Солнечный ожог - Сабин Дюран

Подождав пару секунд, Роб стушевался и вернулся в дом: там было безопаснее. Я испытала облегчение, когда он ушел. Мне он не нужен. Он только все испортит.

Гость тихо обошел стол, сел напротив меня и подался вперед, опираясь на локти.

– Такой милый дом, – сказал он. – Я и забыл.

– Вы тоже так думаете? – выдохнула Ребекка. – Здесь так спокойно. Мне кажется, секрет отпуска в том, чтобы провести его вдали от людей и машин, насладиться покоем и тишиной.

– Это верно, – с улыбкой обратился он к ней. – Нам всем нужна перенастройка, правда? Необходимо дать своему разуму немного свободы.

– Слышала, у вас еще более бурная жизнь, чем у меня. Но, конечно, согласна на все сто.

Клер подалась вперед.

– А в том году из канализации воняло? – спросила она у него. – У нас с этим ужасные проблемы.

– Ради всего святого, – рявкнул Фил. – Можем хоть на минутку перестать обсуждать канализацию?

Клер смерила его возмущенным взглядом.

– Вас-то все устраивает.

– Не помню, чтобы у нас были проблемы с канализацией. – Улыбнувшись ей, гость вновь обратился ко мне: – Новые солнечные очки? Тебе идут.

Намек, чтобы я их сняла.

– Спасибо, – сказала я, не делая этого. Я была рада, что загорела и нацепила на нос очки. Мы с непрошеным гостем были в центре внимания. Все это напоминало театральное представление, и я чувствовала, что обязана выложиться на все сто. – Сегодня утром мы ездили на рынок, – сказала я. – Тот, который так понравился вам с Катей. Я даже отвела их в винтажный магазин, который мы нашли, но он, к несчастью, оказался закрыт.

Марта наблюдала за нами, привалившись к одному из больших вазонов.

– Мы были дико разочарованы, – сказала она.

– Боюсь, я не большая поклонница Кастеля, – сказала Ребекка. – Там ужасно жарко, просто кошмар.

Наморщив нос, Олли ответил им обеим:

– Август.

– Так, значит, вы здесь были в июле? – спросила Марта. – Раз магазин был открыт.

Он провел указательными пальцами обеих рук по столу и поднял глаза:

– Может, в конце июля – начале августа. Впрочем, это все неважно. – Он добродушно улыбнулся и обратился ко всем собравшимся в целом: – Так как вам готовка Лулу? Это нечто, правда?

Послышался какой-то шорох и щебет, словно в живой изгороди засела стая воробьев.

– Вкуснятина.

– Она нас так избаловала.

– Нам очень повезло.

Они так трогательно старались изобразить восторг. Фил что-то сказал о моем утином конфи, а Марта заявила, что ее впечатляет мой творческий подход, мои «башни из хлеба».

– А у меня такое чувство, что я растеряла все навыки, – заявила Ребекка. – Разучилась даже варить кофе. Надеюсь, сейчас у меня получилось. Он не такой крепкий, как у Лулу. Ну так и я человек довольно бесхарактерный.

Олли заглянул в свою чашку и сделал глоток.

– Идеальная крепость. Как раз как я люблю.

Ребекка широко улыбнулась.

– О, ну хорошо. Я прошла проверку.

Перегнувшись через стол, Лайла принялась расспрашивать его о ресторанном бизнесе и о том, стал ли Брексит для него проблемой, и он какое-то время пространно рассуждал об экспорте, импорте и о пошлинах, а она кивала так, как будто на самом деле слушала. Когда он остановился, чтобы перевести дух, она сказала ему то, что давно хотела, – что в «Нью-Йорк таймс» вышла статья, которую ему стоит прочитать. Она «действительно откроет ему глаза» на происходящее.

Больше не в силах этого выносить, я встала.

– Так, значит, Катя пошла поплавать, – сказала я. – Не могу ее за это винить, в такую-то жару. Схожу, наверное, поздороваюсь с ней.

– О, отнеси ей чашку чаю! – воскликнула Ребекка. – Пока не остыл. Я, может, тоже подойду, как только найду купальник.

Он нагнал меня, едва я вышла на газон. Склонился к моему уху, и я запрокинула голову, словно весело смеялась, хотя он ничего не сказал – из глубины его горла донесся вибрирующий звук, почти неслышный утробный рык.

Я попыталась отстраниться.

– Ты пришел за мной.

– Конечно. Ты правда думала, что я дам тебе уйти? – Его тон был вкрадчивым, но он крепко держал меня под руку. – Конечно, меня волновали деньги. А еще это дело принципа.

– Как ты меня нашел?

– Спрятаться на самом виду! Это достойно уважения. Отличная работа. В жизни всегда есть место чуду. Ты – повар! – Он рассмеялся, раскатисто, мерзко.

– Отвали, Шон.

Я подняла локоть, чтобы ткнуть его под ребра, заставить отодвинуться, но он лишь сильнее впился пальцами мне в руку, используя большой палец как рычаг, чтобы вывернуть мне предплечье.

– Успокойся, – сказал он, почти вплотную приблизив ко мне свое лицо – так, что я разглядела отблески солнечного света в его рыжей щетине и почувствовала запах кофе и чеснока у него изо рта. – Или я расскажу твоим новым друзьям, кто ты такая на самом деле.

Он остановился и отпустил мой локоть, склонившись к земле и ковыряя ее пальцем ноги. Что-то в траве привлекло его внимание.

– Я сперва не понял. Не догадался. Пришлось применить свои детективные способности. – Наконец он поддел ногой какой-то предмет. – Водитель автобуса вспомнил, что высадил тебя в Пуго. Я порасспрашивал людей – обеспокоенный брат ищет свою непутевую сестрицу – и наткнулся на обиженного парня в кафе. Он сказал, что ты его развела.

Шон бросил на землю чашку с чаем и наклонился, чтобы поднять свою находку. Я успела увидеть золотой блеск цепочки Марты, прежде чем он сжал ее в кулаке и сунул себе в карман.

– Детская ошибка, Али. Я думал, ты лучше усвоила мой урок. Ты позволила себя заметить. – Перестав смеяться, он нахмурил брови и поморщился, словно воспринял это как личную обиду. – Он видел, как ты садилась в машину к этому мужику, Паскалю, который, как я выяснил, живет в Сен-Этьен. Тут я сообразил, что ты работаешь вместо Лулу, а дальше все просто. Даже удивительно, что я так долго провозился.

Он не спеша пошел дальше. Калитка была не заперта, и он пнул ее ногой, словно мяч. Она с лязганьем открылась.

– Заходи, познакомься с Катей, – сказал он, и на его лице отразилось предвкушение, какое-то мстительное веселье.

Кто моя замена? У меня было лишь несколько секунд на раздумья. Но я заранее знала, что мне жаль эту незнакомую женщину и что глубоко в душе я трепещу от страха за нее. Похоже, мне в какой-то мере удалось освободиться. Он охотился на беззащитных, неуверенных