Крик в темноте - Оливия Нортвуд

– Спасибо, Скотти, я просмотрю отчет и отпишусь тебе. – Грейс села на край кровати и уронила голову на ладони.

– Отлично, до скорого. – Хэмптон прервал вызов.

– Грейс? – Из динамика послышался обеспокоенный голос Джеймса.

– Да.

– Все в порядке?

– Да, увидимся в участке.

* * *

В ушах еще стоял раскатистый, как гром, крик лейтенанта Стивенса. Патрульные, пришедшие на смену Натали и Крису, упустили момент, когда Гроссман вышел из дома через заднюю дверь, оставив свет в гостиной и спальне включенным, и исчез в темном переулке.

Сдавив пульсирующие виски пальцами, Грейс пыталась сосредоточиться на отчете Хэмптона, но у нее не выходило. Она встала из-за стола и подошла к Джеймсу, заглянув ему через плечо. Он просматривал профили девушек, отобранных Уайтхоллом для дела. Не задерживаясь ни на ком подолгу, Нортвуд сверялся с полицейской базой и, если обнаруживал, что девушку нашли живой или мертвой, откладывал папку в сторону. После выборки список Генри становился значительно короче. Уайтхолла в кабинете не было. Закончив с потенциальными жертвами, он созвонился с несколькими мужчинами, бывшими членами «Вашингтонский псов», и назначил три встречи. Грейс взглянула на часы – он должен вернуться совсем скоро.

Джеймс раскрыл очередное дело и застыл. Грейс уже давно научилась считывать его настроение и эмоции. Нортвуд выпрямился, осанка сразу стала болезненно правильной, как у оловянного солдатика (казалось, живые люди так не умеют), плотно сжал челюсти и перестал дышать. Напряженные плечи не вздымались, как от дыхания. В глазах застыл лед, но от его тела шел жар. Погрузившись в себя на ту глубину, о которой никто не знал, Джеймс лихорадочно что-то вспоминал и одновременно наперед просчитывал в голове ходы и отрабатывал версии. Он был напряжен, решителен и огорчен одновременно.

– Что-то не так? Ты ее знаешь?

Голос Грейс стал для Джеймса катализатором. Он наконец выдохнул, плечи опустились, но рассматривать фотографию рыжей девушки, которую звали Мэй, не перестал. Грейс тоже смотрела на нее. Мягкие, обтекаемые черты лица, полные губы без четкого контура, серо-голубые глаза и ярко-рыжие волосы показались Грейс смутно знакомыми. Ее бледную сливочную кожу так плотно покрывали веснушки, что она выглядела слегка загорелой. И улыбка: невинная, робкая, почти детская.

– Нет, не думаю. – Джеймс покачал головой и отложил папку в сторону.

– Джей, я считаю, что нам нужно навестить Калеба. – Произнеся наконец то, о чем думала последние несколько дней, Грейс почувствовала, что ей стало легче дышать.

Джеймс откинулся на спинку кресла и взглянул на нее снизу вверх:

– Что ты хочешь узнать?

– Хочу, чтобы он сказал, что среди этих девушек нет его жертв.

– Грейс, я очень сомневаюсь… и ты же понимаешь, что он может начать говорить о том, чего никто не должен знать. – Джеймс хотел сказать еще что-то, но не стал.

В кабинет вошел Генри Уайтхолл.

– Поговорил с Хадсоном, Палмером и Лоуренсом. Все мимо. – Генри снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Яэль Голдберг опознала Хадсона, но сказала, что видела его всего пару раз за то время, пока они с Малкольмом были женаты. В первый раз на свадьбе и во второй на вечеринке в честь рождения ребенка. Хадсон сказал то же самое. После выпуска они практически не поддерживали связь. Он потерял свое состояние во время кризиса. Живет у родителей жены. Его больше никуда не приглашают. Палмера и Лоуренса никто не смог припомнить, но я все же поговорил с ними, потому что против них обоих в разное время выдвигали обвинения в изнасиловании. Не сказал бы, что эти встречи принесли мне удовольствие, но, по крайней мере, этих двоих можно вычеркнуть из списка. После судебных разбирательств старые приятели прекратили с ними общение. Нужно разделиться, опрашивать минимум по девять человек ежедневно, – говорил Генри быстро, что было на него не похоже. В глазах маниакальный блеск, на губах странная, кривая усмешка. Уайтхолл наклонился над столом и вычеркнул три фамилии из списка. – А что у вас?

– Ничего особенного. – Джеймс пожал плечами и скрестил руки на груди. – Ждем новостей от криминалистов по компьютеру Реймонда.

– О, я не сомневаюсь, они найдут там нечто такое… И это нам не понравится.

– Откуда эта уверенность?

Грейс села на край стола Джеймса и устало взглянула на Генри. Азартность и почти радостное возбуждение, волнами исходившее от профайлера, разбивались о ее стену, выстроенную из череды бессонных ночей, переживаний, отчаяния и страха. После того что случилось между ней и Джеймсом, Грейс несколько раз снился Калеб. Композиция кошмаров изменилась, теперь в них она раз за разом проживала смерть напарника. У них не было времени поговорить о той ночи в гостинице. Об иррациональном спокойствии, безопасности и наполненности, которую Грейс испытала. О ее слезах и странном предчувствии, которое сбылось. Они оттягивали этот разговор, потому что оба были к нему не готовы.

– Поделишься мыслями? – Джеймс захлопнул крышку ноутбука и отодвинул от себя папки, пытаясь освободить пространство.

Генри поднял на них глаза и едва заметно улыбнулся.

– Посмотрите на все это. – Он обвел рукой стены, увешанные снимками Реймонда. – Вы не понимаете?

Грейс прикусила щеку изнутри, уставившись невидящим взглядом на фотографию веснушчатой груди. Мыслями, возникшими у нее при обыске квартиры Реймонда, Грейс ни с кем не делилась, но теперь они, казалось, обретали форму.

– Это трофеи. Не все фотографии, что вы изъяли, представляют какую-то ценность, но эти – да. Я думаю, что имена девушек со снимков есть в списке. Я вычислил интересную закономерность. – Генри положил на стол перед детективами несколько листов с водным знаком «ФБР». – Большинство из пропавших девушек в разные годы учились в Вашингтонском университете. Двадцать лет назад изнасиловали Джессику Стоун и убили Дейдру Хьюз. Обе студентки Вашингтонского университета. Затем затишье. Там же в две тысячи пятнадцатом году Кит Гроссман начинает свою преподавательскую карьеру. И… посмотрите сюда. Анна Барлоу пропала год спустя, Пенелопа Уилсон – еще год спустя, Шэрон Хэмилтон – в восемнадцатом году, Андреа Бреккер – в девятнадцатом, Меллиса Праймроуз – в двадцать первом, Мэй Траск – в двадцать третьем. Должен быть еще кто-то за двадцатый и двадцать второй год, но я пока не понимаю кто. Это неважно. Я говорю о другом. Они убивали девушек с определенной периодичностью, примерно раз в год, и трофеи им нужны, чтобы продлить переживание. Если серийный убийца – одиночка и социопат, все просто – он может хранить части тел в холодильнике или нижнее белье