Загадка неприкаянной души - Ирина Грин

У Рыбака в голове забрезжила какая-то идея, но тут Кристина развернула свой ноутбук, и на экране появилась Ася.

– Палагия Котик куда-то пропала, – пожаловалась она. – Сразу после того, как я ей написала про Герасимова. Я каждый день захожу на сайт, а ее нет, как будто и не было вовсе.

Она улыбалась, но выглядела уставшей, и тревога за жену вытеснила из головы Ивана все мысли.

– У тебя все в порядке? – спросил Иван.

– Конечно! А у вас? Федор какой-то грустный.

Федор энергично помотал головой:

– Я не грустный, просто задумался. Скинь мне ссылку на сайт, где ты общалась с мамой-Котиком, я узнаю, что с ней стряслось и где ее можно найти.

Ася кивнула.

Они обменялись еще несколькими фразами, ничего, в принципе, не значащими. В словах Ася с Рыбаком не нуждались. Им было достаточно смотреть друг на друга, как Штирлицу с женой на встрече в кафе «Элефант». Любовь, ожидание, грусть, тревога, просьба беречь себя… Тут у Рыбака затрезвонил телефон, и молчаливая беседа оборвалась.

– Щедрый, – с сожалением произнес Рыбак, взглянув на дисплей. – Прости.

– Все нормально, – это уже была Кристина, – если что важное, перезвоните. И мы, если что, тоже сразу с вами свяжемся.

Глава 52

Майору повезло – обеих женщин, мать и дочь, он застал дома. Лариса была именно такой, какой ее изобразила баба Уля: густо подведенные черным глаза и брови, неестественно длинные ресницы, невысокого роста, с мужской фигурой – широкими плечами, небольшой грудью и узким тазом. Черная юбка в пол, объемная черная толстовка женственности нисколько не добавляли.

Щедрый с порога бросился в атаку.

– Скажите, пожалуйста, Лариса, – сказал он вкрадчивым тоном, – зачем вы приходили к Еве Королевой в квартиру по адресу: Пожарный тупик, дом пятнадцать, квартира семь.

Лариса быстро отвела от майора взгляд и уставилась на мать в поисках поддержки, но Щедрый успел заметить смятение в ее глазах. Впрочем, уже через мгновение она снова посмотрела на незваного гостя с уверенностью и даже каким-то вызовом.

– Она туда не ходила, – бросилась на защиту дочери Марина Мироновна.

– Что скажете, Лариса? Отпираться бесполезно, – не обращая внимания на слова матери, продолжал давить на девушку Щедрый, – на подъезде камера, и ваши визиты не остались незамеченными. Есть еще свидетельница.

– Ты что? Правда туда ходила? – спросила мать.

– А что – нельзя? – огрызнулась дочь. – Надо было, и ходила. Она мне деньги обещала дать на свадьбу.

– Дала?

– Не успела, – бросила Лариса без всякого выражения.

«Врет», – понял Щедрый, но уточнять пока не стал.

– Мне сказали, что вы забрали вещи Евы. Я хотел бы их осмотреть.

Никто ему ничего подобного не говорил, но попытаться забросить удочку стоило.

– Ничего интересного там не было, – тут же попалась на крючок Лариса. – Всякий хлам. Я просмотрела и тут же снесла на мусорку.

– Все? – не поверил Щедрый.

Врала Лариса виртуозно, но майор мог считаться экспертом по лжи. Понятно, что какие-то вещи, оставшиеся от Евы, двоюродная сестра оставила себе. И это не деньги. Может, какие-то украшения? Надо уточнить у Щербакова, были ли у Евы ценности. Но это потом, сейчас надо попытаться вывести на чистую воду эту семейку.

Они продолжали разговаривать, стоя на крыльце, и майору позарез нужно было хотя бы краем глаза осмотреть дом. Спроси кто-нибудь, что он собирался обнаружить, Щедрый только пожал бы неопределенно плечами. Но интуиция подсказывала – мысль дельная. Конечно, можно было озвучить свои намерения хозяйкам, но сейчас благодаря телевидению народ грамотный, тут же попросит ордер. Или не попросит?

Он все-таки озвучил, и они – вернее, дочь, – разумеется, попросили.

– Ордера у меня нет. Пока нет. Но сейчас будет.

Он потыкал пальцем в свой смартфон, приложил трубку к уху:

– Иван Станиславович! Здравствуйте!

– Привет, Андрей Геннадьевич. – В голосе Рыбака не прозвучало ни капли удивления. Он с ходу подхватил предложенную Щедрым роль, даже не зная, в чем она заключается. Не зря все-таки он считался отличным опером.

– Мне срочно нужен ордер на обыск дома Дементьевых. Да, я уже здесь. Понятых не надо, соседей пригласим.

– Понял, сейчас все будет, – ответил Рыбак.

– Хорошо, жду. – Щедрый оторвал телефон от щеки и посмотрел на мать и дочь.

– Не надо соседей, – процедила Марина Мироновна сквозь зубы. – Проходите.

Майор понимал, что начальство, когда узнает о его поступке, по головке не погладит. Если узнает. Но отступить не мог. Он быстро прошелся на кухню. Ничего интересного. Хотя он и не ожидал увидеть подвешенных к потолку пучков сушеных трав. Прошел в гостиную. Стол под кружевной скатертью, стулья с бархатной обивкой цвета старого золота, темно-коричневые шкафы, уставленные посудой, огромный диван, книжный шкаф.

Внимание Щедрого привлекли темные корешки книг, резко выделяющихся на фоне своих разноцветных соседей. Он вытащил один том и хмыкнул, прочитав название: «Магия трав». От книги пахло плесенью, сырыми подвалами, а еще лесом – не солнечной лужайкой, где так здорово упасть на траву и лежать, глядя в небо, а темными зарослями, непроходимым буреломом. Полистав книгу, Щедрый вернул ее на место, испытав при этом не поддающееся никакому объяснению чувство облегчения. Взял еще одну. «Любовная магия». Открыл оглавление. Вожделение – ну, это понятно. Егильет – что за зверь такой? Остуда – наверное, действо, противоположное вожделению. Денежный крадник – это в принципе тоже вполне прозрачно, вот только книга-то про любовную магию.

Майор наугад открыл книгу и вдруг увидел иллюстрацию – три небольших свечи с длинными фитилями, похожие на посыпанные землей кусочки живой плоти. Картинки в книге были черно-белыми, но на заинтересовавшей его картинке, безусловно, были изображены свечи из квартиры Щербакова, в данный момент оттопыривавшие карман его куртки. «Свеча сердца», – сообщала надпись, далее шел список ингредиентов. Из знакомых – могильник, рута, полынь…

– Насколько я понимаю, это ваших рук дело? – спросил Щедрый, вынимая пакет.

Мать вдруг отшатнулась, побледнела, казалось, еще мгновение – и она упадет в обморок. Дочь же, напротив, оставалась абсолютно спокойной.

– Присесть не хотите? – поспешил предложить майор Марине Мироновне. – Может, воды? Принесите маме водички, Лариса!

Дочь не тронулась с места.

– Это я! – вдруг выдохнула мать, тяжело опускаясь на диван. – Я…

Она замолчала, уставившись куда-то в угол.

– Что – вы? – спросил Щедрый.

– Я их убила.

– Их?

– Вику с мужем. Я не хотела, хотела только Еву, но она, дрянь такая, живучей оказалась.

Щедрый, так и не дождавшись приглашения, устроился в кресле напротив. Кресло, низкое и хлипкое, рассчитанное, скорее, на комплекцию хозяек, жалобно скрипнуло,