Рождество в Российской империи - Тимур Евгеньевич Суворкин

– Николай Петрович, comment allez-vous? Que s’est-il passé?[26]

Предводитель что-то невнятно ответил. Из его слов Тихон понял только «мадам». Князь слегка пошатывался, и, стараясь придать себе устойчивости, взялся за стул. За это короткое движение Тихон заметил, что руки у предводителя трясутся. Всхлипнув, предводитель внезапно перешел на русский:

– Боюсь, голубушка, Елена Сергеевна, труды наши прахом пошли… Вся касса рождественского базара похищена! Ничегошеньки не осталось…

Князь покачнулся.

– С вашего позволения, я… – И он рухнул на стул. – Что-то ноги ослабли совсем.

Тихон насупился и повторил свой вопрос:

– Сколько было выручено на базаре?

Предводитель скользнул рассеянным взглядом, не очень понимая, кто перед ним. Повел руками, будто деньги сейчас были в комнате вокруг него, и ответил:

– Чистой выручки девяносто тысяч рублей.

Тихон едва удержал на лице беспристрастную мину. Хотелось по-мальчишески присвистнуть, а после цокнуть языком. Из кабинета предводителя исчезло его следовательское жалованье за… (Тихон быстро прикинул) сто пятьдесят лет![27] Однако!

Видя, что предводитель совсем плох, Тихон перевел внимание на второго, человека помоложе, со столь тщательно уложенной прической, что ее не потревожил даже взрыв[28].

– Расскажите, что произошло! – потребовал Тихон.

Господин оказался покрепче нервами, чем князь, поэтому окинул подозрительным взглядом мундир и прическу Тихона и спросил:

– Вы кто будете, чтобы иметь право сим интересоваться?

Тихон представился. Второй поморщился, будто с ним не младший судебный следователь, а дворник какой говорит, и сухо представился в ответ:

– Семен Алексеевич Пичугин, первый помощник господина Предводителя.

– Так что произошло? – повторил Тихон, негодуя внутри себя, что столь медленно движется беседа.

Пичугин пожал плечами:

– Сейф взорвался.

Тихон оглянулся. То, что он первоначально принял за шкаф, действительно было сейфом. Ему пришлось вторично сдержать себя, чтобы не присвистнуть. Сейф был ровно от пола до потолка, с дверьми и стенками толщиной в его ладонь.

– На заказ изготовлен, единственный в своем роде. Сам контролировал, – то ли похвастался, то ли пожаловался Пичугин.

Денег в сейфе, разумеется, не было. Тихон подумал, что даже при таком размере сейфа девяносто тысяч серебром займут немало пространства. Тихон заглянул вглубь. Вернее, заглянул – неподходящий глагол. Он отодвинул покореженную дверь и вошел внутрь сейфа. Было довольно узко, но двигаться можно. Тихон неловко пошевелился, задел нечаянно заднюю стенку, и она рухнула, рассыпалась, как жженая бумага. С другой ее стороны на Пересветова взирала испуганная горничная Маша. Взрыв открыл проход через сейф в дамскую комнату.

– А давно ли ремонт в дамской комнате делали? – будто и не случилось ничего особенного, поинтересовался Тихон.

К нему подошла Елена Сергеевна, нахмурилась, оценивая обстановку, и ответила:

– Не далее как пару недель назад. Как раз стены утепляли перед праздниками, чтоб не сквозило. Прошлой зимой дамы простужались.

«Знатно утеплили, – подумал Тихон. – Так, что сейф задней стенки лишился. И как смогли снять-то? Она ж должна быть металлическая».

– Милая, – обратился он к горничной, не выходя из шкафа, – был ли тут кто помимо тебя? Заходил в последнее время?

– Да много кто, – развела руками горничная. – Вот вы заходили, Елена Сергеевна была, княгиня на минутку заглядывала, я ей… – Девушка осеклась. – И другие дамы тоже были.

