Дом молчания - Донато Карризи

– Строители уверяют, что к осени все закончат, – прокомментировал Иво.

Пьетро подумал, что эта вилла – отличная модель детского разума: одна часть в порядке, вторая тонет в хаосе. Гипноз – единственный способ преодолеть границу между ними и вернуться назад.

– Мы одни? – спросил он, имея в виду, что в таком доме должна быть прислуга.

– Персонал здесь не живет. Пока ремонт не закончился, места здесь маловато.

Оно и хорошо. Никто из посторонних не слышал ночных криков Матиаса.

– Пойдемте. – Хозяин указал на лестницу.

Коридор второго этажа вел к спальням: родительская помещалась прямо против комнаты сына. Дверь в детскую была приоткрыта, из щели пробивался мягкий свет прикроватной лампы.

Иво вошел первым:

– Матиас, к тебе гость.

Джербер переступил порог и увидел ребенка под одеялом. Голова Матиаса покоилась на коленях матери, сидящей на краю кровати. Мальчик прильнул к ней, словно никак не хотел отпускать. Или боялся от нее оторваться, чтобы невидимое чудовище не утянуло его в свое царство теней.

Сусана обнимала сына, будто защищая от грозной напасти. Она приветливо улыбнулась Джерберу. Мальчик тоже поднял взгляд – в глазах плескался ужас, совершенно неестественный для ребенка его возраста. Маленькие дети такое испытывать не должны, подумалось Пьетро. То, что пугало Матиаса, поджидало его совсем рядом, во сне. Вскоре мальчику предстояло с этим встретиться.

– Привет, – поздоровался Пьетро. – У тебя отличная комната, – добавил он, словно видел детскую впервые, а не лицезрел ее множество раз на видео.

В углу стояла тренога с камерой, готовая запечатлеть очередную ночь.

– Знаешь, кто я? – мимоходом спросил психолог у мальчика.

Тот покачал головой. Родители не успели его подготовить.

– Я Пьетро Джербер.

– Привет, – еле слышно ответил Матиас.

В голосе прозвучала вполне понятная настороженность.

– Разрешишь? – Джербер пододвинул поближе стул, стоявший у письменного стола.

Возражений не последовало, и он сел.

– Небось гадаешь, зачем я пришел?

Матиас промолчал. Его отец наблюдал, прислонившись к дверному косяку, мать продолжала гладить сына по голове. Оба они, несомненно, жаждали узнать, что именно побудило психолога приехать без приглашения в столь поздний час.

Пьетро не торопился. Чтобы завоевать доверие ребенка, он сделал вид, что заинтересовался моделями самолетов на полках, сам же изучал реакции пациента.

– А я в твоем возрасте собирал машинки. Спортивные, служебные, внедорожники, легковушки… Тратил на них все карманные деньги, но никогда с ними не играл – боялся сломать. У меня их было почти триста штук, точнее, двести девяносто девять, – вспоминал он. – Машинок вот-вот должно было стать триста, но в один прекрасный день я потерял к ним интерес. Перестал покупать, перестал просить в подарок… Невероятно, правда?

Насколько помнил Пьетро, потеря интереса совпала с его четырнадцатилетием. Подростки всегда стыдятся того, что были детьми.

– Теперь я вспоминаю о них с ностальгией, – признался он, – но в ту пору мне показалось, что это все ребячество.

Пьетро сложил тогда свою коллекцию в коробку и снес в подвал.

– Твои самолетики ждет та же участь, – заверил он мальчика. – Через год-другой они тебе наскучат. Ты и видеть их больше не захочешь.

Матиас скептически посмотрел на Джербера и заверил решительным, чуть обиженным тоном:

– Они мне никогда не наскучат!

Действительно, замечание Пьетро могло показаться жестоким, однако у него была причина изображать старого брюзгу. Он добавил:

– Поживем – увидим. То, что сейчас кажется злом, в действительности может оказаться добром. И наоборот. Все проходит, и хорошее и плохое.

Как он и рассчитывал, мальчик уловил в его словах скрытый намек.

– То есть, когда я подрасту, она оставит меня в покое?

Матиас немного приоткрыл створки своей раковины, подпуская Джербера поближе. Детям любая перемена кажется окончательной, они еще не знают на опыте, что всем людям жизнь постоянно подкидывает крутые повороты. Допустив, что его страсть к самолетам может пройти, мальчик получал взамен надежду, что и женщина из снов рано или поздно исчезнет. Как ни крути, выгодная сделка.

Своим рассказом Джербер одним выстрелом добыл двух зайцев: снял напряжение и получил возможность наблюдать за руками Матиаса. Что, если ребенок повторит жест, запечатленный отцовской камерой: большой палец прижат к ладони, остальные четыре смыкаются над ним, словно прикрывая сверху?

Этот жест был придуман совсем недавно, но уже прочно вошел в обиход. В школе наверняка о нем рассказывали. Его изобрели для жертв, которые не могут вырваться из-под надзора насильника, чтобы они сумели незаметно для агрессора подать сигнал и попросить о помощи: например, если оказались в общественном месте или в присутствии другого человека.

Мы ежедневно сталкиваемся с опасными ситуациями. Однако как их распознать? Представьте следующие сцены. Мать семейства открывает дверь доставщику пиццы, из глубины дома доносится смех детей, играющих с отцом, работает телевизор. Женщина улыбается, приветствуя курьера, и вдруг складывает пальцы в молчаливой просьбе. Или: дружная семья сидит за столиком в ресторанчике быстрого питания, и старший мальчик, не отрывая взгляда от гамбургера, подает условный знак проходящему мимо официанту. Ну или девятилетний ребенок, в котором, казалось бы, родители души не чают, прячет мольбу о помощи за ширмой повторяющегося кошмара.

Джербер успел понять, что единственное, в чем виновны Иво и Сусана, – чрезмерная, удушающая опека. Они контролировали каждый шаг сына, вплоть до того, какие телевизионные программы он смотрит и какие комиксы читает. Увы, запреты не оградили Матиаса от беды.

Тем не менее вопрос, приведший психолога в этот дом, пока оставался без ответа. Как этот жест связан со сном Матиаса? Теперь, завоевав доверие, можно было приступить к делу без риска испугать ребенка.

– Я пришел, чтобы помочь тебе спать спокойно.

Матиас посмотрел на мать, ища подтверждения.

– Да-да, все в порядке, – энергично заверила Сусана.

– Давай объясню, как мы будем действовать, – продолжил Пьетро. – Сейчас я попрошу тебя закрыть глаза и расслабиться. Ты уснешь, а я останусь с тобой. И твои родители тоже. Мы ни за что не бросим тебя одного.

Ребенка, похоже, успокоила подобная перспектива, но не до конца. Пьетро вытащил из кармана футляр из синего бархата, размером со спичечный коробок.

– Когда мы спим, мы не всегда видим сны. Большую часть времени наш мозг отключен: он запасается энергией, словно батарейка.

Разговаривая, Джербер вертел в руке синий футляр, внутри которого лежали детальки довольно странного приспособления. Под любопытным взглядом ребенка он начал его собирать.

– Во время подзарядки наш мозг иногда пробуждается в месте, отличном от знакомой нам реальности. Это место называется бессознательное. Именно там зарождаются сны. Обычно