Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова
Осторожно ступая между разбросанных и обгорелых папок, он ушел к себе.
В кабинете было все не так плохо, как он ожидал, огонь не проник через тяжелую дверь, и даже запах гари очень скоро выветрился через раскрытое окно.
Ганюшкин закрыл окно и подумал, что нет худа без добра. Зато он спокойно может уволить эту мегеру Зою Робертовну. Возьмет симпатичную толковую девушку, которая не станет хамить посетителям… да, несомненно, все к лучшему!
Будучи под впечатлением от увиденного в нотариальной конторе, Лена хотела было посидеть и подумать где-нибудь в тихом кафе, но вовремя сообразила, что нечего рассиживаться, потому что где-то бродят эти две заразы, мать и дочь, так что лучше как можно быстрее оказаться от этого места как можно дальше.
Она поехала в общежитие, потому что больше некуда было податься, и, выйдя из автобуса, купила навынос два больших стакана кофе и полпирога с капустой. Потом вспомнила, что Фунт живет не один, а с подругой, и прихватила еще упаковку чипсов.
Открыл ей сам Фунт, и это было очень хорошо, потому что Лена попыталась спрятать от Виталика поднос с кофе, но из этого ничего не получилось.
— Ой! — сказал Фунт и счастливо зажмурился. — Это мне?
— Давай быстрее неси, чтобы Виталик не заметил!
— Да он… у нас тут…
В комнате у Фунта был обычный беспорядок, но не было мусора, а только нужные вещи. И в самом углу стоял хорошенький игрушечный домик, откуда тотчас показались любопытные нос и усы.
За кофе Фунт подробно описал, что было вчера.
— А раньше ты сказать не мог?
— А меня дома не было, Витальку в поликлинику провожал. Он боится, что в него ядом каким-то брызнули, у него глюки…
Фунт, посмеиваясь, рассказал про крысу Раису, которая накрасила губы чужой помадой.
— Ты моя девочка! — умилилась Лена. — Да я тебе сколько хочешь косметики куплю!
Крыса пока согласилась взять чипсами.
Потом Лена пошла к себе и задумалась, что же ей теперь делать. Ну, допустим, документы на дом в поселке Лисицыно она рано или поздно оформит, с нотариусом встретится. А что потом? Что потом делать с этим домом? Нельзя же его просто так оставить. А если тете Маше ключи дать, чтобы она присматривала, так она вообще в доме не только кур, а слонов заведет. И пруд на участке выкопает, и бегемотов туда запустит…
Самой там жить? Никак нельзя, дом уединенно стоит, от всего далеко, работы никакой поблизости не найти, и до города добираться далеко и неудобно.
Что делать? Возвращаться домой? То есть дома-то никакого в том городе у нее нет, да что там, ни родственников, ни друзей особо нет. После развода она как-то от всех отстранилась. Единственный близкий человек — это тетя Дуся…
Тут Лена вспомнила, что так ей и не позвонила. Старуха, небось, волнуется…
Она достала телефон и по памяти набрала домашний номер своей соседки.
Вполне может быть, думала она, что ее и дома нет, но ответ последовал тотчас же.
— Теть Дуся, это я, Лена…
— Ты жива там? А я звоню, звоню…
Лена тут же вкратце рассказала, что телефон и деньги у нее украли в поезде.
Соседка не стала охать и ахать, в глубине души она примерно такое и подозревала, спросила только, куда ей послать денег на обратную дорогу домой.
— Я… — Лена помедлила с ответом, — пока, пожалуй, ничего не надо, я тут побуду немного, а деньги… я тут получила кое-какое наследство… не бог весть что, но…
Тетя Дуся не стала расспрашивать, сообразила, видно, что Лена сама потом все расскажет. Вместо этого она рассказала, как была у Лениного отчима, как Виктор очень рассердился на ее бывшего мужа Максима, сказал, что не для того он падчерице комнату выделил, чтобы этот урод тряпочный ее отжал.
И разобрался с Максимом. До мордобоя дело не дошло, но Виктор — человек серьезный, так что Максим обещал, что возьмет кредит и отдаст Лене деньги за комнату. Мамаша его пыталась права качать, но с Виктором такой номер не прошел.
— Поговорили мы с Виктором хорошо, — рассказывала тетя Дуся, — многое для меня прояснилось, он признал, что надо было тебе все рассказать, когда мать твоя умерла, но… В общем, сама его спросишь, когда вернешься. И вот еще что… значит, Виктор, когда квартиру ту продавал, где вы все жили, нашел какие-то бумаги. Не документы, нет, записки какие-то, фотографии. Не стал разбираться и выбрасывать не стал, сложил все в коробку и убрал к приятелю своему Григорию на чердак. Григорий-то в частном доме живет, у него и чердак, и подвал есть. А тут Григорий с женой разошелся, задумали они дом продавать, Виктор и вспомнил, что у него там на чердаке кое-что лежит. Забрал коробку, да и принес мне, сказал, чтобы я ее тебе отдала. А я… понимаешь, коробка старая была, развалилась вся, когда я ее переносила. Ну… посмотрела я, что там, ты уж извини.
— Теть Дуся, да у меня от тебя никаких секретов нету! — вставила Лена. — Что ты там нашла?
— Ну фотки кое-какие… свидетельство об окончании курсов, еще какие-то мелочи. И тетрадку… вроде дневник что ли, записи там… — Соседка вздохнула и надолго замолчала.
— В общем, знаю я, что чужие письма читать нехорошо, но открылась тетрадка та на такой странице…
— Да не томи ты душу! — закричала Лена.
— Да что уж теперь… В общем, написано крупными буквами, прямо печатными: ОТЕЦ МОЕГО РЕБЕНКА — СОГУРСКИЙ АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ.
— Что? — ахнула Лена. — Как ты сказала — Согурский?
— Ну да. А еще там записи, как они познакомились, как встречались, как она забеременела, а он против был, уговаривал ее аборт сделать, она не хотела… Потом родила, и он все обещал, что женится, поначалу какие-то деньги давал на ребенка, а потом пропал. По телефону не отвечал, на работе сказали, что он уволился, по адресу она его искала — оказалось, он давно там не живет.
— Да… — вздохнула Лена, — история вполне банальная, малоинтересная. Стало быть, бросил он ее с ребенком, то есть со мной… И она тогда уехала?
— Получается, что не сразу… — тетя Дуся тоже вздохнула. — Потому что я же хорошо помню, да и Виктор тоже, что женился он на твоей матери, когда тебе лет шесть было, ты как раз потом в школу пошла осенью. То есть еще сколько-то лет она там, в Петербурге, кое-как перебивалась, вроде бы папаша
