Дом молчания - Донато Карризи

Считается, будто происходящее во сне не выходит за его пределы. Тогда, в детстве, Пьетро понял, что это не так. Что-то может вырваться из абсурдного мира, который мы носим в себе и который можно назвать параллельной жизнью. Может быть, неправда и то, что во сне мы просто отключаемся. А что, если мы посещаем иной мир, такой же реальный, как тот, где мы обитаем, пока бодрствуем? Мир с совершенно другими природными и физическими законами, где дух властвует над материей.

Сны – отражения той, другой жизни, своего рода отсветы. Туда-то мы и отправляемся после смерти. Придя к такому выводу в десять лет, Пьетро, даже повзрослев, не отказался от своей детской идеи. У нее не было научного обоснования, но испытанное во сне было до того четким, осязаемым, что он не мог отмахнуться. Сейчас воспоминание о чудесном сне ощущалось как никогда ярко.

До заката оставалось еще несколько часов, а для воплощения задуманного Пьетро требовалась темнота. За неимением иных дел пришлось вернуться домой. В свой огромный, до ужаса тихий дом. Едва переступив порог, он, сам того не осознавая, начал прислушиваться. Тишина, скопившаяся в пустых комнатах, была неизбежным следствием одиночества. Сознательно выбранное, с каких-то пор оно тяготило его, пусть он и не желал этого признавать.

Чтобы разрушить чары пустого дома, он придумал, будто в нем обитают призраки предыдущих жильцов. Воображаемые разговоры с ними успокаивали не хуже хорошей музыки. Так Пьетро пытался воссоздать испытанное когда-то чувство защищенности. Вот только игра подзатянулась.

Она не пошла ему на пользу. Из нее народилось что-то враждебное, нездоровое и опасное. Эти существа и сейчас были рядом. Сколько их? Кажется, двое. Две тени, заточенные в замкнутом пространстве и вынужденные повсюду следовать за Пьетро. Он понятия не имел, как от них избавиться. Ему следовало рассказать об этом Иво и Сусане, выслушав рассказ о появлении Молчаливой Дамы на вилле. Не хватило смелости.

…Магнолия…

Остаток дня был потрачен на сборы. Пьетро долго принимал душ, хорошенько подкрепился, переоделся во все чистое. Заранее надел плащ и уселся ждать вечера в гостиной. Его разум был пуст, душа безмятежна. Вскоре предстояло выходить. Он собирался совершить нечто крайне безрассудное.

После встречи с Тихоней в желтой высотке Пьетро долго размышлял о том, что могло привести хромого в заброшенную квартиру. Увидев следы у своей хижины, тот почуял угрозу. Впрочем, особо не испугался, раз не стал сводить счеты со шпионом, прячущимся за шкафом. Вместо этого Тихоня просто предупредил его на будущее.

Хромого не заинтересовало, кто он такой и что вынюхивал. Более того, его не заинтересовало, нет ли у противника сведений о женщине, которую Тихоня считал своей собственностью. Следовательно, он ее наконец-то нашел. Был только один способ все выяснить. Настал момент истины.

На город опустилась тьма. Пьетро поднялся с дивана и отправился выяснять. Он был убежден, что с Молчаливой Дамой что-то случилось. И хромой знает, что именно.

43

Пьетро спрятался в темноте под навесом какого-то магазинчика по соседству с пекарней. Тихоня появился только к часу ночи. Бодро ковыляя и не обращая внимания на проливной дождь, он курил, пряча сигарету в кулаке после каждой затяжки. Хромой не оглядывался и не выказывал беспокойства: он явно не опасался слежки. У служебного входа он выкинул окурок и скрылся в подсобном помещении пекарни.

Подождав еще несколько минут, Пьетро вернулся к машине, припаркованной в двух кварталах. Лабиринт пустых флорентийских улиц выплюнул старенький внедорожник в знакомый уже пригород. Оставив машину на безопасном расстоянии, он вышел под дождь и, утопая в грязи, разыскал в темноте хижину Тихони посреди свалки.

Для начала еще раз попытался разглядеть что-нибудь через окно. Мрак внутри был непроницаемым, но Пьетро казалось, что он различает очертания какой-то мебели. Ни малейшего движения, даже намека на чье-либо присутствие. Он приблизился к единственной двери. С прошлого раза запомнилось, что Тихоне потребовалось несколько оборотов ключа. Подергал за ручку. Дверь даже не шелохнулась, как будто прибитая к косяку и порогу.

Пьетро был к этому готов и сдаваться не собирался. Нужно во что бы то ни стало попасть внутрь. Он вернулся к окошку, нашел в грязи подходящий камень, отошел на несколько шагов, размахнулся… Стекло разлетелось вдребезги. Встав на цыпочки, просунул руку внутрь, нашаривая задвижку. Зацепился рукавом плаща за острый осколок, с треском разрезавший ткань. Нащупал ручку, потянул – окно распахнулось. Подпрыгнул, с трудом подтянулся, забираясь внутрь. Гладкие подошвы ботинок соскользнули с подоконника.

Пьетро кулем свалился на пол кухни, сильно приложившись боком. Поднимаясь, застонал от боли. Включил фонарик. Узкий луч забегал по комнате. Там и сям на полу стояли тазы и жестянки, в них сверху стекала вода: видимо, крыша прохудилась. В комнате дробно звенела капель, кое-где на полу поблескивали лужи.

Газовый баллон, грязная плита, единственный шкафчик над ней. На стенах – несколько полок, заставленных коробками и консервными банками. Маленький кухонный столик и два разномастных стула рядом. Один – деревянный. Пьетро вспомнил, что Тихоня соорудил этот стул в тот самый день, когда Молчаливая Дама призналась, что собирается уехать в Лондон, а он молотком разбил себе коленку.

На хлипкой пластиковой этажерке теснились пакеты с дешевым вином. В углу покосившийся буфет, такой же хромой, как его хозяин. Луч фонарика выхватил замызганную занавеску, за которой угадывался унитаз. Оттуда воняло плесенью и экскрементами. Пьетро отвел фонарик и вдруг почувствовал на затылке взгляд. Резко обернулся. Никого. Но на какое-то мгновение ему померещилось, что на пороге соседней комнаты мелькнула тень.

– Кто там? – неуверенно спросил он.

Никто не ответил. Пьетро двинулся туда. Луч осветил односпальную кровать на железном каркасе. Шкафа не было. Немногочисленные наряды Тихони висели на бельевой веревке, протянутой от стены до стены. На тумбочке пепельница, переполненная окурками… В углу кто-то стоял. Пьетро окаменел, ему не хватало храбрости туда посветить. В том, что это человек, у него сомнений не было. И этот человек ждал.

Наконец Пьетро нашел в себе силы направить луч в угол. Пусто. Всего лишь игра теней. Впрочем, на полу действительно что-то стояло. Ящик с инструментами. Присев на корточки, Пьетро принялся перебирать содержимое. Ржавые плоскогубцы, пара погнутых отверток. И кое-что еще.

Достав из кармана носовой платок, он обернул им рукоять молотка и вытащил его из ящика. Та была гладкой, отполированной временем, боек и острый носок выщерблены. На них