Тихон призвал себя к терпению и ласково спросил заново:

– А были ли кто, кого быть не должно? Или, может, ты отлучалась?

Горничная заплакала.

Елена Сергеевна сказала в спину Тихону ровным тоном:

– Мария служит у меня много лет. Ее поведение ни разу не вызвало нареканий. Я всецело за нее ручаюсь.

«Ох, зря вы за других ручаетесь!» – подумал Тихон, но отвечать не стал. Горничная рыдала, сотрясаясь от страха. Тихон состроил суровое лицо и повысил голос на девушку:

– Придется рассказать! За содействие злоумышленникам, знаешь, какое наказание? Говори!

Девушка в ужасе замотала головой, беспорядочно указывая то на одну, то на другую из дверей будуара. Тихону пришлось переводить этот язык жестов:

– Вижу, что комната проходная, и что с того?

– Кухарки были, – наконец пролепетала девушка. – Уж как просили меня! Им на кухню мешки оттаскать надо было. К праздничному ужину то крупу привезут, то овощи какие. А здесь бежать-то ближе, чем по черной лестнице, хоть и не положено так. Жаль их, так я и позволила, пока барыни нет. Они тихо бегали, как мышки, никто и не видал! Просили слезно, так я и уступила. Тяжело ведь.

– Сколько их было?

– Так две…

– Как выглядели?

Девушка растерялась.

– Обычные. Одна такая, с веснушками. А вторая… вроде без…

Горничная совсем смутилась.

– В таких мешках крупы носили? – Тихон показал мешочек, который дала ему Елена Сергеевна.

– Похоже, – пролепетала горничная.

«Чудненько! Две женщины вынесли в мешочках из-под крупы бюджет провинциального городка», – подивился про себя Тихон.

– А ты где была, пока они мешки таскали? – продолжил он допрашивать горничную.

– Так здесь.

– Спала? – Тихон вспомнил, какой его встретила Маша.

Горничная снова зарыдала и бухнулась на колени, будто ее наконец уличили.

– Не ругайте меня, барин! Мамка у меня больная, всю ночь в жару металась, я с ней была. Спала, признаю, не видела ничего. Но я не виновата!

Сзади раздался сочувственный голос Елены Сергеевны:

– Она не лжет. Я видела ее мать. Она действительно очень больна.

Тихон вздохнул. Это ж надо девяносто тысяч проспать! Еще неизвестно, как горничной Маше придется расплачиваться за свою доброту да глупость. Жаль ее, хоть и не положено следователю никого жалеть.

Что ж, задумка сродни театральному представлению: снять заднюю стенку сейфа и часть стены в дамской комнате, а после, не скрываясь, перетаскать в холщовых мешочках деньги на кухню. И все же разобрать деревянную стену в дамской комнате много ума не надо, а вот как злоумышленники с металлической стенкой сейфа-то совладали? Вопросы свои Тихон задал вслух, вернувшись в кабинет предводителя. Теперь уж побелел господин Пичугин. Осел в кресло, захватал ртом воздух, будто задыхается. Тихон некоторое время наблюдал за пантомимой, а потом скомандовал:

– Дуй!

Пичугин вытаращил глаза, но послушно дунул.

– Еще дуй! Теперь дыши.

Помощник предводителя перестал задыхаться и спокойно задышал. Тихон уловил на себе довольный взгляд Бессонова: это старый городовой несколько лет назад научил Тихона справляться с «задыхающимися» подозреваемыми, регулируя их выдох.

– Расскажите нам, любезный, что не так с задней стенкой сейфа?

Помощник опять замер.

– Дышите!

Пичугин вздохнул, всхлипнул и пожаловался:

– Все за-ради экономии городского бюджета! Только из лучших соображений! Заднюю стенку сделали деревянной…

– Да как же? – Предводитель ожил и подскочил в гневном удивлении.

Пичугин слегка отодвинулся от начальства и забормотал:

– Сейф, как вы видите, столь огромен, что его надобно было к стенке крепить. А