Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

— Могу ли я спросить вас, господин Бенвенью, как долго продлились ваши отношения с Аличе Бельтраме?

— Мы встречались восемь месяцев и расстались примерно месяца за три до ее исчезновения.

— Это было решением синьорины Бельтраме?

Бенвенью едва заметно вздохнул и кивнул головой.

— Без явной причины?

— Любовь растворяется в воде жизни. Так часто повторяла Аличе.

— Вы думаете, что вода для Бельтраме была жизнью? — спросил Леонарди, проявляя неожиданный интерес.

— Связь с Аличе Бельтраме заставила вас страдать? — вклинился в разговор Стуки.

— Я всегда знал, что у нее были одновременно и другие романы.

— Понимаю.

— После нашего разрыва она почти сразу же стала встречаться с одним из моих друзей.

— А вы ведь и этого нам не сообщили десять лет назад.

— Нет.

— Почему?

— Я не думал, что мой друг имел какое-то отношение к исчезновению Аличе, и не хотел вводить в заблуждение следователей. Я могу отвечать только за себя.

— Ах вот оно что! А теперь вы, значит, думаете, что ваш друг как-то может быть к этому причастен? За десять лет вы пришли к противоположному заключению, правильно я говорю?

— Да. Боюсь, что Витторио что-то знал. И, может быть, даже больше, чем «что-то».

— Витторио?

— Витторио Фортуна. К сожалению, он умер около четырех лет назад. Погиб в автомобильной катастрофе.

— Антимама! Виновник уже наказан судьбой. Универсальная справедливость жизни.

— Я прошу вас мне поверить. Я много думал о том, как изменился Витторио после исчезновения Аличе.

— Вы продолжали с ним общаться даже после того, как женщина предпочла его вам?

— Мы виделись несколько раз.

— И вы смогли так хорошо разглядеть все эти изменения?

— Так это происходило у всех на виду. Витторио начал пить и даже хуже. Казалось, будто он терзался угрызениями совести или носил в душе тяжкое бремя вины. В конце концов мы потеряли друг друга из виду.

— А этот Витторио Фортуна, — спросил Стуки, — как получилось, что вы стали такими близкими друзьями?

— Он был неплохим человеком, очень сердечным. Витторио привел в мой частный кабинет множество клиентов — определенного уровня. Он был знаком со многими важными людьми в городе и вращался в их среде. Не стану от вас скрывать, что частенько мы с ним ходили играть в казино.

«Такими пальцами, — подумал Стуки, — вероятно, легко поймать удачу за хвост и обогатиться. Или, наоборот, напропалую швырять деньгами налево и направо».

— Если я вас правильно понял, — подытожил комиссар Леонарди, — резкие изменения в поведении вашего друга вы объясняете тем, что он совершил преступление. И вы сообщаете нам это только сейчас, после того, как в вас стреляли?

— Я отдаю себе отчет, что со стороны это может выглядеть именно так.

На несколько мгновений наступила тишина. Полицейские обменялись быстрыми взглядами.

— Последний вопрос, — произнес Стуки. — Синьор Бенвенью, для вас Аличе Бельтраме тоже была самкой богомола?

Мужчина ответил, не задумываясь:

— Нет, только не для меня!

— Послушайте, — спросил Леонарди, вплотную приближаясь к Бенвенью, — попытайтесь ответить откровенно: кто мог в вас стрелять?

«Международные фармацевтические компании, специализирующиеся на производстве обезболивающих препаратов», — подумал Стуки.

— Без сомнения, какой-то ненормальный. Я убежден, что у меня нет врагов. Могу вам с уверенностью сказать, что, шагая по жизни, я был очень осторожен, чтобы не нажить их себе.

— То, что с вами произошло, не должно выйти за пределы этих стен, — предупредил иглотерапевта Леонарди.

— Мне нечего скрывать! — возмутился Бенвенью.

— Не нужно ничего скрывать, но и давать интервью газетчикам тоже не стоит. Прошу вас от этого воздержаться, — сказал Стуки.

