Современный российский детектив - Анна Майская

Дома было тепло. Малышку развернули и она снова принялась пищать слабым голосом, видимо давно не ела.

— Да она совсем кроха. Ей явно не больше двух-трех дней, — удивился дед. — Нужно срочно ее кормить.

— Чем? — расстроилась новоиспеченная мать.

— Твоего отца мы козьим молоком выпоили. Своего не было. Сейчас достанем, не расстройся. А ты пока срочно воду в таз наливай, ее помыть надо.

Подходящий таз длинный, овальный как раз подходил для ванночки. На плите у деда стоял двухведерный бак с теплой водой. Все делалось впрок, пока плита топится. Сам он побежал через дорогу к Катерине, которая держала коз вместо коровы.

— Здравствуй соседка, — проговорил он, ступая на порог — Мне бы молочка от твоей какой-нибудь одной козы. Сейчас и дальше. Парное.

— Ты никак младенцем стал? — удивилась Катерина. — От одной козы только для самых маленьких берут.

— Так оно и есть. Внучка с дочкой в гости приехала.

— Это которая? И когда она успела замуж выйти?

— Катерина, — строго остановил ее сосед. — Про замужество мы поговорим потом, а сейчас срочно молоко.

— Поняла, вот оно, твое молоко, утреннее. Час назад подоила. А в обед специально для вас еще надою и вечером.

— Спасибо тебе, — поклонился Сидор. — После договоримся о цене.

Молоко быстро вскипятили на газу, балонном, но имеющемся на разные случайности. У малышки в пеленках оказалась и бутылочка, правда пустая, и соска. Видно в роддоме позаботились.

Через несколько минут девочка сосала молоко, захлебываясь от жадности, приходилось останавливать малышку, чтобы ненароком не захлебнулась. Она совсем мало выпила из бутылочки и выпустила соску из рук. Тут же испачкала пеленки и, пока ее купали, блаженно заснула.

— Поговорим, внуча.

— Поговорим, дедушка.

— Ты серьезно решила оставить девочку у себя?

— Серьезно.

— Но тебе еще семнадцать лет, а ты себя закабалишь навеки.

— Все равно не отдам ее никому.

— А как замуж выскочишь, попадет такой, как твой отчим, и не взлюбит ребенка?

— Я никогда не выйду замуж, — упрямо ответила внучка.

— А учеба?

— Осталось только практика и экзамены. — Но ведь ты мне поможешь? Посмотришь за ней, пока я сдаю экзамены?

— Ох, помочь то я тебе хочу, а вот смогу ли?

— Попросим кого-нибудь из женщин.

— Да уж лучше я сам. А что мы скажем, если спросят, чей это ребенок?

— Так и скажем, мой. Обманул парень какой-то и не женился.

— Срам на всю жизнь.

— А мне все равно. Лишь бы малышка со мной была.

— И как же мы ее назовем этот цветочек аленький?

— А ты уже назвал ее — Аленка.

— А отчество?

— Отчество я ей даю моего папы.

— Правильно, — оценил дед. — Ну теперь держись, молодая мама. Всего от людей наслушаешься.

— Я согласна. Пусть говорят.

— Ей же документы надо выправить. Так не зарегистрируют и свидетельства о рождении не выдадут.

— А что надо, дедушка?

— Справку из роддома, что такая-то родила девочку тогда-то. И эту справку в ЗАГС для того, чтобы выдали нашей Аленке свидетельство о рождении.

— Но кто же мне даст эту справку?

— Никто. С ними строго. Но главврач больницы, сын моего фронтового друга. На моих руках помер раненый. Он это хорошо помнит. Я надеюсь, что поможет он нам с Аленкиной справкой. А то как же человек без документов жить будет.

— Дедушка. Но мы с тобой никогда и никому не скажем, что Аленка не моя дочь.

— Конечно, голубка. Решили — запечатали. А теперь иди-ка ты отдыхай. А я съезжу завтра же в район за документом, а за одним и про твою практику поговорю, может они тебе разрешат какое-то время здесь в нашем медпункте ее проходить?

— Вряд ли. Там нужно во всех отделениях поработать.

— Ладно. Утро вечера мудренее. Ложись-ка ты отдохни. Скоро опять дитя кормить.

Аннушка долго смотрела на спящую девочку и нежное чувство, покорившее ее сердце крепчало оттого, что эту кроху она вырвала из лап неминуемой гибели. Еще час-другой и она могла погибнуть. А еще в ее воображении представилась та, которая подбросила только что родившегося ребенка на крыльцо чужим людям. Анна нежно поцеловала сердитое во сне личико, но малышка не проснулась. Тогда вновь испеченная мама прилегла рядом с ней, уснула, но ее сразу же разбудил писк проголодавшейся дочки.

Все это вспомнилось молодой маме, побывавшей возле родного дома, но не осмелившейся зайти. Ей хотелось увидеть сестру, маму, брата, который теперь уже совсем большим стал. Но встреча с отчимом пугала ее и была нежелательной. Мать потихоньку приезжала изредка к ним, не чаще двух раз в год, больше не могла вырваться из дому. Сестра вышла замуж за военного и уехала куда-то в гарнизон на границу.

Анна привязалась к малышке так, что родные матери такой любви к детям, порой не испытывают.

Сначала было очень трудно. Дед Сидор ее идею воспитать чужого ребенка вместо своего и дать обет безбрачия, счел не такой уж безумной. Они вытащили на свет из сундука все платья, платки, юбки и кофты покойной бабушки и Аленка все эти годы была обеспечена красивой одеждой, перешитой мамой из пригодившегося старья. И шить она научилась из-за дочери.

Дед через неделю уже выправил документы на девочку. Была одна женщина, что рожала в больнице без документов, девочка погибла при родах. Та женщина ушла, так и не назвав своего имени. Поэтому друг деда и выдал справку новорожденной на имя Железновой Анны Федоровны. И дочь теперь была тоже Железновой Аленой. Только с прочерком в графе, где значится отец.

Все село судачило о ней в первое время. Потом, по окончании техникума, Анну направили работать в их сельский медпункт фельдшером и скоро, скромная, знающая как помочь больным, молодая женщина уже не вызывала чесотку в языках кумушек. Она безотказно в любую погоду, днем и ночью шла на вызовы.

Никудышный появился в селе и сразу же завоевал симпатии этого дружного семейства. Анна сочувствовала этому нескладному юноше и иногда разговаривала с ним на разные темы, но так как времени было совсем мало, то и разговоры их были так, проходными, сию минутными. Она жалела этого парня. Чисто бабьей жалостью к неустроенному человеку.

А тут еще Аленка подружилась с ним. Он так очаровал юную принцессу, что когда наступал вечер, малышка заранее садилась на