Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

подумал, что неплохо было бы и ему весточку передать. Да только чем он сейчас поможет? Тем более что он до сих пор верит в причастность Алексея к нападению на Варвару Дмитриевну. К бродягам бы его! Уж они объяснили бы этому рыжему идиоту, что нет в Алексее специальной жилы, позволяющей вредить людям. В другое время подобные мысли развеселили бы Алексея, но сейчас они лишь напомнили о безвыходности его положения.

Участок опустел. Полицейские разошлись отдыхать. Задержанных разогнали, чтобы не хлебали зазря казённые щи. Только Макрушин продолжал шуршать в кабинете, да дежурный городовой вздыхал, в пятый раз перечитывая одну и ту же газету. Алексей уж подумал попросить почитать, всё ж развлечение в ожидании каторги, как во дворе участка мигнул свет, будто кто махнул огромным фонарём. Хлопнула дверь автомобиля, и через секунду на пороге появился господин Туманов, взбудораженный донельзя. Увидев Алексея за решёткой, он бросился к нему, игнорируя возмущение дежурного:

– Алексей Фёдорович, дорогой! Как же так! Какая ужасная трагедия! Это совершенно недопустимо, чтобы лечащий врач великой…

Туманов осёкся.

– Не беспокойтесь, дорогой, я применю всё своё влияние, чтобы освободить вас! Ждите и ни о чём не волнуйтесь!

И Туманов засеменил в кабинет судебного следователя. Дежурный, пытавшийся удержать его, лишь получил дверью по носу.

Всё произошло так стремительно, насколько мог быть стремительным господин Туманов. Алексей не успел ни удивиться, ни что-либо сказать. Конечно, приятно получить столь ревностного защитника, но в свете имеющихся у Алексея подозрений ситуация выглядела более чем странно.

Спустя десяток минут господа вышли из кабинета. Туманов обмахивался котелком, как веером, Макрушин был мрачнее тучи. Он молча кивнул городовому, мол, выпускай, и тут же удалился, не прощаясь. Туманов встречал Алексея самой любезной из своих улыбок.

– Позвольте подвезти вас, Алексей Фёдорович. Во дворе нас ждёт «Лорелей».

Садиться в этот автомобиль Алексею не хотелось. Хотелось воздуха и свободы. Поэтому он решил отправиться домой пешком, о чём и сообщил господину Туманову.

После длительных расшаркиваний и благодарностей концертный директор наконец укатил. Алексей постоял немного на крыльце, наслаждаясь осенней ночью. Но холодный воздух быстро прогнал романтический настрой, да и дежурный вышел на очередной перекур. Взглянув на него, Алексей вдруг понял, что от волнения забыл поинтересоваться, на каких условиях и надолго ли его отпустили. В то, что дело закончено, он не верил. Скорее, Туманов выторговал ему отсрочку, пока Алексей лечит госпожу Вельскую.

Алексей поднял воротник и торопливо зашагал прочь. Не успел он сделать и пары шагов, как к участку подкатила пролётка с господином Селиверстовым внутри.

– Вижу, моя помощь вам уже не нужна, – равнодушным голосом заметил он.

Алексей виновато развёл руками.

– Позвольте вас хотя бы подвезти, – предложил следователь.

От этого предложения Алексей отказываться не стал. Ему крайне необходимо было посоветоваться.

Глава 35

Экономия превыше всего

Обдумывая, во что он вляпался и как теперь выкручиваться, Алексей попросту забыл, что в его доме может находиться беспардонный рыжий человек. И немало удивился, когда он вставил ключ в замочную скважину, а дверь распахнулась сама. На пороге появился Квашнин и с видом конферансье провозгласил:

– Алексей Фёдорович! Душенька! А мы вас заждались!

«Душенька?»

Алексей усмехнулся, всё-таки Квашнин – мастер нелепых, но действенных предупреждений. Осторожничая, он заглянул в гостиную. В одном из кресел, с прямой спиной и недовольным видом, восседал господин Мендель. На коленях он держал всё тот же внушительный саквояж. Алексей выдохнул. Он так много боялся сегодня, что даже переутомился. Этого посетителя можно не опасаться.

– Господин Мендель? – Алексей вдруг понял, что не знает имени нотариуса. – Чему обязан?[87]

Мендель скривился недовольно и произнёс, косясь на Квашнина:

– Хочу вернуть свою бутыль[88], Алексей Фёдорович. Люблю, знаете ли, попивать из неё настоечку. Она мне симпатичнее остальных.

Алексей почти не удивился. По сравнению с событиями последних дней причуда пожилого нотариуса выглядела вполне невинно. Он достал из буфета бутыль смородиновой настойки и выставил на стол.

Мендель уставился на рыжего, без слов заявляя, что вступление окончено, а дальше он намерен говорить приватно. Рыжий, в свою очередь, надел на лицо выражение «ни за что не уйду!» и продолжал торчать в дверях. Алексей, наблюдавший за этой пантомимой, проговорил:

– Господин Мендель, вы ведь знакомы с Антоном Михайловичем? Он однажды посещал вас, вы рассказывали…

Мендель недовольно кивнул.

– Я Антону Михайловичу всячески доверяю, при нём вы можете говорить свободно.

Краем глаза Алексей видел, сколько усилий рыжему стоило сдержать самодовольную улыбку. Какой же он временами мальчишка!

– Как скажете, – пробурчал Мендель.

Он расстегнул свой саквояж и осторожно вынул из него уже виденные Алексеем вещи: бутыль Шустовского коньяка и пистолет, завёрнутый в тряпицу.

– Полагаю, пришло время вернуть вам эти вещи.

У Алексея вдруг ослабли ноги, он поскорее ухватился за край стола. Сообразительный рыжий подпихнул ему стул.

– Вы не представляете, господа, какой у меня сегодня был день!

Таких благодарных слушателей, как господин Мендель и Квашнин, конечно, ещё стоит поискать! Пока Алексей пересказывал события дня, глаза горели и у нотариуса, и у газетчика. Алексей даже затруднился бы определить, у кого ярче. Алексей видел в этом поддержку и участие и осторожно, на секунду, позволил себе представить, что в его маленькой гостиной собрались не просто случайные люди, а команда, объединённая общим интересом.

– А потом господин Туманов волшебным образом меня спас, – мрачно закончил своё повествование Алексей.

– Зачем это ему? – нахмурился рыжий.

– Вероятно, затем, чтобы я вылечил Анну Юрьевну Вельскую. Она больна, – пояснил он, вспомнив, что Антон Михайлович об этом не знает. – Мотивация его мне как раз понятна. Вопрос в другом: как концертный директор может иметь на следователя такое влияние, что тот за несколько минут переменил свои намерения относительно меня?

– Может, он попросту заплатил Макрушину? – пожал плечами рыжий.

– Макрушин жаден, это факт. Но когда они с Тумановым выходили из кабинета, он не выглядел как человек, выигравший куш. Скорее, как тот, кого прижали к стенке. Он был крайне недоволен.

– Господин Мендель, вам что-то известно о господине Туманове? – обратился рыжий к нотариусу.

Тот пожал плечами:

– Я его дел не веду.

Алексей отвёл глаза. Его разговор с господином Селиверстовым как раз касался личности и неясного поведения Андрея Давидовича Туманова, в недавнем прошлом Арама Туманяна. Следователь ответил, что у политического сыска до сих пор никаких вопросов к концертному директору не было, а иностранное происхождение и смена фамилии – не повод для обвинений. Мало ли людей так прячется от религиозных распрей. А вот за странными