Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

– Правильно ты, Порфирий, рабочую стезю избрал. Будущее – за большими машинами!

Васин полностью это мнение разделял. Любил свое ремесло токарное. Любил завод. Любил механику. И, как все его сверстники, душой был устремлен в будущее, где коммунизм, справедливость и эти самые совершенные большие машины. И журнал «Техника-молодежи» в рабочей библиотеке зачитывал до дыр, и фантастику про открытия и изобретения любил. Радовался наступающему светлому будущему, которое он непременно увидит и для которого будет работать. Но вышло так, что теперь он вынужден давить тех, кто мешает этому будущему.

Страна кипела и строилась. Вон, только в этом году СССР открыл новую исследовательскую станцию «Мирный» в Антарктиде, приступает к освоению целинных земель, выпустил на линии первый реактивный пассажирский самолет «Ту-104». А Васин собирает мусор, когда все шагают по чистому паркету в верном направлении. Но и без этого никуда. Человеческую грязь кто-то должен убирать…

К полудню пассажирский поезд, плавно замедляя движение, подошел к платформе Казанского вокзала. И время, затормозившееся перестуком колес и мельканием русских пейзажей, снова вернулось в свой ход и затикало, как часовая бомба, начиненная заботами. Васин собрался, прокручивая в голове, что ему предстоит сделать.

Помахивая фибровым чемоданом, он вышел на Комсомольскую площадь с лубочными сказочными зданиями трех вокзалов и небоскребом гостиницы «Ленинградская». Вокруг бурлил народ. Сновали носильщики. Останавливались и отчаливали такси. Пыхтели автобусы и шуршали пневмодверьми троллейбусы. Москва мгновенно стискивала приезжающих суетой, многолюдьем, циклопическими зданиями и железным потоком дорожного движения.

Свой маршрут Васин представлял прекрасно. Двумя автобусами – и он на месте.

Москву он знал неплохо. Довелось в 1953-м, во время знаменитой бериевской амнистии, больше месяца проторчать тут в командировке для помощи местной милиции, которая просто захлебывалась.

Тогда было впечатление, что весь миллион амнистированных двинул в столицу. Преступность скакнула до небесных высот. Толпы людей уголовной наружности оккупировали берега Москвы-реки и варили там себе пищу на кострах. Вокруг крутилась местная босота и отбирала у проходящих пацанов карманные деньги. Появились банды. Квартирные налеты пошли, чего давным-давно не бывало.

Да, это была работенка. Не зная сна и отдыха, сотрудники вычищали блатхаты, катраны. Васина определили в группу, занимавшуюся личным сыском, то есть когда опера в гражданской одежде снуют в криминогенных местах, острым глазом выискивая ворье. От тех делишек остался у него на животе длинный шрам. Получил он его здесь, рядом с Казанским вокзалом, в переулке, когда задерживал «майданщиков» – поездных воров, тащивших с вокзала добычу.

Но ничего, справились. Упрятали значительную часть «вольноотпущенников» обратно за колючку. Как в песне поется: «Недолго музыка свободы играла, недолго фраер танцевал»…

Добрался Васин до хорошо знакомого здания на Петровке, 38, где располагалось ГУВД Москвы. У входа его встретил Гоша Панарин – тот самый муровец, который входил в состав следственно-оперативной группы и с самого начала раздражал своим нахальством.

На деле парнем он оказался своим в доску, надежным, неплохо знающим криминальный мир. У него были два внедрения в воровскую среду, после чего к нему намертво прилипла залихватская маска этакого приблатненного парня. Он обладал неистощимым оптимизмом, которым заражал всех вокруг. И славился присказками вроде «все будут схвачены и расхреначены», «нет здоровых и невиновных, есть недообследованные и недопроверенные».

– Какие люди! – Он похлопал Васина по плечам.

– Здоров, Гоша, – ответил тот.

– Пошли к начальству. Они ждут-с с нетерпением героя-пограничника.

– Ты и это растрепал?

– А как же! Мой командир сам из погранцов. У него фуражка зеленая на видном месте в кабинете лежит.

