Загадка неприкаянной души - Ирина Грин

– Оно великолепно!

«Как ты», – хотелось добавить Кристине, но она промолчала. Мысль о том, что Тимур сделал ей предложение не по собственной воле, а под натиском обстоятельств, отравляло радость момента.

– Бриллиант – это ты, – продолжал Молчанов. – А сапфиры – напоминание о том мгновении, когда я впервые понял, что ты неслучайно появилась в моей жизни.

От слез, стоявших в глазах, камни расплывались, словно в тумане.

– Тогда-то я и купил это кольцо и там же, в магазине, попросил выгравировать дату покупки. Посмотришь?

Кристина подошла к окну, приоткрыла форточку. Свежий ветер остудил горевшее лицо, высушил слезы.

Она вытащила кольцо и всмотрелась в бегущие по внутренней части ободка цифры.

Что? Сказать, что Кристина была ошеломлена, – значит не сказать ничего.

– Ты? Ты купил это кольцо в Австралии?

– Да. – Тимур кивнул. – Блестящая и смелая женщина в сапфировых волнах Тихого океана[16], такой я увидел тебя тогда.

Ей хотелось закричать, спросить: почему? Почему он так долго ждал? Он же не мог не видеть, что она тоже… Но Тимур сделал шаг, обнял ее и поцеловал. Легко, словно она была сделана из бумаги и он боялся одним неловким движением сломать ее. И тогда Кристина обняла его крепко-крепко.

– Да, я выйду за тебя. Только с одним условием.

– Каким? – не выпуская ее из объятий, спросил Тимур.

– Давай это будет не Август, а что-нибудь менее эксцентричное.

– Ну, это вопрос не ко мне…

Летний ветер теребил занавеску, молодой месяц на усеянном яркими звездами небе любовался самозабвенно целующимися людьми.

Глава 72

В выходные Ася с Иваном впервые с момента рождения ребенка выбрались на прогулку в парк. Восторженный взгляд Аси скользил по разноцветным розам, молодой, нежно-зеленой листве кленов, живой изгороди из кустов самшита, а Иван не сводил глаз со своих девочек – большой, чью ладонь он крепко держал в своей, и маленькой, мирно дремавшей в коляске. На дорожку выбежала белка, вопросительно посмотрела на Ивана и, поняв, что угощения ждать не стоит, юркнула вверх по высоченному клену, мгновенно затерявшись в густой листве.

– Вань. – Ася слегка сжала его руку. – Смотри, кто идет!

Он уже и сам увидел. Навстречу им, держа за руку Платона, шла Алена. Серый спортивный костюм, белоснежная стеганая жилетка, белые кеды, едва уловимый макияж – она была похожа на студентку. Чуть позади них, но так, что сразу становилось понятно: они одна компания, шли мужчина и женщина, которых Рыбак узнал с трудом, хотя и был у них в гостях когда-то, а совсем недавно разговаривал по телефону. Родители Кирилла Герасимова, Роман Михайлович и Анастасия Егоровна.

Увидев Ивана, старики начали хором с ним здороваться, Анастасия Егоровна даже пролила слезу на широкой груди Рыбака.

– Спасибо тебе, Ванюша. Вот довелось на старости лет внучка своего увидеть. Значит, жизнь недаром прожита.

– Ладно тебе, мать, – попытался урезонить ее Роман Михайлович, – всю фуфайку парню обсморкала. Того и гляди, разбудишь младенца!

– Это наша дочка, – вмешалась Ася. – Алиса.

– Красавица какая. – Анастасия Егоровна переключилась на девочку. – Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Расти здоровенькой, как папа твой, красивой, как мамочка.

Рыбак посмотрел на Асю, которая от смущения не знала, куда спрятать глаза.

– Может, зайдем куда-нибудь, кофе попьем? – спросила Алена.

– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Иван и, попрощавшись со стариками Герасимовыми, покатил коляску дальше.

«Надо будет у Щедрого узнать, чем закончилось дело Дубовых», – подумал Рыбак. Тут очередная белочка выскочила на дорожку, глаза-бусины требовали угощения.

– Напомни в следующий раз взять с собой орехов, – попросил Иван Асю и покатил коляску дальше.

Глава 73

Дело Дубовых заканчиваться не хотело. Оно обрастало все новыми и новыми документами, свидетельствующими о том, каким замечательным человеком была Ксения Максимовна и как несправедливо будет, если ей придется хотя бы месяц жизни провести в местах не столь отдаленных. Как-то, это была пятница, Щедрый почувствовал, что ему во что бы то ни стало нужно вознаградить себя чашечкой прекрасного кофе в офисе «Кайроса».

По пути он заскочил в кондитерскую, чтобы купить каких-нибудь конфет, но увидел большие пироги с румяной корочкой, до того ароматные, что просто дух захватывало.

– Дайте мне, пожалуйста, такой пирог, – попросил он у скучающей продавщицы – время было послеобеденное, и магазин пустовал.

– Вам с яблоками и корицей или с вишней?

– Оба.

Запах сдобы мгновенно заполнил салон автомобиля, и, стоя на бесконечных светофорах, майору приходилось сражаться с искушением отломить корочку.

Под радостный звон колокольчика он зашел в офис, пожал руки Молчанову и Лебедеву, кивнул на традиционный вопрос Тимура: «Кофе?» – и приземлился в свое любимое кресло у стола Кристины.

– При… – начал он и осекся, увидев на руке у генерального директора «Кайроса» кольцо. Прочистив горло, майор закончил начатую фразу, – …вет!

– Пироги! Здорово! – обрадовался Лебедев. – А я как раз думал, что бы такое съесть.

– Я тоже так подумал, – сказал майор, – увидел их и не смог пройти мимо.

Говоря, он не сводил глаз со злополучного кольца. Спрашивать, откуда оно взялось, бессмысленно – утонченное и изысканное, точь-в-точь английские костюмы Молчанова.

– Тебя можно поздравить?

Кристина кивнула.

– Ладно, побежал я, дел невпроворот. – Щедрый встал.

– Что, и кофе не попьете? – удивился Лебедев.

– Как-нибудь потом.

– Андрей! – окликнула майора Кристина, но ответом ей был грустный перезвон колокольчика.

В машине по-прежнему пахло пирогами. Но сейчас их аромат не радовал, а, наоборот, раздражал. «Возьми себя в руки, – скомандовал майор. – Ведь ты же прекрасно знал, что все к этому идет, давно не строил никаких иллюзий насчет совместного будущего с Кристиной». Но чувства отказывались подчиняться голосу рассудка. Откуда-то из темной глубины подсознания выплыли слова тетки: «Ни счастья, ни денег». Зачем, спрашивается, нужна такая жизнь? Нет, это были вовсе не суицидальные мысли, скорее желание все бросить и начать сначала на новом месте. Где? Да хотя бы в том же Новоракитинске.

Часом позже Щедрый постучал в дверь кабинета своего непосредственного начальника, полковника Никифорова.

– Вот, – с порога сказал он и положил на стол рапорт об увольнении. – Подпишите.

Никифоров взял бумагу, пробежал глазами:

– С чего это ты вдруг? Заболел кто-нибудь из родственников?

Щедрый молчал.

– Не могу я тебя сейчас уволить. Сам знаешь, какая обстановка с кадрами, некем тебя заменить. Давай так договоримся: ты прямо с сегодняшнего дня начинаешь готовить себе замену. Как вырастишь, скатертью дорожка, иди на все четыре стороны.

Щедрый продолжал молчать.

– Ладно, только из уважения к твоим заслугам, – сдался Никифоров. –