Рождество в Российской империи - Тимур Евгеньевич Суворкин

– Слабо, – честно сказал Павел.

– Благодарю за честность, – улыбнулся Комаровский. – Но понимаю вас. Смотрел давеча в зеркало и расстраивался: обрюзг, облысел, обмещанствовал. Пропала, знаете ли, авантюрная жилка…

– Скучаете по морю?

– Не столько по морю, сколько по странствиям, – ответил доктор. – Пока плавал, такого навидался, что… – Он просто махнул рукой. – Да и когда в шторм попадаешь в северных широтах, нынешний холод курортом покажется. Дома – оно лучше. А у Волковых – так тем более.

– Часто бываете?

– Чаще, чем можно счесть пристойным, – улыбнулся Комаровский. – Что поделать? Кормят у них вкуснее, чем моя кухарка, и перины в гостевых комнатах мягче. Хотя… Этой ночью спалось мне скверно.

– Правда? – заинтересовался Павел. – Отчего же?

– Да глупость, одним словом. Чудились мне какие-то шепоты, что ли. И вообще, неспокойно на сердце. Пустяки, конечно! Психика разыгралась после жутких сказок на ночь. А вот когда мы ходили через Берингов пролив…

Так они и просидели полчаса – доктор травил морские байки, Постольский молча слушал – пока из коридора не раздался истошный женский крик. Мужчины вскочили из кресел и бросились на звук. Сомнений ни у того, ни у другого не было – кричала Елизавета.

В коридоре они столкнулись с выбежавшим из своей комнаты Макеевым. Тот тревожно стучал в дверь дочери.

– Лиза? Лиза, открой!

Из-за своей двери в одном исподнем выскочил корнет Раневский. Вид он имел не до конца проснувшийся и взволнованный.

– Не открывает? – деловито спросил Комаровский.

– Заперлась, – только и ответил Макеев.

Доктор громко крикнул:

– Елизавета, что у вас случилось? Вы слышите нас?

– Тихо! – шикнул Постольский и прислушался, прижавшись ухом к двери. Из комнаты доносились испуганные всхлипы. Поручик повернулся к собравшимся мужчинам: – Она там. Кажется, в истерике. Нужно вскрывать дверь. Корнет, поможете?

– Нет-нет-нет, погодите, – воспротивился Комаровский. – Леонид Георгиевич нас не отблагодарит за снесенные с петель двери. У него должен быть ключ… А вот и он сам!

И действительно, в коридор вбежал растрепанный Волков. Его быстро ввели в курс дела, и хозяин усадьбы тотчас же послал за ключами. На это ушло еще несколько минут, но вскоре искомую связку принесли. Не теряя больше времени, Волков отомкнул замок и распахнул дверь.

Елизавета дрожала в углу комнаты, завернувшись в одеяло. Кажется, она даже не видела застывших на пороге мужчин – столь испуганным и растерянным выглядел ее взгляд.

– Доктор, кажется, нам понадобится успокоительное, – тихо сказал Постольский.

– А? – встрепенулся Комаровский. – Ах, да-да, конечно, у меня с собой, в комнате, я принесу.

Макеев вошел в комнату дочери, опустился перед ней на колени и нежно спросил:

– Что такое, Лизонька? Что случилось?

Взгляд девушки сфокусировался на отце, и она дрожащим голосом ответила:

– Он… Исчез…

– Кто? Кто исчез? – спрашивал Макеев.

Но Постольский и Волков, не сговариваясь, уже обернулись к двери напротив. Той, что вела в комнату Корсакова. Проклятую комнату. Леонид Георгиевич коснулся двери рукой, но тут же отдернул ее.

– Что такое? – взволнованно спросил Павел.

– Холодна как лед, – тихо ответил Волков.

– Он исчез, и скоро мы последуем за ним! – донесся до их ушей шепот Елизаветы.

