Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Я думаю, что парик был бы очень жарким и вызывал бы зуд, учитывая количество ее настоящих волос, – сказала Робин.

– Или, возможно, блондинка должна была выполнить одну часть работы, а брюнетка – другую, и никто не должен был их сопоставить, – сказал Страйк.

Солнце садилось, и Плаг только что включил фары своего белого фургона, когда завибрировал мобильный Страйка, который он все еще держал в руке. Краем глаза Робин заметила, как он что-то читает. Он оставался совершенно неподвижным почти тридцать секунд. Взглянув в сторону, Робин увидела его, по-видимому, потрясенное лицо.

– Что случилось?

– Я… ничего, – сказал Страйк.

– Не надо мне этого говорить, – сказала Робин. – Это что, опять Калпеппер?

– Нет, это…

Ошеломленный облегчением, Страйк не мог придумать ничего, что можно было бы сказать, кроме правды.

– Только что узнал, что я не отец.

– Что? – слабо спросила Робин.

– Я не хотел тебе говорить…

Страйк чувствовал себя почти пьяным от облегчения, а его рот, казалось, действовал независимо от мозга. За всю свою жизнь он испытывал подобное ощущение всего пару раз: когда пробирался сквозь затопленную местность к старому дому в Сент-Моусе как раз к смертному одру своей тети; когда наконец нашел Шарлотту живой в больнице, спустя сорок восемь часов после того, как нашел ее разорванное платье.

– …пока я не был уверен.

– О чем?

– Бижу Уоткинс родила ребенка от Хонболда раньше срока, – сказал Страйк, – и он подумал, что это может быть мой ребенок. Я сделал тест ДНК, она только что переслала мне результаты, и ребенок не имеет ко мне никакого отношения. Господи Иисусе, – сказал Страйк, проведя рукой по лицу, прежде чем зачитать сообщение Бижу. – Я только что это увидела, извини за задержку… черт возьми, – но она все это время знала, что это не мой ребенок, так что, полагаю, она не паниковала из-за результатов.

Он искоса взглянул на Робин, взгляд которой был прикован к задним фарам Плага.

– Знаю, мне следовало тебе сказать, – сказал Страйк. – Я просто… после всей этой истории с Калпеппером – хотел точно знать, с чем имею дело.

Почти против ее воли сжимавшая Робин хватка гнева и боли, которая не отпускала ее с тех пор, как Илса рассказала ей о ребенке Бижу, начала ослабевать.

– Когда ты проходил тест?

– В четверг. Встретился с ней в "Савое". Взял мазок с щеки. Вернул ей все обратно, и лучше бы я никогда ее больше не видел.

Он взглянул на профиль Робин.

– Ты можешь это сказать.

– Что?

– Что я тупой, безрассудный ублюдок, который получил бы по заслугам, если бы это оказался мой ребенок.

– Я не собиралась…

– Тогда я скажу это. Я тупой, безрассудный ублюдок, и я заслужил…

– Всякое случается, – сказала Робин, которой хотелось понять, насколько далеко он готов зайти в своих признаниях.

– Это не было бы случайностью, по крайней мере, с ее стороны. Илса говорила мне, что она мастер по сбору мусора. Господи, – снова сказал Страйк, проводя рукой по волосам и оглядываясь. – Почему здесь нет выпивки? Надо держать бутылку под рукой.

– То есть ты можешь праздновать каждый раз, когда узнаешь, что ты не отец?

– Другого такого не будет, обещаю, – сказал Страйк. – Больше никаких женщин, которые ходят с красными флагами. У меня не было оправдания, чтобы не видеть беду прямо перед носом – шестнадцать лет, черт побери, опыта.

– Так почему ты тогда проигнорировал красный флаг? – спросила Робин.

– Потому что иногда, – сказал Страйк, утратив всякую осторожность, – если не можешь получить то, чего хочешь, берешь то, что дают.

Смятение и тревога захлестнули Робин. Что он имел в виду? Что – или кого – он хотел? Была ли еще какая-то женщина, о которой она не знала, и по которой он тосковал? Или он говорил о мертвой Шарлотте – навсегда утраченной, без надежды на исправление или возвращение? Или же он намекал… на другое? Но Робин не смогла заставить себя спросить. Ей было страшно сделать шаг, который мог бы обернуться откровением с последствиями куда более серьезными, чем решение – стоит ли им с Мерфи предложить за дом чуть больше.

Рядом с ней Страйк думал: "Спроси меня. Спроси меня, что я имею в виду, и я, черт возьми, скажу это. Спроси".

Ни один из них не произнес ни слова. Они ехали дальше – в тишине.

Глава 79

…в царство Аида спустился он,

Чтобы вытащить на свет трехликую гончую

Ада…

Роберт Браунинг

Геракл

Более чем через час белый фургон Плага включил левый поворотник и свернул на дорогу, ведущую к огражденной территории на пустыре к северу от Ипсвича.

– Какой план? – спросила Робин, всматриваясь в темноту перед собой. Единственное, что было отчетливо видно, – это задние фары Плага.

– Если получится, попробуем попасть внутрь, сделав вид, будто у нас в багажнике тоже злобная собака, – сказал Страйк.– Вот тут-то и пригодится "лендровер".

– Ладно, – ответила Робин, – но… черт, я не думаю, что это сработает, Страйк, по-моему, они записывают имена…

В конце грунтовой дороги, ведущей к ограждению, стоял бородатый мужчина с фонариком. Плаг опустил окно; они обменялись парой коротких фраз, и часовой махнул ему, пропуская. Робин взглянула в зеркало заднего вида и увидела еще один фургон, синий, который медленно приближался.

– Стоит попробовать, – сказал Страйк. – Езжай.

Коренастый мужчина посмотрел мимо их "лендровера" на синий фургон. Он ухмыльнулся, махнул рукой, показывая, что можно проезжать, и прошел мимо, видимо, направляясь к знакомому.

– Молодец, – сказал Страйк, когда Робин набрала скорость на трассе.

По мере того как они приближались к неровному участку земли, где стояли десятки машин и фургонов, до них все отчетливее доносились приглушенные крики. Слева виднелась группа мужчин, силуэты которых вырисовывались на фоне света от фар трех припаркованных фургонов. Они образовывали кольцо вокруг чего-то невидимого в центре.

Робин припарковалась. В двадцати метрах впереди Плаг уже вышел из своего фургона – в темноте его едва можно было различить. Вокруг стояли хозяйственные постройки, за которыми в вольерах из сетки неистово метались и