Убийство в Атлантике - Джон Диксон Карр
– На самом деле, – нерешительно произнес Макс, – он мой брат. Если вы его видели, значит общаетесь с ним больше, чем я. Не думаю, что мы часто будем видеться в этом плавании.
– Ваш брат? Неужели? Полагаю, потому-то вы и путешествуете на этой лохани?
– Одна из причин.
– Меня зовут Лэтроп, – представился попутчик, внезапно протягивая Максу большую руку. – Джон Лэтроп.
– А я Мэтьюз, – в свою очередь отрекомендовался, пожимая его руку, Макс, несколько смущенный стремительностью, с какой развивалось их знакомство. И все же Лэтроп пришелся ему по нраву своей сердечностью и обходительностью.
Ветер снова наддал, так что от сигарет во все стороны полетели искры. Оба моргнули.
«Эдвардик» теперь продвигался по гавани. Глубинная вибрация, вызванная вращением винтов, сотрясала палубы. Слева проплыла невзрачная кучка крыш и вскоре растворилась на зубчатом горизонте Нижнего Манхэттена, светлые силуэты которого вырисовывались на фоне неба, такого сумрачного, что разглядеть хоть что-нибудь удавалось, лишь когда сквозь облака пробивался луч света. И тогда даже башни-колоссы казались карликами в сравнении с необъятной водной гладью.
– Знаете, я подумал… – внезапно начал Лэтроп.
– Да?
– Ну, мы тут болтаемся в этой большой лохани… Как горошины в бочке. Должно быть, люди подобрались не робкого десятка. По крайней мере, большинство пассажиров.
– Почему вы так решили?
Лэтроп прислонился к поручню, выкинул за борт сигарету и переплел пальцы. Ветер бил в глаза, заставляя их слезиться.
– Надо думать, у всех есть веские причины спешить в Англию. Насколько это вообще возможно в наши дни. Ведь есть же безопасные морские линии. Но если добраться до Генуи или Лиссабона, а затем путешествовать по суше, времени уйдет немало. Так что должна быть очень веская причина для того, чтобы предпочесть эту жестянку с динамитом судну, следующему кружным, но безопасным маршрутом. Это я к чему говорю: на борту, должно быть, собрались очень интересные люди.
– Полагаю, да.
Лэтроп приоткрыл один глаз и посмотрел на собеседника:
– А вам наплевать?
– Нет, не совсем так. Просто я одиннадцать месяцев провалялся на больничной койке вот с этим. – Макс дотронулся тростью до больной ноги. – И все, что мне сейчас нужно, – это морской воздух и уединение.
– Простите, – извинился Лэтроп, несколько резко, но с большим достоинством. – Я не хотел вас задеть.
– Нет-нет. Вы не понимаете. Приятное плавание, хорошая еда и недурное вино – но, клянусь всеми богами, никаких развлечений. Не круиз. И у меня есть подозрение, что наше путешествие будет чем угодно, только не круизом.
Лэтроп запрокинул голову и рассмеялся.
– Тут вы правы, – согласился он, поразмыслив. – Так, значит, именно эта причина и погнала вас в путь?
– Если только это можно назвать причиной.
– Послушайте, – продолжил Лэтроп, проницательно глядя на него, – я не пытаюсь вас как-то поддеть… Или напустить тумана. Что касается меня, моя история более простая и, возможно, более странная. Я разыскиваю убийцу.
Воцарилось молчание.
Раздался хриплый гудок лайнера. Даже здесь, в гавани, вода казалась ненадежной и неспокойной. Глядя на сигарету в своей руке, Макс Мэтьюз внезапно вспомнил, что находится на борту судна с военными грузами. А разрешено ли тут курить на палубе? Он бросил сигарету и тщательно затушил ее ногой.
– Время идет, – рассудил он. – Не пора ли нам спуститься в каюты и распаковать свои вещи? Кажется, мы должны еще заполнить какую-то бумагу для старшего стюарда…
– Думаете, я вас разыгрываю? – осведомился Лэтроп. – Насчет убийцы?
– А разве не так?
– Нет. Ни капельки. – Проницательные карие глаза Лэтропа блеснули, сообщая лицу все то же оживленное выражение, а затем их взгляд стал доверительным. – Расскажу вам об этом позже. Где вы сидите в кают-компании?
– За столом брата, я полагаю. Почему бы и вам не присоединиться ко мне?
– Стол капитана? Буду рад! Ладно, тогда увидимся позже… Ну и ну!
Последнее он добавил вполголоса, как бы про себя. Макс повернулся, следуя за направлением его взгляда, и понял, чем был вызван последний возглас.