Агент Сперелли проводил синьора Бенвенью домой и остался дежурить у его дома. Полицейские уже убедились, что все выстрелы были холостыми, поэтому ни Масьеро, ни Каберлотто не подвергались реальной опасности. Угрозы для жизни Бенвенью тоже не было. А был кто-то, кто хотел напугать этих мужчин и, возможно, напомнить им о чем-то важном.

— Вы поняли? — спросил коллег Стуки. — Этот Витторио — сын синьоры Фортуны.

Инспектор распорядился, чтобы назавтра ему предоставили об этом молодом человеке всю информацию, которую удастся найти, включая его собственные отчеты о беседах с синьорой Антонией Фортуной. Сам Стуки собирался еще раз побеседовать с Беатриче Бельтраме, на этот раз весьма откровенно. Инспектор чувствовал, что время для этого настало. Но сначала ему нужно было переговорить с агентом Пасетти.

17 ноября. Среда

Инспектор Стуки пошел разыскивать агента Пасетти. «Кто бы мог подумать, — размышлял он, — что у одного из наших агентов был дядя, которого церковь причислила к лику блаженных».

Стуки подождал, пока полицейский агент вымоет грязные руки. Пасетти по праву считался магом моторов, однако он никогда не отказывался и от мелкого ремонта автопарка полицейского участка: залить машинное масло, проверить аккумулятор или систему зажигания, заменить лампочки в фарах.

Стуки решил начать издалека.

— Твой дядя был монахом-францисканцем, добрым человеком, который молился Богу и вырезал из дерева статуи. Но это еще не все. Он обладал даром исцелять людей, и за эти чудесные исцеления церковь причислила его к лику блаженных. Все любили твоего дядю. Я даже слышал, что после его смерти началась небольшая смута: люди церкви спорили, где должны находиться мощи блаженного. Говорят даже, что однажды ночью монахи из его ордена выкрали тело с кладбища, где твой дядя был похоронен, чтобы он всегда оставался рядом с ними.

— Откуда вы все это знаете, инспектор? — спросил Пасетти дрогнувшим голосом.

— Люди рассказали.

— И почему вас так заинтересовал мой дядя?

— При нашей работе очень важно быть в курсе всех деталей, ты ведь это понимаешь, правда?

Агент Пасетти молчал.

— Блаженный дядя — дело, безусловно, необычное. Но и разговаривать по телефону с известной провидицей тоже не входит в список повседневных дел, верно? Лично ей позвонить, чтобы предупредить о приезде полиции. В этом, конечно, нет ничего криминального, Пасетти.

— Ландрулли и Сперелли сами ко мне пришли перед отъездом, чтобы я проверил их служебный автомобиль. Лично я считал, что посещение предсказательницы — не самая удачная идея, я им так и сказал.

— Значит, по-твоему, затея была не очень?

— Да. Преступления не имеют отношения к благочестивым людям.

— Поэтому ты ее предупредил.

— Конечно. Я знаком с синьорой, потому что иногда обращаюсь к ней за утешением.

— Понимаю. И ты подробно объяснил предсказательнице, кто именно к ней едет.

— Она сама меня спросила.

— Слушай, Пасетти, как считаешь: ты правильно поступил, заблокировав машину твоих коллег?

— Это была просто шутка! Небольшое устройство, которое, как только машина остановится, выводит из строя мотор на четверть часа. Но затем автомобиль снова заводится без проблем.

— Молодец, Пасетти! А моя машина? Опять твои шуточки?

— С вашей я ничего не делал, инспектор, клянусь!

— Клянешься могилой твоего блаженного дяди?

— Даже им самим, если хотите.

Сидя за столиком в баре неподалеку от того места, где раньше находилось туристическое агентство Аличе Бельтраме, Стуки удовлетворенно улыбался. Он частично разгадал тайну внезапно заглохших моторов. Точнее, только одного. Инспектору хотелось верить,