Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

Глава 21

Бледная ярость профурсетки

На следующее утро Алексей проспал. Он полночи возился с дверью тайного хода, придумывая, как сделать, чтобы открыть её можно было только изнутри квартиры. Однако то ли знаний механики ему не хватило, то ли интереса к проблеме, но большую часть времени он провёл на полу в прихожей, предаваясь размышлениям вовсе не о двери, а о расследовании.

Новые сведения, принесённые Квашниным, придавали делу своеобразный, но по-прежнему неприятный окрас. Всё выглядело так, что несчастная Глафира Степановна стала случайной жертвой политической игры. Несомненно, политической, не иначе. Воровство пороха с казенного завода во время войны автоматически становится политической акцией. Афоня тогда сказал, что «кружок революционный разогнали», а на поверку выходит, революционеры из чайной, читающие запрещённые книжки, – банальные воры, пусть и ворующие из идейных соображений. Дурацкий вопрос Зашупина «у себя воруют иль не у себя» оказался довольно точным.

Итак, выстраивается цепочка: ограбление поезда в Муроме; псевдореволюционеры из чайной, грузящие порох в подвал церкви; отец Диомид, пугающийся или радующийся в зависимости от ситуации. Кроме этого, есть неизвестный заказчик ограбления, хулиганы и связанная с ними Варвара Дмитриевна. Да! И большая сумма денег, которую Варя так и не получила от Дмитрия Аполлоновича Малиновского.

Хотя нет, «цепочка» – это было бы слишком легко. Чутьё подсказывало Алексею, что связи между действующими лицами не настолько прямы и однозначны, как хотелось бы. Ведь есть ещё госпожа Вельская!

Размышляя о Вельской, Алексей внезапно решил, что она прекрасно подходит на роль «высокого заказчика», до которого газетчику никак не дотянуться. Денег и связей у неё предостаточно. Церковь тоже на деньги её семьи построена. А то, что отец Диомид её недолюбливал, так это делу не помеха, за хорошую мзду и пропащую певичку можно полюбить. И Варя (хоть её роль и не ясна) выросла в доме Вельской и вполне может поддерживать с ней связь.

Недовольный и растревоженный мыслями, Алексей не заметил, как задремал, где сидел, на полу у двери тайного хода.

Пробуждение было неприятным. Его будто толкнуло изнутри чувство опасности, сердце забилось, и организм потребовал проснуться, чтобы спастись.

Он открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Квашнин. Глаза его были странно прищурены, а лицо перекошено. «Вы ничего не знаете об этом человеке», – всплыли в памяти слова Вари. В тот же момент Алексей упал на бок, привычно закрывая голову руками. Рыжий сморщился сильнее и… чихнул.

Через минуту прочихавшийся газетчик потрепал его по плечу и мирно сообщил:

– Хватит валяться, Эйлер, вставайте! Есть новости! Утро пришло, и труп приплыл. «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…» Прав был господин Пушкин, ох как прав!

После этих странных слов рыжий вскочил и пошёл в комнату.

Алексей попытался встать. За ночь он ощутимо замёрз, тело затекло. Дверь тайного хода была приоткрыта, видимо, газетчик воспользовался им снова. Из щели тянуло холодом. Алексей поднялся, держась за стену, с трудом разгибая затёкшие конечности. Помотал головой, пытаясь придать себе бодрый вид. Но, быстро разуверившись в успехе мероприятия, побрёл в комнату какой есть, помятый и прихрамывающий.

Плюхнувшись на стул, он поднял глаза на отвратительно бодрого Квашнина, поглощающего завтрак, который появился, очевидно, так же усилиями газетчика.

– Кто приплыл? – Голос хрипел.

– Пока вы безуспешно сторожили дверь, я сбегал в редакцию, разузнал утренние новости. Вернее, новости уже вчерашние, но оттого не легче.

Квашнин намазал паштетом кусок булки, откусил и принялся жевать. Ждать, пока он закончит, сил у Алексея не было.

– Так что за труп, Антон Михайлович? Я же знаю, вы специально тянете. Когда надо, вы и с набитым ртом рассказываете.

Квашнин укоризненно глянул на него, принципиально дожевал, запил водой и только потом продолжил:

– Сплавщики леса утопленника нашли. На отмели возле Строгинского моста. Туда, собственно, брёвна выбросило, которые по Москве-реке сплавляют. Сплавщики пошли их собирать, а там он лежит, родименький. Ничего примечательного, впрочем, в том утопленнике нет, кроме того, что ему в это время в тюрьме полагается сидеть, а не в Москве-реке купаться.

– И кто же это?

– Да наш с вами знакомец, отец Диомид!

– Быть не может!

– Вот то-то же. Пока мы тут с вами умозаключения строим, притопил кто-то нашего батюшку.

Алексея от такой новости замутило, перед его глазами встала Анна Юрьевна Вельская, собственными руками топящая Диомида в грязных водах Москвы-реки. Рыжий, лишённый этой воображаемой картины, как ни в чём не бывало положил в рот очередной кусок булки с паштетом. Алексей встал.

– Единственное, что я могу сказать по этому поводу… Мне надо умыться!

Холодная вода немного отрезвила Алексея. Выходит, Диомид рано обрадовался. Для кого-то он был настолько важным свидетелем, что его предпочли уничтожить. Для Алексея с рыжим это означает одно: они по-прежнему блуждают во тьме и шансы на прояснение стремительно уменьшаются. И главное, от чего Алексея окатило ужасом не хуже, чем при пробуждении: возможно, Варваре Дмитриевне тоже грозит опасность. Всё-таки она присутствовала и при взрыве церкви, и в чайной.

Ведомый этой мыслью, Алексей вернулся в гостиную и, торопясь и сбиваясь, поведал рыжему всё, что узнал в эти дни о Варе и её странной связи с хулиганами и Диомидом. Умолчал он только о случае в больнице. Всё-таки это личное, к расследованию не относится.

Рыжий нахмурился, как-то сразу сгорбился. Было видно, что ему не по себе.

– Некудышные из нас сыскари, Алексей Фёдорович. Мы оба трусим Варвару Дмитриевну расспросить. Я в эти дни и не был у неё, всё надеялся, что вдруг откроется новый факт, и участие Варвары Дмитриевны в этом деле объяснится самым невинным образом. Но выходит, что нет.

– Выходит, что нет… Вот что, Квашнин, попробуйте разузнать у полицейских подробности о смерти Диомида, расспросите своих многочисленных знакомых. Дело необычное, всё-таки из тюрьмы человек пропал, вдруг отыщете важные детали. А мне пора в госпиталь. Думаю, пока Варвара Дмитриевна на службе, ей ничего не угрожает.

Сказал и не поверил своим словам. Если уж Диомида «вынули» из тюрьмы, то прачечная и вовсе не препятствие. Однако рыжий, нагруженный поручением, приободрился и бросился вынюхивать, о чём сегодня в городе делают вид, что не знают.

В прачечной госпиталя Варвары Дмитриевны не было. Обеспокоенный Алексей заглядывал туда чуть ли не каждый час, чем заработал косой взгляд от