Современный российский детектив - Анна Майская

— Мне рукоятку. — а тебе гусеницу, так что ли?

— Имущество выделяться не будет. Мы создаем акционерное общество. Вы сейчас все напишите заявления, что вступаете со своим земельным паем в арендные отношения с АО.

— И что это нам даст?

— Так как земля требует обработки, то вы, отдав ее в аренду, будете ежегодно получать натурально продукты, производимые вами же. Вы сможете не уходить с работы, оставаться тут же. Но за аренду земли получите отдельно натурплату, а за работу деньги.

— Значит, если ребенок, или старик отдает свою землю в аренду, то получает за ее использование продукты?

— Да.

— И сколько?

— Это покажет урожай.

— И что мы получим из продуктов?

— Сахар, растительное масло, картофель, зерно и прочие овощи.

— Во, житуха наступит, — сказал кто-то. — Сиди дома и получай продукцию.

— Да, за вас будет работать ваш земельный надел. А сейчас заявления. Вот образцы и бумага, пишите.

Заявления писали так, как будто им премию по ним большую заплатят и только упрямец Никудышный, Сидор Никитович и Евсеич отказались вступать в акционерное общество.

— Вольному воля, — скривился Прохватилов, но вы пожалеете о вашем упрямстве.

— Наше дело, может и пожалеем.

— Если ваш надел останется необработанным, его у вас изымут.

— Нет уж. Никто не может отнять нашу землю, если ее выдали с правом собственности на владение.

— А трактор? Прочее?

— А мы через суд попросим свой имущественный пай, — ответил Сидор Никитович.

На том все и решилось. Написали заявления, кроме трех упрямцев все население бывшего совхоза «Путь Ильича», и стали они теперь акционерным обществом, дожидаться урожая, чтобы получить как новые хозяева свои дивиденды.

Странная жизнь началась у бывшего совхоза. Прохватилов теперь Генеральный директор, а по ночам груженые машины уходят из села куда-то. Спросить нельзя. Сразу же грубости начинаются.

— Какой же урожай будет у вас, — рассуждал Сидор Никитович, — если заранее все продано. Получите вы шиш с постным маслом, или дырку от бублика.

И началась в селе ночная жизнь, кто с мешком, кто с тележкой, таскал по ночам с полей и с тока урожай. Сторожами были свои люди, видевшие, как воруют машинами их организатор с бухгалтерией и тоже спешили собрать свою положенную часто, кто что сможет. Не у каждого была такая возможность. Были совестливые, немощные, ленивые, надеющиеся на справедливое возмещение обещанного.

Если бы задумавшим вредителям сельского хозяйства нужно было до конца разорить деревню, то лучшего способа невозможно было бы найти. Верхушка богатела, а крестьяне, надеявшиеся на кормильца — пай, получили чуть больше шиша. По 10 кг. сахара, 5 литров постного масла, 50 кг муки, 50 овощей. Это за всю землицу, сданную в аренду. Пришли в склад получать свой урожай, а им сказали, что прежде пойдите и заплатите в кассу общества деньги. Вот и оказалось, что все они должны были купить сами у себя.

— А плата за аренду?

— Все ушло на погашение долгов.

Вскоре немощных стариков забрали к себе в город кого родственники, кого пристроили в дома престарелых. Молодежь, которой итак не густо было, подалась на заработки в города. В селе осталось не заколоченных домов всего штук тридцать.

Три семьи, собрав свои капиталы и землю, решили действовать самостоятельно, фермеровать. Но им даже за деньги не дали трактор вспахать землю. Пришлось обращаться к соседнему обществу. Те предложили отдать половину земли им, а остальную будут помогать обрабатывать. Пока согласились на этот грабеж. Урожай обещал быть хорошим. Только в одну прекрасную ночь все помидоры в буром виде были растоптаны кем-то так, что собрать ни одного ведра не удалось. А подсолнух вывезен с корнями.

Горевали фермеры об их подорванной экономике, но пока не сдались, хотя надеяться на лучшее было напрасно.

— Не горюй, Саня, мы с вами пчел разведем, в красивых бочонках продавать будем. Лучшие сорта меда. Да в такой упаковке сделаем, что у нас с вами на экспорт дорого пойдет. У меня есть целая сотня ульев. Раньше тут пчеловоды заезжие их ставили, а мне за помощь мою оставили всё, когда перестали заниматься медовым хозяйством.

— Надо Сидор Никитович, надо экономику нашу подымать. У меня семья беспомощная, кормить надо.

— Боишься, что придется в дом инвалидов Дениса отдавать и Колюньку в приют устраивать?

— Ни за что не отдам. Носом землю пахать буду, а их никуда.

Дома Денис с тревогой смотрел на него. Теперь их коровушка была продана, вместо нее пара коз приобретена. Утки, гуси, остались. Кур с десяток, возглавляемых одноглазым петухом. Бойцовский, дерется со всеми. Хвост без перьев, глаза нет, а все наскакивает на соседних, осмеливающихся подойти к его курам.

— Прямо хан Батый, неуемный, — сердито говорил Саня, смазывая ему расцарапанную лапу.

— Правильный петух, — смеялся Денис, свою землю защищает как ты.

Лесные дары спасали семью, витаминами снабжали. Теперь и Колюнька ходил вместе с Саней в лес. Ягод намочено, наварено, насушено, и с веточками и так. Грибов впрок всяких. Куры яйца несли, на троих вполне хватало. Козы козлят принесли, вроде на привязи находились, недалеко от дома, нет ведь нашли себе женихов, и теперь по двору резво бегали два козленка. Тоже зимой мясо будет. Поросенок хрюкает. Пока еще недоросль, до зимы вырастет.

Утречком в воскресенье Саня взял берданку и отправился в лес. У реки решил остановиться. У него с собой удочка, червей Колюня накопал.

Присел он за пригорком, в низинке, там укромное место, как шкаф в берегу сделанный и хорошо все вокруг видно. А перед выемкой в метре два кустики растут и слева и справа по иве раскидистой стоит. Царское место для отдыха, особо если ты хочешь, чтоб тебя никто не видел. Саня приморился, шастая по лесу, и решил часок отдохнуть, а потом и рыбкой заняться, авось попадется, она здесь не пуганая. Прислонил голову к траве на склоне выемки растущей и закрыл глаза.

Вдруг слышит разговор идущих людей, так как голоса приближались к тому месту, где он сидел. Остановились на пригорке над ним прямо. Но им его не увидеть оттуда, ни сверху, ни сбоку, ни спереди от реки.

— Может хватить нам с вами в холуях ходить? — послышался голос хриповатый, видно от курения.

И табачком сигаретным запахло.

— Что ты предлагаешь?

— Взять эту бабу, что под Лизавету косит, допросить с пристрастием, пусть,