Драгоценная жертва - Марина Серова

— Частный детектив! — Теперь меня изучали совсем другим взглядом, словно я была женщиной с другой планеты. — Это действительно необычно…

— Римма Павловна, Татьяна в наших Сельцах не просто так. Она расследует жуткие преступления, которые у нас тут происходят в последнее время. Вы же, наверно, слышали об этом?

Мне явно не показалось, как хозяйка дома резко застыла на месте, словно окаменев на секунду. Но потом плавно продолжила свое движение в сторону кухни, которая сразу начиналась после гостиной, разделяемая большой аркой.

В проеме арки она остановилась и обернулась.

— Я слышала только, что нашли мертвой Серафиму Кожухину. Поговаривают, что ее убили. А что… есть еще жертвы?

— К сожалению, да, — ответил Паша.

— Чудны́е дела творятся в наших Сельцах. Видимо, это случилось недавно, раз до меня до сих пор не дошли такие новости. И чую, что вы с частным детективом Татьяной не просто так меня навестили. Ну что ж… сейчас принесу из кухни горячий чайник, сядем за столом и обо всем поговорим…

* * *

Римма Павловна нас внимательно выслушала, не перебивая. В течение нашего разговора я замечала, как лицо женщины постепенно менялось, из расслабленно-заинтересованного плавно переходило в напряженно-испуганное. А когда мы попросили ее рассказать нам ту давнюю историю с убийствами пожилых женщин, она чуть не выронила чашку с чаем, ее руки затряслись, а в глазах промелькнул испуг. Однако женщина быстро взяла себя в руки.

— Римма Павловна, может, вам неприятно вспоминать ту историю, вы так отреагировали, все же вы тогда тоже… — начал было Павел, но она его перебила.

— Все хорошо, Паша, — выдохнула она и сделала глоток чая, ее руки уже не дрожали. — Просто… это так неожиданно. Я даже не знала, что вчера у нас убили двух человек. А Бориса Лиходеева я знала, два года назад он мне новую ограду делал в саду, хороший парень, рукастый. Надо же… Какой ужас! Это надо было додуматься до такой игры — пойти ночью на кладбище! Ведь взрослые люди. Ладно… — Она махнула рукой. — Что теперь об этом говорить. А парня жалко. И эта… Лида Петрова. Я ее хорошо не знала, никогда с ней не общалась, но поняла, о ком вы говорите. Говорят, она немного странная женщина была…

— Римма Павловна, так вы нам расскажете о тех преступлениях? — напомнила я ей.

Опять эта искра страха в глазах. Она отвела взгляд в сторону, а потом, внимательно посмотрев на нас, ответила:

— Да, я прекрасно помню о тех преступлениях. Как такое забудешь, да к тому же когда последней жертвой этого психа была моя свекровь. Этого никто не ожидал. Как мой муж Федор тогда убивался, что жертвой этого Душителя стала именно его мать… Но, слава богу, на этом кошмар закончился. Его вычислили. Правда, насколько помню, ему удалось сбежать, но долго в бегах он не пробыл — застрелился.

— Кто он был, этот душитель? — спросила я.

— Я даже не помню, как его звали. Наш местный лесник-охотник. Вроде как у него жена по молодости погибла, и у него на фоне этого крыша поехала. Говорил, какая-то бабка их прокляла, это, видимо, и послужило для него основным триггером. Стал он убивать пожилых женщин.

— Каким образом он их убивал? Душил?

— Душил, точно. Ходил слух, что оглушал по голове, а потом доводил свое нехорошее дело удушением. Никаких других манипуляций над своими жертвами он не проводил. Не насиловал, не избивал, не рвал на них одежду… Просто оглушал по голове и душил веревкой.

Вместо меня к нашей рассказчице обратился Паша:

— Римма Павловна, я почему вспомнил об этих… преступлениях. Мне, как я уже говорил, вскользь рассказывал об этом ваш племянник Никита, но я тогда многое упустил. А заинтересовались мы…

— Поняла я, почему вы заинтересовались, — перебила она его. — Две пожилые женщины, которых оглушили чем-то тупым и тяжелым по голове, а потом придушили. Одна местная якобы колдунья, вторая — местная сумасшедшая…

— И среди тех жертв тогда тоже была колдунья и вроде как некая свихнувшаяся пьяница… — продолжил развивать мысль Паша.

— Что вам известно о тех жертвах? — спросила я. — Про четвертую нам уже известно, а остальные три? Кто они были?

— Да я никого из них лично не знала. И имен их не помню. К тому же этот Душитель орудовал не только у нас в Сельцах. В нашем поселке он только придушил… мою свекровь и какую-то алкашку.

— Эта самая, как вы выразились, алкашка какой была по счету? — решила уточнить я.

— Кажется, третьей, — задумчиво ответила Римма Павловна.

— А первые две?

— Первые две… Насколько я помню, первой жертвой была… ах да! Вспомнила, ее все звали Федякина-ворожея. И это была не фамилия. У нас рядом, сразу за Окой, есть село Федякино. Так она там жила. Я помню, как моя свекровь еще говорила, что хочет съездить в Федякино к какой-то ворожее-колдунье, мол, она гадает так интересно и хитрые травы продает от многих заболеваний. Но так и не доехала… Приходит как-то и говорит: «Убили-то нашу ворожею из Федякино, придушили, нашли ее тело бездыханное в лесу около Оки». Вот так-то… Это была первая жертва. А потом… Не помню, где жила эта женщина, но она считалась… ненормальной. Сначала монашкой в церкви была, потом вроде как чернокнижием занялась, на кладбища ночью ходила. А по факту была просто шизофреничкой.

Римма Павловна замолчала, многозначительно посматривая на нас. Мы все трое несколько секунд сидели молча, каждый явно о чем-то раздумывал.

Первым тишину нарушил Паша:

— Значит, на то время имеются четыре жертвы: первая — колдунья из Федякино, вторая — пьяница из наших Сельцов, третья — сумасшедшая шизофреничка из… непонятно откуда и четвертая — ваша свекровь…

— А кем, простите, была ваша свекровь? — тут же спросила я.

— Если вы про ее социальный статус… Это была настоящая барыня. Ее муж в свое время был главным лесничим и завещал любимой жене все свое состояние. Заметьте: не своему единственному сыну, а своей жене, ну это ладно… Он сильно болел, у него была онкология, поэтому все свои, так скажем, богатства завещал любимой женушке.

— А когда ее убили, то все состояние перешло единственному сыну, то есть вашему мужу, — тут же озвучила я свою мысль.

— Ну-у… да, — словно смутившись, ответила Римма Павловна.

— А вы не помните, тот Душитель ничего не оставлял на телах своих жертв? Может, некую вещь или, например, карту.

Римма Павловна поджала свои