Искатель, 2004 №3 - Станислав Васильевич Родионов
На брата Иосифа возлагалась ответственность за воздвижение Креста Господня на Луне и освящение оной.
— Вторая ступень отошла, — донесся голос Ивана.
Корабль освободился от балласта, включавшего в себя железную цистерну огромных размеров и людской отсек с двумя кочегарами. Они приземлятся, видимо, где-то на севере Ливонии. Потом их вернут в Болонью, отблагодарят как следует. А пока им еще только предстоят раскрытие парашюта, и долгий полет вниз, и, милостью Божьей, посадка.
Остальных же продолжает мучить перегрузка. Сколько же она длится? Барон взглянул на малую носильную свечу, коими на корабле отсчитывалось время. Она зажжена была за мгновение перед стартом и успела прогореть лишь до первой красной отметки. Значит, сейчас половина первого. Не может быть! Так мало?! Хейерлинг забормотал молитву, но не закончил ее, погрузившись полностью в ощущения, вызванные страшной тяжестью во всем теле.
Когда Хейерлинг совсем пал духом, «Марию Магдалину» резко тряхнуло — так, что мгновение казалось, будто она разлетится на куски. Донесшийся до барона голос сообщил:
— Третья ступень отошла.
В этот миг перегрузки кончились. Барон, почувствовавший, как резко ушел из-под ног пол корабля и кровь ударила в голову так, что в ушах зазвенело, принялся выпутываться из сыромятных ремней. Одно неосторожное движение — и он выскочил из кресла и стукнулся об пол, стену, кажется, потолок и снова пол. Где, уцепившись за ковер, и замер. Трудно сказать, насколько долго пребывал бы в таком состоянии барон, если бы на помощь вовремя не подоспел Колодный. Казимир ловко придал барону вертикальное положение. Постепенно в ушах перестало звенеть, сердце утихло; Хейерлинг вздохнул с облегчением, обернулся, дабы поблагодарить подоспевшего на шум и чертыханья навигатора, но тот успел скрыться, погруженный в расчеты дальнейшей траектории движения корабля.
— Корабль выведен на орбиту.
Неуклюже переступая ногами, обутыми в магнитные сапоги, то и дело припадающие к полу, Хейерлинг подошел к окну. Выглянул и замер.
— Господи! — невольно вырвалось у него примерно минуту спустя. Более он не мог произнести ни слова, столь поразило его увиденное за окном. В этот момент оконный ряд корабля «Мария Магдалина» был сориентирован в пространстве так, что выглянувший барон увидел перед собой Землю, медленно кружащую на черном бархате ночного покрывала, утыканного бесчисленными бусинками звезд.
Хрупкий голубой шар в клубах белых облаков, из-за которых проглядывали разноцветные разводы суши и воды, походил на переливающийся в лучах солнца бриллиант, окаймленный тонким прозрачным ореолом. Барон долго вглядывался в него, впитывая его красоту, наслаждаясь ею. Шар Земли висел совсем рядом, кажется, протяни руку — и дотронешься до него.
А звезды! Самые неприметные бисеринки светятся так, точно находятся совсем рядом, на расстоянии в худшем случае нескольких футов. Что же говорить о тех светилах, чей блеск отражается на закатной стороне Земли, за медленно движущейся по планете полосой терминатора, поглощающей страны и народы, океаны и континенты, отдавая их, возвращая Солнцу на краткий миг лучезарного дня во мраке беспрестанной вселенской ночи. И весь бархат космоса играет и переливается ими. А у самого края окна тускло серебрится Луна, ставшая соседкой.
Хейерлинг сбросил с себя оцепенение и обернулся. Секунду помедлив, он вытащил из ящичка карту мира и расстелил ее.
Корабль медленно вращался, вращалась и Земля. Еще минуту назад сквозь атмосферные вихри была видна Африка, а теперь уже показалась Османская империя, Черное море, Крым. «Святая Мария Магдалина» плыла по территории Великого княжества Московского.
Бросая взгляд то на уходящую в пол Землю, то на расстеленную в воздухе карту, барон восторгался:
— Врут, ведь врут первопроходцы. Совсем не знают, какая Земля, совсем непохожа, Европа еще куда бы ни шло, но Сибирь…. И куда они смотрели, когда новые страны отображали? Вот тут озер сколько, аж в глазах рябит, а ни одно не отмечено, а эти горы, а тут…
Земля ушла из виду, остались только звезды и Луна. Каюту залило сияние подкравшегося Солнца. Хейерлинг отошел к двери и, недолго думая, стал спускаться по узкой винтовой лестнице в другой отсек. Заходя внутрь, он столкнулся нос к носу с поспешно выходящим братом Иосифом.
— Как хорошо, — обрадовался миссионер и безо всяких переходов заговорил: — Сколь же изумительно прекрасно творение Господа нашего, сколь великолепно, сколь восхитительно. Мое сердце не перестает поражаться красотою, а мои губы — шептать благодарственные молитвы Творцу. Нам дарована несказанная возможность прикоснуться к благолепию сущего, лицезреть тайны мироздания, что открываются нам по милости Господа нашего, ибо сказано (Прит. 3, 13): «Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум»! И там же: «Она дороже драгоценных камней, и ничто не может сравниться с нею».
— Вам сейчас завидуют, святой отец, — заметил барон.
— Воистину, вы правы. Немногие, увы, удостоены были возможности зреть нашу родную планету в ее истинном облике.
— Надеюсь, нам дано будет изучить истинную гармонию мироздания.
— Ежели сможет постигнуть ее наш жалкий разум, — ответствовал отец Иосиф.
— Заодно и убедимся, сколь прав был Коперник, пожелавший заставить Землю вращаться вокруг светила. Кстати, святой отец, давно, еще юношей, я слышал в Вышеграде разговор повара и зеленщика, споривших о строении мира.
— Вот как? — изумился миссионер. — Простецы стали столь умны, что говорят о горних материях?
— Чему же удивляться? И в Константинополе, в бытность его столицей христианской Византии, немало веков назад, чернь так же вела диспуты о возможности беспорочного зачатия Девы Марии.
Настоятель невольно махнул рукой. Но тут же заметил:
— Мы несколько отвлеклись от темы, сын мой. Что же говорили повар и зеленщик?
— Зеленщик, — продолжал барон, — утверждал законы Птолемеевы, приводя доводы философские и богословские, повар же, напротив, более молчал и слушал, но когда пришла и ему очередь говорить, произнес лишь: «В кои-то веки наши ученые мужи уразумели, что негоже жаровню вращать вокруг вертела».
Из двигательного отсека к ним подошел изобретатель. Глаза его по-прежнему сияли, выражая непередаваемый восторг от увиденного.
— Ваша милость, — произнес он, прерывая беседу капи-тан-командора с настоятелем, — картографы сидят за работой, заканчивают наносить новые земли на старые карты. — Он усмехнулся. — Надеюсь, за три оборота они успеют.
— А потом — на Луну? — спросил брат Иосиф.
— На орбиту Луны, поправил его московит, — сперва надо найти место посадки, затем…
Его слушали с вниманием, хотя мысли многих подошедших монахов были заняты совсем другим. Барон с удивлением и признательностью, неожиданно появившимися по отношению к московиту, смотрел на Лухманова, сумевшего сотворить это чудо и доставить их сюда, на орбиту Земли.
