Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

нравится быть риэлтором. Ну, не его это, никак не его. А что делать? Не так-то просто в сорок один год найти работу, не имея почти никаких знаний и опыта, кроме военного. Для охранника староват, а для начальника охраны связей не хватает. Спасибо Лешке, пристроил его в «Эксцельсиор», но это все, что он мог сделать.

Так, Первый Озерковский переулок, Второй Озерковский переулок. Дальше куда? Неужели кто-то по доброй воле захочет здесь жить? Хотя… место тихое, зеленое. Видимо, скоро все эти домишки-развалюшки исчезнут, зато вырастут, как грибы, коттеджи. Появится еще один элитный поселок. А когда-то это была дачная местность, сначала вполне респектабельная, потом уже не очень.

Пожалуй, придется снова к кому-нибудь обратиться. Как раз сзади идет кто-то.

Обернувшись, Никита в недоумении остановился. Улица была совершенно пуста. Словно вымерли все. Но он не мог ошибиться, только что кто-то шел у него за спиной. Нет, шагов слышно не было, но ощущение чужого человека в опасной близости — это чувство обмануть не могло.

Вот уже несколько дней Никите казалось, что за ним следят. Он то и дело чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Но как ни пытался, так и не смог засечь наблюдателя. И это было странно, потому что не срабатывал ни один из испытанных, безотказных приемов. Неужели Алексей, — а Никита, наверно, со Светиной подачи, уже почти не сомневался, что это именно Алексей, — неужели он настолько крут, что может вести такую качественную слежку? Ну, не стопроцентно качественную, конечно, ведь он, Никита, все-таки ее почувствовал. Или это ему только мерещится? Нервишки шалят?

Вон те грязные кусты…

Если бы Никита был псом, шерсть на его хребте вздыбилась бы воинственной щеткой. Он шел к кустам медленно, словно перетекая каждым шагом в новый кусок пространства. Какой-то крохотный червячок в его мозгу жалобно пищал: куда, зачем, караул! Еще не поздно было повернуть обратно, но он упрямо шел, каждую секунду ожидая чего-то. Может быть, выстрела, может, внезапного удара.

И удар действительно последовал. Совершенно не оттуда, откуда можно было ожидать. Не из-за кустов прямо перед ним, а сбоку, из-за трансформаторной будки. Никита успел среагировать, прошло по касательной, слегка задев плечо, но рука моментально онемела.

Развернувшись, он вложил всю тяжесть тела в ответный удар левой. Его противник, высокий мужчина в темно-сером спортивном костюме и черной спецназовской маске, отлетел к будке, но устоял на ногах. Никита бросился к нему, но тут его остановил пронзительно визгливый старческий голос:

— Я сейчас милицию вызову! Хулиганье!

Неизвестно откуда взявшаяся бабка росточком с мопса, одетая в коричневое облезлое пальто и резиновые боты, стояла, уперев руки в боки, и вопила, как пароходная сирена. Ее совершенно безрассудная и опасная для жизни отвага сделала свое дело: Никита вздрогнул и обернулся.

Момент был упущен: мужик протиснулся в дыру в заборе и исчез. Заглянув туда, Никита увидел только мрачный деревянный сарай и кучу разного хлама вокруг.

Бабка продолжала вопить. Где-то за заборами заходились лаем невидимые собаки.

— Тихо, бабуля, тихо, — зловеще прошипел Никита. — Хватит орать, а то челюсть вставную проглотишь.

Совершенно неожиданно бабка замолчала, со стуком захлопнув рот, словно отключилась сработавшая сигнализация. Моргая красными безресничными глазками, она уставилась на него.

— А ну-ка, быстренько, где тут Рябиновская улица? — все тем же зловещим шепотом спросил он.

— А через путя перейдешь, да через лесок напрямки, — совершенно спокойно ответила бабка, повернулась и пошла прочь, загребая ботами.

Потирая руку, начавшую отходить и стремительно наливаться болью, Никита свернул в переулок и увидел за деревьями железнодорожную насыпь. Он перешел дорогу, пересек хилый лесок и через несколько минут обнаружил искомый объект — ужасную хибару, которую можно было продать исключительно на слом.

Никита осматривал дом и участок, делал в блокноте пометки, задавал хозяину вопросы — совершенно машинально. Как-то стало абсолютно все равно: продаст он этот дом или нет.

Не до того теперь. Абсолютно не до того.

Глава 42

А что они вообще об Алексее знают? Банковский охранник, так?

Света осторожно разузнала у родственников, с бору, что называется, по сосенке.

Покойный отец Алексея был конструктором в «ящике», разрабатывал какие-то высокоточные оборонные технологии. Сам он проучился полтора года в техническом вузе, но ушел. Потом армия, десантные войска. После дембеля устроился в банк. Вот, собственно, и все, что о нем знали. Конечно, Марине наверняка было известно больше, но расспрашивать ее о муже было бы слишком неосторожно.

Никита поехал в институт, помахал издали своими вишневыми корочками, разболтал девочек в деканате и узнал кое-что интересное. Оказывается, ушел Алексей со второго курса не вполне добровольно. У молодой преподавательницы, с которой он завел роман, из квартиры пропали дорогие украшения. Все улики были исключительно против Алексея. Дело решили мирно, он сознался, украденное вернул, но из института вынужден был уйти. После армии пытался восстановиться, но безуспешно. Потом Алексей женился — об этом рассказал его бывший однокурсник, который там же заканчивал аспирантуру. Женился более чем выгодно, на вдове известного писателя, которая была старше нового супруга лет на десять. И очень скоро с ней развелся. Подробностей аспирант не знал, но слышал, что развод получился довольно некрасивый, да и вообще, вся эта история была, что называется, с душком.

Жена Никитиного друга Ольга Погодина писала детективы и на этой почве имела в питерских литературных и окололитературных кругах некоторые связи. Никита приехал в гости и попросил помочь.

— Ник, ты вляпался в детективу, — в упор глядя на него, хмыкнула Ольга, невысокая полноватая шатенка. — Я тебе помогу, но исключительно любовью за любовь.

— Это как? — испугался Никита.

— Во дурак! — фыркнула Ольга. — Нужен ты мне! Это значит, я узнаю про твою писательскую вдову, а ты разрешаешь мне использовать твой сюжет по моему усмотрению.

— Давай хотя бы доживем до его окончания.

— Не обязательно. Можно и в процессе.

Была у Ольги такая слабость: все интересное, что случалось с ее близкими и не очень близкими знакомыми, вставлять в очередную книжку, основательно изуродовав сюжетную линию. Впрочем, изуродовав не до полной неузнаваемости, потому что знакомые как раз себя узнавали и нередко обижались. Насколько Никите было известно, не так давно она сама влипла в криминальную историю и теперь с азартом охотничьего терьера ваяла роман про себя.

Сделав пару-тройку звонков, Ольга сварила кофе, разлила по чашкам и поставила одну перед Никитой.

— Ну вот, Никитос, — сказала она, — слушай. Дело давнее, но шумели о нем громко. Был такой писателишка Артем Губанов, в начале девяностых очень