Фам фаталь - Валентина Демьянова

Я вполне могла бы ему не отвечать. Он теперь мне был никто и не имел никакого права требовать с меня отчета, но я все-таки ответила. Самой хотелось.

– Случайно. В день приезда я отправилась в музей разведать обстановку. Во время разговора с бывшей сотрудницей Леонида Кайсарова в дверях зала мелькал чей-то силуэт. Тогда, занятая беседой, я на сей факт внимания не обратила. В памяти, однако, он отложился, и потом, когда началась слежка и я пыталась понять, что же стало ее причиной, это воспоминание меня беспокоило. В конкретную мысль долго не оформлялось, но щемило, как заноза.

– Квалификацию теряешь, – сердито засопел бывший шеф. – Расслабилась. Всегда говорил, нужно быть собраннее.

– Учту, – мимоходом ответила я. – Максим, очевидно, подслушал, что меня интересуют картины Галлера. Его это насторожило, и он принялся за мной следить.

– Плохо работать стала, – проворчал Павел Иванович. – Как можно вести себя с такой прискорбной беззаботностью!

Я на его воркотню внимания не обратила. Он мне больше не хозяин, и за свои промахи я отвечала только перед собой.

– Максим проводил меня до гостиницы, убедился, что я собираюсь там остановиться, и уехал. Правда, не насовсем. Через некоторое время он вернулся и за скромную мзду без труда получил у портье все известные тому сведения обо мне. Очевидно, они его заинтересовали, раз поздно вечером того же дня он заселился в соседний номер.

– И не побоялся, что дежурный его узнает?

– Нет, потому что справляться обо мне он явился под видом женщины.

– Что?! – просто обалдел один из охранников. – Бабой вырядился?

– Он что, с голубизной? – брезгливо осведомился второй.

Их реплики вызвали у Максима приступ бешенства, и он яростно забился в руках державших его парней. Опасаясь, что может возникнуть потасовка, я крикнула:

– Тихо, вы! Он не гей, а актер – и гримироваться для него дело обычное. А одежду, вероятно, позаимствовал из гардероба бабушки. Недаром все в один голос твердили, что вид у женщины был странноватый.

Максим хотел возразить, но я его перебила:

– Оставь! Я обыскала твой номер. Помнишь, мы праздновали твой день рождения и ты вышел в коридор? Пока ты разговаривал по телефону, я пошарила в шкафу и нашла там и бабушкины платья, и знаменитую шляпку, которая всем так запомнилась. Косметический набор тоже там лежал, на верхней полке.

– А зачем Максим поселился в гостинице? – оглядывая всех по очереди, с недоумением спросила Римма.

Я с раздражением подумала, что Дина права, уверяя, что ее внучка умом не блещет.

– Хотел быть в курсе моих дел, – сквозь зубы пояснила я. – Например, на следующее утро он уже ехал следом.

– И ты не заметила? – тут же возмутился патрон. – В таком маленьком городе? Да здесь же почти нет движения!

– Не заметила, – огрызнулась я. – Все мое внимание занимал другой преследователь.

Павел Иванович тут же заинтересовался:

– Еще один?

– Да, но, как выяснилось позже, безобидный. Два энтузиаста, сотрудница местного музея и ее муж, заподозрили меня в желании завладеть картинами Галлера. Движимые патриотическими чувствами, они решили помешать мне в этом неправедном деле. Потому и следили.

– Это неинтересно! – перебил меня Павел Иванович и нетерпеливо кивнул в сторону Максима: – Про этого шустрика рассказывай!

– Максим проводил меня до музея и в кафе сделал попытку познакомиться. Она не удалась, тогда он прилепился ко мне и принялся следовать за мной по всем адресам, что я посещала.

– И ты это допустила?! – ужаснулся патрон.

– Говорю же, все внимание было сосредоточено на первом филере!

Павел Иванович скорбно покачал головой. В былые времена он, конечно, повел бы себя иначе. От его воплей и топота дым бы стоял коромыслом, но то раньше, а теперь ему ничего не оставалось, как осуждающе вздыхать. Довольная, что хоть чем-то могу ему досадить, я с удовольствием продолжала:

– Ничего страшного, первый адрес оказался пустышкой. Когда мы подъехали к гостинице, я свернула на стоянку, а Максим, пользуясь моментом, подрулил прямо к крыльцу. В результате ему удалось перехватить меня в холле и все-таки познакомиться.

Мне казалось, я объясняю вполне доходчиво, но Римма упрямо ничего не хотела понимать.

– Зачем? Зачем ему с вами знакомиться? – в недоумении свела она брови.

– Знакомство предполагает личный контакт и дает возможность даже из самого невинного разговора почерпнуть информацию, – менторским тоном пояснил Павел Иванович, хотя его никто не спрашивал.

– Проводив меня до номера и убедившись, что я не собираюсь никуда выходить, Максим побежал к себе. Нацепив бабушкин наряд, он отправился в адресный стол.

– С какой целью? – строго спросил патрон.

– Несколькими часами раньше я туда заглядывала, и его, естественно, заинтриговало, чьи же адреса я разыскиваю. Тогда зайти следом за мной, да еще в собственном обличье, он не рискнул. Вот потом и кинулся наверстывать упущенное.

– Ему удалось узнать что-то стоящее? – занервничал Павел Иванович.

– Служащая меня уверяла, что говорить с явившейся к ней с расспросами женщиной отказалась. В любом случае назад Максим вернулся как раз в тот момент, когда я выходила из гостиницы. Видя, что я собираюсь уезжать, двинулся следом. Как иначе он мог узнать, что я отправляла телеграмму в Москву?

– Кому была телеграмма? Зачем? – немедленно потребовал уточнения бывший патрон.

Конечно, можно было и не отвечать, но я не стала вредничать:

– Легенду лепила. Телеграмму послала вымышленному лицу, надеясь спровоцировать преследователей на более активные действия и заставить раскрыть свои планы. С той же целью заглянула в коммуналку. Короче, вызывала огонь на себя.

– Дилетантство, – презрительно фыркнул Павел Иванович.

– Возможно, но ничего другого мне в голову в тот момент не пришло.

– Потому что думать ленишься, – ехидно прищурился бывший шеф.

Твердо решив не обращать внимания на его подначки, я упрямо продолжала:

– Определенные результаты это принесло! Телеграмма их заинтриговала, и вечером они с Диной явились ко мне в номер. Максим, снова обряженный в женское платье, постучал в дверь и, когда я открыла, ударил меня в висок. – Я повернулась к нему и заметила: – Не выливай на себя одеколон в таком количестве. Тебя по нему даже с закрытыми глазами можно распознать. И голос нужно менять, когда