Убийство в Атлантике - Джон Диксон Карр

– Хорошо.

Макс не заметил ухода стюарда. Чувствуя себя Голиафом в надетой упряжи, он посмотрел на ярко раскрашенный буклет, содержащий список пассажиров.

Макс никак не мог избавиться от преследовавшего его образа: блондинка средних лет, ее глаза полузакрыты, ветер обдувает тело, она проходит мимо, опустив голову. Черт возьми, он был свободен! И не хотел, чтобы его беспокоили! Он мечтал лишь о сладком безделье, целительной полудреме. Он хотел лишь одиночества, хотел так остро, так болезненно, что ради этого готов был плыть на пороховой бочке.

И все же имя женщины его занимало, и он открыл список пассажиров, где для имен было оставлено прискорбно мало места. Там значилось:

Арчер, доктор Реджинальд

Бенуа, капитан Пьер

Зия-Бей, миссис Эстель

Кенуорти, достопочт. Джером

Лэтроп, мистер Дж. Э.

Мэтьюз, мистер Макс

Хупер, мистер Джордж Э.

Четфорд, мисс Валери

Подождите! Как же так? Список включал всего восемь имен. Между тем Лэтроп утверждал, что пассажиров девять. Вероятно, ошибся.

И все же третья строка привлекла внимание Макса. Если какое-то имя и подходило женщине, которую он видел, так это «миссис Эстель Зия-Бей».

– Вот и все, в точку, – сказал он вслух жужжащему электрическому вентилятору и затем с некоторым раздражением добавил: – Кто она? Турчанка? Или кто-то еще в том же роде? Нет, она больше похожа на англичанку, чем любая женщина, какую я когда-либо видел.

Его голос эхом отозвался в замкнутом пространстве каюты. Пол под его ногами начал медленно двигаться. Поднялся, завис, а затем наклонился вбок с резким скрипом переборок, так что Максу пришлось ухватиться за край койки, чтобы не упасть. У него защемило под ложечкой.

Тогда Макс понял причину волнения, вновь овладевшего им после отплытия. Оно было вызвано нервозностью, чистой воды нервозностью.

Макс развязал спасательный жилет, снял его и повесил на руку. Издалека донесся дрожащий звук гонга, он становился все громче и громче, пока не прогремел за его дверью.

– Всем пассажирам собраться в салоне.

Макс глубоко вздохнул. Он стащил с себя пальто, в котором теперь было невыносимо жарко, и снова взял спасательный жилет. Открыв выходящую в маленькую нишу-проход дверь, он пристегнул ее крючком к стене, чтобы в каюту проникало больше воздуха, шагнул в это крошечное пространство и на сей раз встретился с давешней незнакомкой лицом к лицу.

Ее каюта, должно быть, находилась прямо напротив его, по другую сторону ниши. Он мог бы протянуть руку и коснуться белой двери с номером «В-37», которая была обращена к нему. Женщина как раз быстро свернула в их маленький отсек, и они практически врезались друг в друга.

– Прошу прощения, – пробормотал Макс.

– Ничего страшного, – произнесла женщина после небольшой паузы. – Я уверена, что это моя вина.

Ее голос был высоким, с хрипотцой, обычно выдающей курильщиков. Макс посторонился, давая ей пройти, она нащупала ручку и открыла дверь. Внутри горел свет. Ее каюта напоминала его собственную, если не брать в расчет цвет стен, и в ней также имелась отдельная ванная. Свободное пространство уже было порядочно захламлено содержимым двух больших чемоданов с белыми инициалами «Э. З.-Б.».

Это Макс заметил еще до того, как женщина обернулась, закрывая дверь, и взглянула на него через плечо. Пухлая сумочка из змеиной кожи все еще была крепко зажата у нее под мышкой.

И снова он обратил внимание на капризную морщинку в углу опущенной нижней губы, но уже не заострил на ней внимания.

Потому что женщина посмотрела ему прямо в глаза, прежде чем дверь закрылась.

Глава вторая

Макс, немного встревоженный, поднялся по главной лестнице в салон, на палубу А.

