Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Мне правда ужасно жаль, – сказала Робин, с трудом сдерживая нервный смех. – Это был единственный способ оттащить собаку…

– Знаю. Я буду благодарен, как только пойму, что у меня еще есть зрение… Черт побери, ООН должна знать об этом спрее, – прохрипел Страйк, вытирая мокрое лицо рукавом. – Если бы у Саддама такое было, никто бы нас не осуждал за вторжение.

– Мы найдем, где остановиться, нам нужно молоко….

– Молоко?

– Это лучшее средство от перца чили в глазах. Мне пришлось поискать информацию, когда я потрогала свои глаза после того, как сделала спрей.

Наконец Робин заметила круглосуточную заправку и свернула. Унылый подросток за стеклом без вопросов выдал ей пару пакетов молока и коробку салфеток.

Робин вернулась к машине, налила молоко на салфетки и протянула их Страйку. Он прижал влажные комки к глазам и спустя некоторое время пробормотал:

– Чуть получше.

– Хорошо. А нога как?

– Нормально. Правда, я залил сиденье кровью, извини.

– Эта машина принадлежит нам обоим, а не только мне, – сказала Робин.

Страйк откинул голову, прижимая к глазам салфетки, пропитанные молоком.

– Жаль, пес не вцепился в протез, как тот джек-рассел, помнишь? Поломал бы себе зубы к черту.

Прошло несколько минут. Страйк все еще сидел, откинувшись на пассажирском сиденье, с прикрытыми глазами. Через некоторое время Робин налила молоко на новые салфетки.

– Вот, – сказала она, отнимая одну его руку от лица и вкладывая новые компрессы в ладонь.

– Спасибо, – пробормотал он.

Они сидели молча, пока за окном проносились машины, рассекая темноту фарами. Робин, глядя на Страйка, который не мог видеть ее, вдруг почувствовала, будто снова видит его ясно. Он был невыносим – упрямый, скрытный, когда ей нужна была откровенность, – но вместе с тем остроумный, смелый, и сегодня вечером он был честен там, где она ожидала лжи. В общем, он был ее несовершенным лучшим другом.

– Слушай, – сказал Страйк, все еще прижимая пропитанные молоком салфетки к воспаленным глазам. – Я никогда не считал тебя слабым звеном.

Робин тихо рассмеялась. Хорошо, что он не мог видеть, как ее глаза наполнились слезами.

– Это был очень неудачный выбор слов, блядь. Ты не единственная, у кого в прошлом было дерьмо. Какой-нибудь парень мог подойти ко мне сзади и крикнуть "бах!" мне в ухо, правда? Я просто имел в виду…

– Я понимаю, что ты имел в виду, – сказала Робин.

– Я просто волновался, вот и все.

– Знаю, – тихо сказала она.

– Хочешь поехать со мной на Сарк?

– Что?

– Место маленькое, – объяснил он. – Вдвоем мы осмотрим его вдвое быстрее.

Он почувствовал, что напряжение между ними спало. Боль не позволяла ему анализировать, почему это произошло, но он решил воспользоваться моментом.

Робин представила, как садится в самолет и летит на Сарк. Перспектива, свет, море…

– Да, – сказала она. – Ладно.

Она завела машину. Глаза Страйка все еще жгло, нога болела все сильнее – возможно, стоило сделать прививку от столбняка, – но он вдруг почувствовал себя счастливее, чем за последние несколько месяцев.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

– Серебро там, все в порядке, – повторял он снова и снова, – его только нужно найти. – И он упорно продвигался вперед – туда, где, по его мнению, шансы были наилучшими.

Джон Оксенхэм

Дева Серебряного Моря

Глава 81

Итак, прежде всего, контролируя собственный характер и управляя своими страстями, делай себя способным сохранять мир и гармонию среди других людей, и особенно среди братьев.

Альберт Пайк

Мораль и догма Древнего и принятого шотландского устава масонства

Потребовалось целых сорок восемь часов, чтобы белки глаз Страйка пришли в норму после воздействия перцового спрея. За это время ему сделали экстренный укол от столбняка, и он передал полиции в Ипсвиче видеозапись собачьей драки, а также имена и адреса Плага и его друзей. Укусы во внутреннюю часть бедра делали ходьбу еще более болезненной, чем обычно, но настроение Страйка оставалось приподнятым. Робин не только согласилась поехать с ним на Сарк, но и решила не отвечать на звонок Мерфи в День святого Валентина, а ее отношение к Страйку, похоже, вернулось к привычному состоянию. Правда, Страйк не знал точно, что это было за состояние, но их дружба, по крайней мере, казалась таинственно и полностью восстановленной. Вселенная, по-видимому, решила, что вместо того, чтобы быть объектом жестокой космической шутки, Страйку следует даровать крупицу надежды. И теперь, опьяненный и восстановлением нормальных отношений с Робин, и тем фактом, что он не стал отцом дочери, он осмеливался надеяться: вдруг у него все-таки появится шанс сделать признание, которое совсем недавно казалось невозможным, – в какой-нибудь подходящий момент на острове Сарк.

Они с Робин могли отправиться на остров не раньше среды следующей недели, поскольку паром из Гернси не ходил по понедельникам и вторникам в межсезонье. Пат забронировала номера для детективов в отеле "Старая кузница", единственном отеле типа "постель и завтрак", открытом в феврале, и Страйк посмотрел дом в интернете. Пусть вид из окна и не был таким, как у отеля в Озерном крае, который он выбирал с такими надеждами, но в нем было свое деревенское очарование. Более того, они с Робин были бы совершенно одни в этом уединенном доме: хозяин, который также обеспечивает завтрак, жил отдельно.

Тем временем Робин и Мерфи успели немало поговорить после Дня святого Валентина. Мерфи принес полные извинения за то, что повел себя агрессивно после истории с "перебиванием" их предложения, и Робин почувствовала, что теперь обязана пойти на уступку со своей стороны. Поэтому она сказала, лишь отчасти честно, что затягивала с поисками подходящего жилья не потому, что не хочет жить вместе, а потому, что у них и без того сейчас слишком напряженные и загруженные жизни, чтобы добавлять к этому еще и хлопоты с покупкой дома. Она добавила, что готова увеличить предложение за тот самый дом с двумя спальнями, если Мерфи тоже не против, и постаралась не обращать внимания на то, как у нее чуть упало настроение, когда он согласился. После этого Мерфи вновь вернулся к разговору о детях – не потому, подчеркнул он, что хочет давить на