значит…

– Какая-то часть нашего разума знает, что есть нечто большее, этого даже ты не станешь отрицать. Может быть, иная жизнь. После этой жизни или до нее. Также мы знаем о силах, исподволь влияющих на все происходящее, пусть мы и не способны обнаружить их техническими средствами.

– Ты о своей антенне? – Пьетро машинально посмотрел на потолок.

Он не имел ни малейшего представления о назначении этого прибора. Эрика не ответила.

– А историю ступени Сиенского собора ты знаешь?

Джербер смутно припомнил, что слышал какую-то байку. Воспоминание об историческом анекдоте оказалось столь же неуловимым, как и о том, где он прежде видел эту женщину.

…Магнолия…

– Сиенский собор строили с начала тринадцатого до конца четырнадцатого века. В этом участвовало множество каменщиков, и один из них оказался особенно ревностным верующим. Он сделал одну ступеньку чуть ниже других, всего на каких-то три с половиной миллиметра. И теперь всякий, кто поднимается по лестнице в собор, на мгновение теряет равновесие и наклоняется вперед. Целью благочестивого каменотеса было заставить всех, верующих и неверующих, поклониться Дому Господа.

Джербер гадал, к чему она ведет.

– И какое это имеет ко мне отношение?

– Три с половиной миллиметра, – мечтательно повторила Эрика. – На первый взгляд, все ступени одинаковые, но крошечной разницы оказалось достаточно, чтобы обмануть наш разум и заставить споткнуться. Ты можешь подниматься по этой лестнице тысячи раз, быть предельно внимательным и все равно споткнешься.

– То есть я должен споткнуться, чтобы поверить?

– Под внешней оболочкой скрывается множество секретов. На протяжении веков люди обретали веру, поднимаясь в Сиенский собор, потому что думали, будто сам Бог заставил их преклонить колени.

– В данном случае «секрет» – это просто уловка, – запротестовал Пьетро.

– Откуда ты знаешь, что дело в ступеньке, а не в твоем бессознательном? В конечном счете это вопрос веры.

Пьетро молча смотрел на нее. Хотелось найти убийственный аргумент, но не получалось. Последняя фраза Эрики смела все аргументы подчистую.

Та, похоже, это поняла и объявила:

– Вот теперь ты готов. Что такое радиомаяк, знаешь?

– Он указывает самолетам и кораблям, по какому маршруту двигаться, чтобы не сбиться с курса и вернуться из рейса целыми и невредимыми. – Джербер запнулся. – Антенна на крыше – это ловушка, верно? – расплылся он, довольный своей догадкой, и тут же потух. – Для кого?

От собственного вопроса его пробрала дрожь.

– А вот это тебе придется узнать самому, – ответила Эрика и кивнула на шезлонг с наушниками.

Его ждала частота 723 кГц.

31

Безумец, обнимающий старый сломанный телевизор, который передавал голоса мертвых…

Пьетро стал свидетелем этой сцены, когда ему было десять лет. Она происходила в помещении прихода одного городка под Флоренцией. Эти абсурдные опыты раз в неделю производил с одобрения священника местный ризничий. Люди съезжались со всех уголков Тосканы в надежде пообщаться с мертвыми родственниками. Из-за тесноты количество мест было ограничено: в комнате помещалось не более пятидесяти человек.

Синьор Б. приехал туда с сыном одним зимним днем. Якобы из профессионального интереса к практической демонстрации так называемой психофонии. Весь сеанс они простояли в глубине переполненного зала. Мужчина с закрытыми глазами припал ухом к выпуклому стеклу древнего «Аутовокса». На экране была серая рябь – «метель», проявлявшаяся при отсутствии сигнала. Слышался, разумеется, лишь «белый шум», слитное потрескивание статических разрядов. Ризничий утверждал, что различает в треске голоса из загробного мира.

Тогда и в последующие годы Пьетро ломал голову, чем отца могло привлечь подобное представление. Спросить самого синьора Б. ему не хватило решимости. Теперь же он не исключал, что отец втайне надеялся на чудо. Вдруг этот самый «телевизионный» медиум обернется к публике и, отыскав взглядом мужчину с мальчиком, провозгласит: «Вам важное послание от жены, ушедшей слишком рано».

Никаких посланий в тот день так и не пришло. Оба вернулись домой опечаленные, не сказав друг другу ни слова на обратном пути. Насколько Пьетро было известно, синьор Б. больше никогда не пытался связаться с «иным миром».

Джербер уселся в шезлонг. Эрика протянула ему наушники; надевая их, он подумал, что будь синьор Б. жив, то-то он бы позлорадствовал. Еще бы, сын, поднимавший его на смех, сам наступает на те же грабли. Весь этот оккультизм стоял Пьетро поперек горла, но он подозревал, что других способов помочь Матиасу не осталось.

– Сначала надень вот это. – Эрика протянула ему маску для сна. – Поправь все хорошо, амбушюры должны плотно прилегать к голове, – приказала она, разматывая спиральный шнур и вставляя штекер в гнездо усилителя.

Шезлонг был вполне удобный, однако Пьетро все никак не мог устроиться и медлил, не решаясь надеть наушники.

– И что дальше? – спросил он.

– Закроешь глаза и начнешь слушать, – лаконично ответила Эрика и включила радиоприемник, настроенный на частоту 723 кГц. – Сначала может чуток мутить, это нормально, тошнота быстро пройдет.

Она уверенно нажимала кнопки и поворачивала верньеры. Наконец Джербер решился. Он надвинул на глаза маску, приладил наушники, вытянулся в шезлонге и расслабился, как обычно предписывал своим пациентам.

– Начинаем, – произнесла Эрика; ее голос зазвучал глуше. – Потом я активирую ченнелинг.

Пьетро понятия не имел, что это за штука, но Эрика, должно быть, что-то уже включила. Он услышал отдаленный звук, одну непрерывно звучащую ноту. Пожалуй, это была «фа». Источник звука постепенно приближался. Впрочем, голос Эрики еще можно было расслышать.

– Это путеводная нота. Она действует, как твой метроном, – помогает настроить разум. Когда она зазвучит совсем рядом, следуй за ней, словно за маяком в темноте, даже если тебе начнет казаться,