Секретные люди - Николай Свечин

– Как дела? Якши? Ну, слава богу!

Сергей вынул пачку дорогих папирос «диамант» и дымил не хуже паровоза. Он вспоминал холодные якутские реки, бухту Гертнера, спасительный миноносец на серых волнах, бой с бандитами в устье Сусумана. Алексей Николаевич вяло ему поддакивал. Сыщики выпили, не чокаясь, за упокой души Волкобоя, похороненного у слияния Сусумана с Берелёхом[3]. Тут мимо них прошла красивая дама в модном наряде. Алексей Николаевич проводил ее оценивающим взглядом и вдруг повернулся к помощнику:

– Однако мы с тобой слишком расслабились, Сергей.

Тот встрепенулся:

– Что не так?

– Позади нас сидит незнакомый человек, по виду – фартовый.

– Ну и что? Порядок не нарушает? Пьет-закусывает? Это не запрещено.

– Ты не понял. Он преступник. Глянь на него, только незаметно.

Коллежский асессор скосил глаза и потянулся к рюмке:

– Да, рожа знатная. Я его тоже не знаю, но… явный маттоид[4]. Однако что с того? Славный юноша. Может, он отсидел свое, а теперь празднует освобождение. И мы будем из-за него портить себе вечер?

– Будем, Сережа, – срезал его шеф. – Потому как его собутыльник не нравится мне еще больше, чем твой славный юноша. Заметил особенность его внешности?

– Типичный немец. Бритый, щеки аж лоснятся. Таких тысячи.

Алексей Николаевич понизил голос:

– Мы ведь воюем с германцами – забыл?

Азвестопуло никак не хотел прерывать ужин:

– Если германец, то сразу шпион, что ли? И он вот так, у всех на виду, в дорогом ресторане общается со своим агентом? А не проще на явочной квартире в Парголово, без свидетелей? Знаете, как это называется, Алексей Николаевич? Шпиономания.

Лыков замешкался. В самом деле, для свидания с агентом место выбрано неудачно. И глупо пороть горячку. Два приятеля выпивают. Пусть у одного из них наружность человека из блатного мира, но за это не арестовывают. Второй вроде михель[5]. И что? Скомкать такой приятный вечер?

– Давай телефонируем в сыскную, чтобы прислали двух топтунов, – предложил старый сыщик молодому. – Пускай проследят за ребятишками. Утром узнаем, кто они такие.

– И продолжим угощаться? Тогда я пошел звонить.

Грек сорвался с места и направился в телефонную комнату. Только он скрылся за дверью, как незнакомец с лицом маттоида бросил на стол трешницу и тоже направился к выходу. Выждав паузу, статский советник двинул в гардероб. Однажды, много лет назад, он так же интуитивно вышел из поезда на глухой станции, заподозрив в незнакомом попутчике опасного злодея и решив его проследить. И не ошибся. Тогда сыщик открыл банду, которая под видом лесных объездчиков жила в лесах Вязниковского уезда. Много лет разбойники нападали на Московском шоссе на экипажи, убивали ездоков, а тела зарывали в лесу. Свидетелей и улик не оставляли. Вокруг их сторожки потом обнаружили целое кладбище. Люди пропадали бесследно, полиция смотрела на это сквозь пальцы: нет трупа, нечего и дела заводить… Лишь профессиональная наблюдательность сыщика – а фартовых он видел за версту – помогла уничтожить опаснейшую шайку[6].

Получив свое пальто, Лыков вышел на улицу. Объект как раз сворачивал на Гороховую. Он обернулся – сыщик предвидел это и снуло поплелся к Мойке. Постоял у перил, глядя на застывшую рябь реки, и спиной почуял, что парень не ушел, а ждал за углом и высунулся – проверил, нет ли хвоста. Обычные люди так себя не ведут… Клюет, клюет! Только вот как выследить ночью столь осторожного преступника?

Алексей Николаевич поспешил к перекрестку и тоже свернул на Гороховую. Незнакомец удалился от него уже на пятьдесят метров (Лыков старался пользоваться метрической системой, которая все больше вытесняла старые сажени и аршины). Сыщик перешел на другую сторону улицы – так легче оставаться незамеченным – и зашагал следом.

Вдруг, почти дойдя до Казанской улицы, бывшей Кошкиной, фартовый шмыгнул в подворотню и был таков. Ворота в это время суток полагалось запирать! Не иначе, прежнего дворника призвали в армию, а его сменщик оказался ленив…

Движение на Гороховой было небольшое, и полицейский смог быстро пересечь ее. Шагнул в распахнутые ворота, прислушался. Шаги удалялись в сторону бывшего Николаевского сиротского, а ныне Женского педагогического института. Идти следом? Темно, безлюдно, парень тертый – можно нарваться на перо[7]. Сыщик сунул руку за пазуху, взялся за ручку браунинга и медленно двинулся вперед, будучи настороже. Но, пока он дрейфил, блатной времени не терял, и вскоре послышался стук копыт. Лыков выбежал на Казанскую и увидел финский возок, быстро удаляющийся в сторону Невского проспекта. Проклятье!

Поблизости не было ни одного экипажа, и объект слежки благополучно ушел от наблюдения. Злой как черт Алексей Николаевич вернулся в «Контан», но не обнаружил там ни своего помощника, ни предполагаемого германца. Ему оставалось только отправиться домой.

На квартире статский советник первым делом выпил для сугреву пару рюмок водки. После чего приволок стул в коридор и уселся возле телефонного аппарата. Он начал чистить канал ствола браунинга, браня под нос фартового с Марсова поля, добавившего ему работы. А сам ждал сведений от помощника, и не обманулся. Через сорок минут раздался звонок. Лыков снял трубку и услышал голос Азвестопуло:

– Шеф, это вы?

– Да. Говори.

– Я проследил бритого до гостиницы «Митава». Действительно, русскоподданный немец, звать Теодор Генрихович Веделе. Проживает постоянно в Москве, комиссионер по бурому и коксующемуся углю. Завтра наведу о нем справки и в полиции, и в контрразведке. А у вас как?

– Обдурил меня фартовый, – пожаловался Лыков. – Умчался на вейке[8], даже рукой не помахал.

– И?

– Утром проверю его по картотеке. Спи, ты молодец. В отличие от меня…

– Шеф, не расстраивайтесь. Вспомните, какая была утка маренго!

– Только ею и утешаюсь. Приходи завтра пораньше, будем вместе искать этого прохвоста.

На другой день розыски фартового не задались с самого начала. Опознать его можно было лишь по фотокарточке, а как отыскать такую в огромном архиве Департамента полиции? Сотни тысяч сигналитических карточек! К вечеру Азвестопуло добавил огорчений. Теодор Веделе был хорошо известен контрразведке по подозрению в шпионстве. Вроде бы его неотступно водят по Первопрестольной филеры охранного отделения. А он ужинает в Петрограде на Мойке… Шпиц-команда[9] департамента помчалась в «Митаву», но германец успел съехать. Коридорный сообщил, что в шесть часов утра к нему явился знакомый, и через пять минут оба покинули гостиницу. Судя по описанию, этот человек и был тем уголовным, который вчера так ловко провел Лыкова.

Прибыли криминалисты и долго снимали отпечатки пальцев. Коридорный между тем вспомнил, что за последнюю