Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье
– Я так и думал! – Алексей от возбуждения принялся мерить комнату ногами.
– Вы думали, а я узнал! – В противовес двигающемуся Алексею, рыжий развалился в кресле, всем видом демонстрируя превосходство.
– Но как вам удалось?
– Да это как раз было не сложно. Мужичкам-то из чайной тоже было интересно, почему вдруг бочки бабахнули, которые они в подвал церкви грузили. Вот они отца Диомида и спросили. Когда несколько человек оказываются в замкнутом помещении, там быстро исчезают стесненье и секреты. А уж Галактиона Козьмина никто и не думал стесняться.
– Ну хорошо, был порох, он взорвался. И церковь вместе с ним. Но откуда он там взялся? И зачем?
Рыжий, совершенно освоившись, устроился поудобнее, закинул ноги на подлокотник кресла. И уже привычно не ответил на вопрос, только загадочно прищурился:
– Скажите, Эйлер, нет ли у вас трубки?
– Вы не курите!
– Тогда, быть может, скрипки? Я слышал, очень думать помогает.
– Сдаётся мне, Антон Михайлович, что вы решили изобразить господина Шерлока Холмса. Галактион Козьмин вам, видно, надоел.
– Галактион Козьмин – весьма удачная личина! Но для расследования у него маловато мозгов. Не то что у Холмса! Он от камина не отходил, чтобы дело раскрыть! Жаль, что у вас нет камина.
Алексей вздохнул. Хотелось закатить глаза, но он не стал.
– Да вот же! – Рыжий вновь подскочил и схватил со стола журнал. – Я принёс вам последнюю повесть о Холмсе, «Долина ужаса» называется. Успел прочитать, пока вас дожидался. Признаюсь, повесть так себе, я мог бы лучше написать. Но сам журнал неплох. Да вы берите!
Алексей проворчал:
– Не верю я, что, не выходя из дома, можно раскрыть преступление. Пусть даже со скрипкой. И господин Холмс мне не нравится. С его пагубными привычками.
«И я тоже чуть было таким не стало», – подумал он. Тем не менее журнал развернул. Это было петербургское издание «Жизнь и суд», двадцать девятый номер, за июль.
Рыжий нетерпеливо пританцовывал на месте.
– Забудьте о Холмсе, в журнале есть вещи интереснее. Вот, например, заметка «Выгодны ли разбой и воровство?»[48]. Вот вы как считаете, выгодны?
Алексей молча уставился на рыжего, не понимая, к чему тот клонит. Квашнин отобрал у Алексея журнал, отыскал заметку и принялся читать:
– «В Муромском уезде, в двух верстах от деревни Треховицы, товарный поезд сошёл с рельсов…»
Он оторвался и пояснил:
– Там уклон, довольно сильный. Поезд начал тормозить, и задние вагоны завалились. Э-э-э… вот «вагоны сошли с рельсов, и содержимое исчезло в неизвестном направлении». Ну, допустим, направление как раз известно. Там речка в двух шагах, по ней-то содержимое вагонов и уплыло к нам в Москву.
– Как же вы поняли, что «содержимое» – это бочки с порохом?
Рыжий опустил журнал.
– Там дальше обо всём в заметке говорится, я вам читать не буду, уж больно плохо автор пишет. Поезд этот с Казанского порохового завода шёл. Ну, порох, разумеется, для фронта. Да только не доехал он. Весь, конечно, не взяли, это была бы наглость. Но два вагона обнесли! Вот потому этот умник (рыжий заглянул в журнал), господин Зашупин, дальше рассуждает о выгоде воровства. Ведь порох для российской армии делан, вы знаете, сейчас на фронтах и пороха, и патронов нехватка. А тут, – рыжий вздохнул, нашёл нужные строки и снова зачитал: – «Если русский народ столь велик, почему же наживается он на несчастье своём? Себя ограбили грабители иль не себя, вот в чём вопрос?»
– Практически Шекспир ваш Зашупин.
– Я с этими грузчиками, как вы поняли, и чай в чайной пил, и в тюрьме сидел, они теперь мне как родные. Так вот, рельсы на пути явно были специально повреждены. Первые-то вагоны проскочили, а на последних рельсы не выдержали и разошлись. А для того, что из вагонов выпало, как нам известно, хороший склад в Москве был заготовлен. Считайте, в июле ещё.
– А как вы поняли, что этот порох из заметки – наш?
Рыжий захохотал:
– Так Диомид всё ж научил грамоте мужиков! Вот они и хвастались, что про их дело в столичном журнале написали. Гордились, что стали героями статьи, хотя про них самих в ней ни слова, откровенно говоря! Всё одно неграмотный крестьянин из Вологды не прочтёт, можно и приврать. А коли Галактион Козьмин будет болтать, что услышал, то на мотыля порубить обещали. И Рябому продать.
От воспоминаний рыжего слегка передёрнуло.
Алексей вдруг вскочил:
– Квашнин, вы осёл!
– Благодарю покорно.
– Не обижайтесь, я тоже осёл! Да как же мы забыли? Мальчишки! Мы забыли про мальчишек.
Теперь уже рыжий заинтересовался:
– Вы о чём? Объясните!
– На кладбище сразу после взрыва я видел Ёршика. Он мне ещё воды принёс. Значит, в то время поблизости крутился, мог видеть кого-то незадолго до взрыва. Мальчишки, они же как мыши, в любую лазейку заглянут! Ёршик мог слышать выстрел и кого-то видеть!
Алексей принялся натягивать пиджак.
– Какой ещё выстрел? – насторожился рыжий.
– Идёмте! Найдём Ёршика и расспросим скорее!
– Остыньте, Алексей Фёдорович, ночь на дворе! – Рыжий зевнул и вернулся в кресло, всем видом показывая, что никуда не пойдёт.
Алексей проворчал:
– Можно подумать, это вас когда-то останавливало.
Но уселся на стул.
– Даже не верится, что отец Диомид мог провернуть такое дело, – задумчиво пробормотал Алексей.
– Нет! Диомид – мелкота! Он церковь как склад предоставил, и всё. Заказчик гораздо крупнее. Его-то гнева священник и боялся, а как в тюрьме сумел спрятаться, запел.
– И кто же заказчик?
Рыжий пожал плечами:
– Откуда мне знать? Вы у нас умеете рассуждать, вы и думайте. А я… набегался сегодня.
Он поёрзал в кресле. Вновь закинул ноги на подлокотник, на спинку голову пристроил. И закрыл глаза. Алексей с изумлением за этим наблюдал.
– Антон Михайлович, вы собираетесь остаться ночевать?
Рыжий пробормотал:
– Не беспокойтесь, Эйлер, мне вполне удобно.
Алексей хмыкнул, но сходил в спальню за покрывалом и укрыл наглеца.
Рыжий заворочался, устраиваясь удобнее, пробурчал недовольно:
– Найти заказчиков мне не под силу. Я простой гениальный газетчик, из народа, в высокие круги не вхож. Я к этим людям подобраться не смогу. А вы попробуйте, вы всё-таки барин, вдруг подпустят.
Алексей улыбнулся. То, что Квашнин отдаёт ему первенство, приятно грело, но одновременно появилось лёгкое чувство вины, будто он нарочно утаивает важное, не говоря о том, что произошло после разгона чайной. Алексей набрал воздуха в грудь и произнёс:
– Антон Михайлович, мне нужно вам рассказать…
– Отстаньте, Эйлер, дайте поспать! Идите уже… в свою спальню.
Однако это интересно. Ещё никто не прогонял его в