Так и оказалось. Начальник разбойного отделения – сухощавый майор, уже в возрасте, действительно сразу же задал вопрос про погранцов и удовлетворенно крякнул, узнав, что у Васина медаль «За отличие в охране государственной границы».

– Нарушителя взял? – спросил майор.

– Было дело, – подтвердил Васин.

– А я своих нарушителей в июне 1941-го на границе встретил. Из моей заставы только два человека выжили, – нахмурился начальник отделения, но тут же переключился на деловой тон: – Ну что, погранец, как дела делать будем?

– Со всем усердием.

– Георгий, доложи расстановку.

Панарин открыл папку, которую до этого держал под мышкой, выложил фотографии с пояснениями:

– Вот фигурант Заславский. Ни у нас, ни в ОБХСС, ни у госбезопасности по нему ничего нет. Он или слишком хитрый, или мелочь пузатая… Подработали его чуток. Скорее всего, все же хитрый. Похоже, золота через него немало проходит. И оперативных подходов никаких.

– Ничего, скоро будут, – усмехнулся Васин.

– Уверен? – покосился на него Панарин.

– Ты бы нашего агента видел. Этот черта псалмы убедит петь, и тот ему еще благодарен будет.

– Кстати, он уже тут? – спросил Панарин.

– Еще вчера прибыл. Через час встреча старых друзей у Центрального рынка на Трубной.

– Так тут рукой подать, – сказал Панарин. – Тебя проводить?

– Не помешает, – кивнул Васин.

Конечно, светить агента, даже перед другими операми, нехорошо. Но агент и так засветится. Во всяком случае, между своими. А детали не мешало бы продумать всем скопом.

– Лады, – азартно воскликнул Панарин, весь в предвкушении скорого развлечения.

– Ну, тогда начинаем мероприятия, – заключил майор. – У нас все готово. Команда к бою?

– К бою, – кивнул Васин…

Глава 19

– Иду, иду, – на лестничную площадку проник приглушенный двустворчатой солидной дубовой дверью раздраженный голос.

Повод для неудовольствия у хозяина квартиры имелся. Стоило ему всего лишь проигнорировать настойчивый звонок, как незваный гость принялся методично барабанить ногой по только что выкрашенной и отремонтированной двери, да еще с наглым криком:

– Откройте! Срочно! У меня все зубы выпали!

Иосиф Заславский, пригладив на груди домашний бархатный халат с кисточками, открыл дверь, предусмотрительно не сняв цепочку, и через щель увидел улыбающуюся во все зубы харю. Гость был невысок и глумлив. А еще не слишком густо, но очень продуманно татуирован. Хорошо знакомая дантисту порода людей.

– У меня неприемный день, – буркнул Заславский.

– А у меня наоборот, – еще шире и наглее оскалился фиксами незваный гость, помахивая зеленым рюкзаком, как будто примериваясь треснуть им хозяина квартиры. – Так что придется сделать исключение!

– Приходите в другое время, – Заславский попытался закрыть дверь.

Гость поставил в щель ногу и воскликнул жизнерадостно:

– Я от Копача!.. Что, не знаешь такого? Мне у него поспрошать, чего это ты так быстро его забыл?

– Да не ревите вы, как африканский слон, я вас умоляю. – Заславский прикрыл дверь, снял цепочку и впустил гостя на порог.

Тот, оценивающе глянув из коридора на обстановку, поцокал языком и прошептал:

– Во зажрался.

Квартира была отдельная, двухкомнатная, с высоченными лепными потолками и хрустальными люстрами. Одна комната была отдана под врачебный кабинет.

– И что надо столь порывистому и бесцеремонному молодому человеку? – осведомился Заславский – полноватенький, пузатенький, курчавый гражданин со скорбными усталыми глазами представителя вечно мятущегося и гонимого народа.

– Как всегда. Рыжьем вот хочу порадовать, – гость взвесил на руке рюкзачок.

– Да? Только я не знаю никакого Копача, – назидательно произнес Заславский. – И я даже не знаю, что такое рыжье. Если у вас с зубами все нормально и прикус не беспокоит, то не смею отнимать ваше драгоценное время.

По его глазам было видно, что врет. Гость за свою неспокойную жизнь такие моменты улавливал, как локатор вражескую цель.