Впоследствии он признал, что, если бы в первые сутки плавания уделил больше внимания попутчикам, присмотрелся бы к каждому, а не к одному-двум, с которыми свел знакомство, это, возможно, избавило бы всех от последовавшей кровавой драмы и крупных неприятностей. Но в том-то и беда, что поначалу ты почти не замечаешь спутников. Усталый, подавленный или погруженный в собственные заботы, ты видишь перед собой пустые лица, и тебе потом трудно связать их с людьми, которых ты узнаёшь. Даже по прошествии нескольких дней бывает сложно разобраться, кто есть кто. Конечно, в салоне «Эдвардика» было так малолюдно, что пассажиры выглядели призраками, которые бродили по помпезному викторианскому особняку с привидениями. Наблюдай, если хочешь. Чего уже проще! Однако опасный груз – взрывчатка в судовом трюме – способен и бывалого детектива отвлечь от выслеживания убийцы.

А между тем третий помощник капитана, собрав пассажиров в салоне, ясно дал им понять, что плавание не будет веселым морским круизом.

Салон на лайнере был огромным – роскошная зала с шеренгами колонн из красного дерева, поддерживающих витражную крышу из цветного стекла, с рядами столиков под зелеными скатертями и глубокими парчовыми креслами вокруг танцпола, теперь устланного ковром. Правда, тусклое освещение придавало этому нарядному великолепию какой-то призрачный вид. Да и собравшиеся словно ожидали услышать историю о привидениях. Впрочем, третий помощник, напомнивший Максу знаменитого автогонщика сэра Малкольма Кэмпбелла, источал живую уверенность.

– Итак, леди и джентльмены, – начал он, присаживаясь на край стола, заваленного грудой квадратных картонных коробок, – никому из нас не хотелось бы принимать все эти меры предосторожности и докучать ими вам. Но, как говорится, на рожон не попрешь. – Он произнес это с какой-то зловещей шутливостью. – Прежде всего я хотел бы, чтобы вы подошли ко мне и примерили противогазы. Стюард!

Противогазы? Зачем противогазы в море? Этот вопрос крутился у всех на языке, но никто не произнес ни слова.

– Если они не понадобятся здесь, – сухо заметил третий помощник, – то пригодятся после высадки в Англии. Так что вам придется получить их тут. Напишите свое имя и номер каюты прямо на коробке. А теперь прошу вас, пожалуйста.

Все послушно поднялись с мест. Стюарды помогли пассажирам натянуть уродливые маски, уподоблявшие свиным рылам лица людей, взиравших друг на друга в тусклом свете. Если противогаз сидел надежно, вдох вызывал долгий и малопристойный звук, возникавший всякий раз, как вы набирали в грудь воздух.

Мисс Четфорд и мистер Кенуорти, как выяснилось позже, в салон не явились. Стюард сообщил, что они страдают морской болезнью. Третьего помощника это немного раздосадовало, но в конце концов он решил позже навестить страдальцев в каютах.

– Завтра, – продолжил он, – вам будут даны подробные инструкции. В одиннадцать часов состоятся шлюпочные учения. Услышав сигнал тревоги, спусти́тесь, пожалуйста, в кают-компанию на палубе С и ждите распоряжений. Возьмите с собой спасательные жилеты, противогазы и одеяла. Помните: если судно подвергнется нападению с моря или с воздуха, вы должны идти в кают-компанию. На данный момент это всё, – улыбнулся он. – И не беспокойтесь о том, что может произойти. Позвольте позаботиться об этом нам самим.

Все потянулись к выходу.

Не было ни комментариев, ни шуток, ни смеха. Но «Эдвардик» уже раскачивался на океанских волнах, и кислые мины выдавали взбаламученность желудков. И в самом деле, в первый вечер на ужин явились только четыре пассажира – и ни одного представителя экипажа, кроме старшего стюарда.

В кают-компании, занимающей добрую половину акра, между пустующими белоснежными столами, зеркалами и красными лаковыми стенными панелями, царила глубокая, почти погребальная тишина, нарушаемая лишь позвякиванием посуды на кухне. Стюарды, похоже, были подавлены не меньше пассажиров. За круглым капитанским столом на шестерых, кроме Макса, сидели только общительный мистер Лэтроп и невысокий толстяк средних лет, представившийся мистером Джорджем Хупером из Бристоля. Неподалеку столик на двоих облюбовал жилистый смуглый мужчина, в форме защитного цвета с красно-золотыми погонами капитана французских тиральеров[2]. Макс предположил, что это, должно быть, и есть тот самый капитан Пьер Бенуа, что значится в списке пассажиров. Лицо