* * *

– Тихо, тихо, – увещевал доктор Комаровский, словно имел дело с ребенком. – Я знаю, горько, противно, но это полезно для твоего здоровья. Ты немного поспишь, без страшных снов, а когда проснешься – тебе станет полегче.

Елизавета послушно отпила из протянутой ей чашки, но поморщилась и попыталась отстраниться. Врач, утешающе шепча, заставил ее принять лекарство до конца. Девушку уложили обратно в кровать. Макеев сел на стул рядом с дочерью, взяв ее за руку. Остальные же вышли обратно в коридор.

– Что вы ей дали? – спросил Постольский.

– Успокоительное, – ответил Комаровский. – Очень популярное средство на Британских островах, там его прописывают почти от всех болезней.

– С ней все будет хорошо? – обеспокоенно спросил переодевшийся уже корнет. Его вычурный акцент от волнения куда-то пропал, и Раневский говорил почти как нормальный человек.

– Да, не беспокойтесь, просто немного отдохнет.

– Но что же ее так напугало? – не отставал Раневский. – Кто исчез?

– А вы подумайте, – предложил Постольский, ощутив, что часть корсаковского ехидства передалась ему. – Макеев с дочерью. Мы с вами и доктором здесь. Леонид Георгиевич тоже. Кого недостает?

– А-а-а… – протянул корнет и взглянул на единственную закрытую дверь в коридоре.

– Учитывая, как кричала Елизавета, да и мы с вами знатно шумели, Корсаков должен был уже проснуться и выйти к нам, – продолжил Постольский. – Поэтому, раз уж госпожу Макееву мы успокоили, предлагаю заняться более насущным вопросом. Леонид Геннадьевич, ключ у вас с собой?

– Конечно! – кивнул Волков.

– Тогда вам и открывать.

Хозяин дома подошел к двери – боязливо, осторожно, будто ее ручка грозила обернуться ядовитой змеей и наброситься на него. Он вставил ключ в замок и попытался повернуть. Однако привычного щелчка не раздалось. Волков удивился, попробовал еще раз – с тем же результатом.

– Не открывается!

– Позвольте мне, – отстранил его Постольский, однако и ему не улыбнулась удача. Ключ просто проворачивался в замке, будто запорный механизм внутри куда-то исчез.

– Что за черт? – ругнулся под нос Павел. – Леонид Георгиевич, вы не будете против…

– Ломайте, – оборвал его Волков, поняв, что хочет предложить поручик. – Переживать за дверь я не стану.

Постольский встал напротив двери, примерился, и со всей силы, как учили, ударил ногой в область замка. Вопреки ожиданиям, преграда устояла. Павел вопросительно посмотрел на Волкова.

– Нет, я, конечно, установил хорошие замки, но не настолько, – оправдывающимся голосом сказал хозяин дома.

Постольский приложился еще раз, с тем же успехом. А точнее – с отсутствием оного. Дверь, несмотря на внешнюю хлипкость, стояла, словно каменная стена.

– Посторонитесь, попробуем вместе, плечом, – предложил Раневский. Павел благодарно принял помощь корнета. Они отошли к противоположной стене, сгруппировались – и бросились к двери. Однако та вновь победила – мужчины отлетели от нее, словно два каучуковых мячика.

– Быть такого не может! – пораженно выдохнул Раневский, не спеша подниматься с пола.

– К сожалению, может, – пробормотал Павел. – Испытаний я проводить не хочу, но готов поспорить, что любую другую дверь в этом коридоре мы смогли бы выбить без труда.

– А в чем тогда отличие? – спросил доктор Комаровский.

– В том, что это не совсем дверь. А ведет она совсем не в гостевую комнату.

Постольский обернулся к Леониду Георгиевичу.

– Окна этих комнат выходят на фасад, ведь так?

– Да, – кивнул тот.

– Тогда попросите слуг принести мне верхнюю одежду. Попробую дойти до окна снаружи.

– Вы в своем уме? –