Весло Харона - Дмитрий Александрович Алейников

Анатолий Быков… Быков. В уме промелькнули обкатанные сочетания Ролан Быков и Анатолий Папанов. Нет, не то…

Впрочем, вспоминать было особенно некогда. Да и какая разница? Человеку нужна помощь, а сама Хильда Арвидасовна в тот момент испытывала страстное желание отправиться побыстрее домой.

Проблема у Анатолия была чуть серьезнее, чем у большинства приходивших к Хильде. Он страдал клаустрофобией. Даже в достаточно просторном кабинете он чувствовал себя неуютно.

В общем, все было ясно с первых минут. Органикой тут не пахло. Вне всякого сомнения, речь шла о неврозе навязчивых состояний. Хильда решила, что ограничится сегодня знакомством с пациентом и предложит ему прийти после праздника. Нужно было задать несколько стандартных вопросов: давно ли это началось, с чего, какова динамика, лечились ли раньше?

Анатолий кивнул в ответ на первый вопрос. Да, началось это еще в детстве. Отец, офицер военно-морского флота, взял маленького сына на корабль. Толик решил поиграть, спрятаться, забрался в какой-то люк и хотел опустить крышку. Она оказалась слишком тяжелой и с лязгом упала. Мальчик оказался в кромешной темноте в железной трубе, жутковатым гулким эхом отвечавшей на каждый шорох. Он попытался выбраться, но не смог даже сдвинуть массивную крышку. Он очень испугался и стал кричать. Потом, наверное, потерял сознание, и, когда спустя два часа Толика наконец нашли, его колотило, словно в лихорадке. С тех пор все и началось. Да, он лечился. Отец использовал свои связи в штабе ЗГВ. Состояние улучшалось, пока не произошло еще одно событие, поставившее крест на усилиях врачей…

— Что за событие? — Хильда задала этот вопрос скорее машинально, но Анатолий так напрягся, что ее разобрало любопытство.

— Видите ли, я никому не рассказывал об этом… никогда. — Он как-то весь съежился, ссутулился.

— Ну, может быть, потому вам и не смогли помочь?

— Возможно, возможно… — Видно было, что Анатолий колеблется.

— Если вас беспокоит вопрос сохранения тайны, то врачебная этика предусматривает и гарантирует это…

— Нет-нет. Я все понимаю. Дело не в этом. Я, видите ли, так привык носить это в себе… — Он задумался.

Хильда его не торопила. Она знала, что время работает на нее. Так и было.

— Хорошо, — произнес Анатолий с той обреченностью, с какой говорят своему стоматологу «рвите!», прежде чем открыть рот. — Я расскажу.

— Постарайтесь, — подбодрила Хильда.

— Мы жили с родителями в Прибалтике. В городе был гарнизон, и они работали там. Отец служил, а мать… — Он передернул плечами. — В общем, я ходил в школу. Там была одна девочка. Училась в нашем классе. Мы с ней дружили…

Как зачарованная, Хильда слушала сбивчивый, лишенный имен и дат рассказ этого человека. Историю о том, как погибла в далеком семьдесят первом девочка Инга. Историю, не дававшую Хильде покоя многие годы и приведшую в итоге в этот кабинет. Историю, которая предопределила ее судьбу. Историю, которая уже начала стираться из памяти, а теперь ворвалась в ее новую жизнь, чтобы поставить последнюю точку, столкнув лицом к лицу с Толиком Быковым.

Анатолий прервал рассказ на том моменте, когда он убежал из развалин, решив никому не рассказывать о случившемся. Он не стал описывать поиски девочки, допросы, толки, бродившие по городу. Он так и не назвал ни одного имени, ни словом не обмолвился о том, где и когда все это происходило. По его мнению, такие подробности врача не могли заинтересовать.

— А вы не подумали о том, что девочка могла быть еще жива? — чуть слышно спросила Хильда.

— Тогда — нет. Я сам очень испугался, — честно ответил Анатолий.

— А вы не думали, что она, может быть, пролежала в этом колодце несколько дней, прежде чем умерла? Ведь она упала в шахту, наполовину залитую водой. Возможно, она потеряла сознание в момент удара, возможно, сломала что-то и лежала там, истекая кровью. Что, если она лежала там, в холодной воде, и испытывала боль и такой же детский страх?..

— Простите, — Быков выпрямился, — я не совсем понимаю…

Хильда быстро взяла себя в руки.

— Я вынуждена задавать вам такие вопросы, — объяснила она бесстрастным тоном, — чтобы понять, насколько повлияло пережитое вами…

Хильда назначила Анатолию дату следующего приема и обещала помочь. Про себя она решила, что этот человек должен быть наказан. И она покарает его, употребив для этого все, чему научилась за последние годы.

Она давно так не спешила домой, как в тот день. Влетев в квартиру, бросилась к книжным полкам, сметая прямо на пол альбомы с фотографиями, старые справочники и записные книжки. План почти созрел в ее голове. Не доставало одной маленькой детали. Одной вещи, случайно попавшей ей в руки много лет назад. Хильда хорошо помнила, как выглядела эта вещь, и могла довольно точно воспроизвести ее по памяти, но от ее подлинности слишком многое зависело.

Хильда знала, что где-то хранит эту вещь, что выбросить или избавиться от нее она не могла ни при каких обстоятельствах. Она продолжала встряхивать книги и перелистывать альбомы, пока не нашла то, что искала.

Это была открытка. В начале семидесятых такие продавались в любом газетном киоске: головы пехотинца, матроса и летчика, насаженные на частокол острых бордовых, с золотым кантом букв. Открытка ко Дню Советской Армии. Открытка, датированная 23 февраля 1974 года, с тремя строчками, старательно выведенными хрупкой рукой маленькой девочки. Маленькой девочки, необъяснимая тяга которой к убогим и ущербным привела ее в конце концов на дно колодца, затерянного в руинах старой латвийской цитадели.

Хильда аккуратно вытащила открытку из-за выпускной фотографии их класса и развернула.

Толя, поздравляю тебя с праздником, желаю быть сильным, мужественным и добрым. Инга. 23.02.74

Что же ты, Толя, наделал… Хильда медленно поднялась, продолжая вглядываться в ровные строчки, словно видела в них нечто большее, чем просто буквы.

Москва, октябрь 1998

Сообщение о том, что Беленков покончил с собой, пришло, когда Сергей и Валя отправились в магазин за продуктами. Детектив взял Валю с собой, уступив натиску девушек, которые, не объясняя причин, убеждали его, что это необходимо. То ли Сергей не сообразил сразу, что необходимость эта связана с особенностями женской физиологии, то ли был излишне закомплексован на этот счет. Так или иначе, он ничего не спросил, просто проводил Валю до аптеки и остался ждать ее на улице.

Словом, Ольга сидела в одиночестве за компьютером, когда пришло очередное сообщение от Харона:

«Беленков вскрыл себе вены. Новости о Кирьянове будут чуть позже. Срочно перешлите оставшиеся деньги