Навстречу им по палубе А, по ее выскобленным доскам, между темно-серыми переборками с одной стороны и линией спасательных шлюпок с другой, твердой походкой шла женщина средних (ну, почти средних) лет в соболиной шубке.
Ее глаза были полузакрыты от ветра. Очень светлые, соломенного оттенка, волосы стягивал обмотанный вокруг головы цветастый шарф, концы которого живописно развевались. Лицо было полным, чуть смуглым и лоснилось под глазами, словно от вазелина. Глаза (насколько удавалось разглядеть) отливали голубизной. Картину довершал сочный рот с яркими губами. Хотя даме было чуть за сорок, угадывалось это только вблизи. Распахнутые полы собольей шубки открывали взгляду шелковую блузу, перехваченную на груди бриллиантовой застежкой, и темную юбку. Ветер, дувший ей в лицо, подчеркивал отсутствие лифчика и оттененное изрядной высотой каблука совершенство полных, округлых бедер и восхитительных ног.
Все трое: Макс, Лэтроп и женщина – старательно игнорировали друг друга. По крайней мере, дама делала вид, что не замечает мужчин. Проследовала мимо, полузакрыв глаза и сжимая под мышкой сумочку из змеиной кожи.
Лэтроп украдкой посмотрел ей вслед. Макс потупился.
Он был зол на себя, потому что образ женщины не отпускал его. Выздоровев после одиннадцати невыносимых месяцев монашеской жизни в больнице, поневоле становишься уязвим и некритичен, а привлекательность незнакомки била наотмашь, ощущалась мгновенно. Макс понимал это. И все же в ее лице смутно чувствовалось что-то неприятное, возможно связанное с маленькой злобной морщинкой у рта.
Макс рывком открыл дверь, ведущую с палубы, неловко заскочил внутрь и позволил сквозняку захлопнуть ее за собой. Дверь закрылась с гулким стуком, нарушившим тишину судна. Внутри было душно и пахло резиной. Мертвое безмолвие разбавлял только слабый скрип переборок.
Этот скрип, досадливый и неприятный, преследовал его. Он спустился по лестнице, которая раскачивалась под ним в такт движениям «Эдвардика». Внизу, на палубе В, духота как будто сгустилась. Все иллюминаторы в каютах – таков был строгий приказ – полагалось постоянно держать закрытыми и завинченными. Даже наверху, в салоне и кают-компании, иллюминаторы открывали не иначе как с разрешения строгого стюарда.
Макс никогда еще с такой остротой не мучился одиночеством.
Его каюта, просторная, с отдельной ванной комнатой, находилась по правому борту палубы В. Пройдя узким коридором, он свернул в другой, совсем короткий коридорчик, что-то вроде ниши, ответвляющейся от главного, и открыл дверь слева.
Все лампы были включены, их свет отражался от белых стен. Жужжал электрический вентилятор, частично рассеивая духоту. Чемодан обнаружился рядом с одной из застеленных белых коек: каюта была двухместная, хотя он ни с кем ее не делил. В углу стояла пара плетеных кресел, на полу лежал приятный зеленый ковер. Стакан для зубных щеток вибрировал на подставке над умывальником. В ванной, дверь которой была открыта и зафиксирована с помощью крючка, урчал и утробно фыркал водопроводный кран. А реющие над всем этим лопасти вентилятора обдували лицо прохладой, поворачиваясь из стороны в сторону.
Все было очень мирно. Однако…
В дверь осторожно постучали.
– Вы позволите, сэр? – осведомился стюард, выглядывая из-за двери с озабоченным видом. – У вас есть все необходимое?
– Да, спасибо.
– Я принес ваш чемодан.
– Хорошо, я вижу.
– И еще кое-что, сэр. Когда прозвучит следующий сигнал гонга – через несколько минут, – всем пассажирам надлежит собраться наверху, в салоне.
– Зачем?
– Для инструктажа. Пожалуйста, возьмите с собой спасательный жилет. Вы знаете, как обращаться со спасательным жилетом?
– Да.
– Вы уверены, сэр? – настаивал стюард с улыбкой, осторожно пробираясь в каюту. Эта его улыбка словно приклеилась к лицу наподобие пластыря.
Два спасательных жилета лежали на верхней полке гардероба, в зеркале которого отражалась улыбка стюарда. Макс поднял руку и стянул один из них – две большие продолговатые пластины из пробки, зашитые в холст, с брезентовыми плечевыми ремнями и лямками для шеи. Следовало просунуть голову между лямками для шеи так, чтобы с каждой стороны от нее оказалось по пробковому блоку, затем просунуть руки в плечевые ремни и затянуть всю эту сбрую, завязывая брезентовые шнурки сзади, как у фартука. Макс надел жилет.
– Замечательно, сэр, – зааплодировал стюард. – А еще не могли бы
