Испытательный полигон - Майкл Коннелли

Циско долго смотрел на меня, и в какой-то момент я увидел понимание в его глазах. Он медленно кивнул.

Глава 8.

Судья опаздывала на назначенное ею экстренное слушание. Мы — адвокаты — молча ждали за своими столами. Мне было нечего сказать Мейсонам, а им — нечего сказать мне. Я сообщил своей клиентке о слушании, но она не могла в срочном порядке отпроситься из лаборатории. Поэтому я сидел один.

В первом ряду галереи устроились три репортёра: один из печатных изданий и двое с телевидения. Все они получили анонимную наводку о слушании от Лорны. Это позволило мне избежать прямых обвинений в распространении внеочередного сообщения, неблагоприятного для защиты. Макэвой оторвался от работы в клетке и занял место на заднем ряду, рядом с Циско.

В 16:15 судья Рулин наконец вышла из своего кабинета, заняла место на скамье и приступила к делу, не объяснив причин задержки. Федеральным судьям редко приходится что-либо объяснять — ни свои действия, ни решения.

— Итак, — сказала судья. — Возвращаемся к рассмотрению дела «Рэндольф против Тайдалвейв». У нас ходатайство защиты об отсрочке моего утреннего решения. Господа Мейсон, не мог бы кто-нибудь из вас изложить ваши аргументы в пользу отсрочки?

К кафедре направился Маркус, но прежде, чем он успел подойти, я встал.

— Ваша честь, можно меня выслушать? — спросил я. — Полагаю, у меня есть информация, которая может существенно повлиять и на ход слушания, и на ходатайство защиты.

Рулин долго смотрела на меня, и в её взгляде промелькнуло раздражение, прежде чем она ответила:

— Хорошо, господин Холлер. Вас выслушают.

Я подошёл к кафедре, заставив Маркуса Мейсона отступить к столу. Я подмигнул ему так, чтобы судья этого не заметила. Он остался стоять у своего столика, готовый возразить на всё, что я намеревался сказать.

— Благодарю, Ваша честь, — сказал я. — Добрый день. К сожалению, у меня для суда весьма тревожные и печальные новости. Похоже, в то самое утро, когда суд постановил, что Рикки Патель может дать показания в этом процессе, его жизнь оборвалась. Его смерть ныне является предметом расследования убийства, проводимого Лос-Анджелесским…

— Возражаю! — выкрикнул Маркус Мейсон.

— …полицейским управлением, — продолжил я. — Судья, в этом слушании нет необходимости, поскольку мой ключевой свидетель погиб при крайне подозрительных обстоятельствах. Результаты…

— Возражаю! — снова взвизгнул Маркус.

— …расследования, несомненно, прольют свет на то, насколько далеко зашёл «Тайдалвейв…

— Довольно, остановитесь, — сказала Рулин. — Всем — просто остановиться.

Она жестом подозвала своего секретаря к краю скамьи. Рулин отодвинула стул и что‑то прошептала ему. Тот вышел из зала суда через дверь в её кабинет, а Рулин вернулась на место.

— Хорошо. Мы перейдём в кабинет для дальнейшего обсуждения — сказала она.

— Ваша честь, я возражаю, — сказал я. — Это серьёзный вопрос, и его следует обсуждать публично.

— Ваша честь, — вмешался Маркус Мейсон, — адвокат истца снова пытается озвучить возмутительные заявления перед собравшимися средствами массовой информации в надежде, что он запятнает…

— Довольно! — прогремела Рулин со скамьи. — Довольно вам обоим. Довольно. Мой секретарь как раз освобождает кабинет от материалов по другому делу, и затем мы соберёмся там, чтобы продолжить. Эндрю проведёт вас, когда мы будем готовы.

С этими словами она покинула скамью и прошла в свой кабинет.

Маркус Мейсон тут же подскочил ко мне у кафедры и, наклонившись, зло прошептал:

— Это чушь. И вы — чушь.

— Конечно, Маркус, — сказал я. — Как скажете.

— То, что случилось с Пателем, не имеет никакого отношения к этому делу!

— Да? Надеюсь, вы сумеете убедить в этом присяжных.

Я оставил его у кафедры и вернулся к своему столу, но прежде, чем успел сесть, один из репортёров — телевизионщик, старожил рынка, перебравший за десятилетия все местные станции, — встал у перил и подал мне знак.

— То, что вы только что сказали, правда? — спросил он. — Убийство свидетеля?

— Я не использовал слово «убийство», — ответил я. — И я бы никогда не стал лгать федеральному судье.

Я дошёл до своего стола и увидел Эндрю, секретаря, стоящего у двери, ведущей в кабинет судьи.

— Судья вас примет, — сказал он.

Мейсоны уже двинулись вперёд. Я пристроился за ними, и мы протиснулись через загон секретаря и вышли в короткий коридор, ведущий в личные покои судьи Рулин. Судья сидела за круглым столом у стены, от пола до потолка заставленной полками с томами кодексов и законов США в кожаных переплётах. Эти тома были по большей части декорацией: всё это давно проще найти в интернете. В углу за её спиной сидела стенографистка, готовая записывать каждое слово.

— Господа, садитесь, — распорядилась она. — Господин Холлер, прошу вас занять это место.

Она указала на стул прямо напротив себя. По сторонам от неё сидели Мейсоны, но взгляд судьи был прикован ко мне.

— Мы всё ещё в протоколе, — сказала Рулин. — Но теперь, когда здесь нет журналистов, нам не нужно позировать или играть перед аудиторией. Господин Холлер, расскажите, что вам известно и откуда вы это узнали.

Я откашлялся, выигрывая пару секунд, чтобы собрать мысли.

— Ваша честь, — начал я, — сегодня утром я получил по электронной почте ваше решение по ходатайству, касающемуся господина Пателя, так же как, уверен, и адвокат защиты. Я предполагал, что защита и «Тайдалвейв» подадут апелляцию и попросят отсрочку, чтобы я не смог допросить Пателя. С самого начала было ясно, что они не хотят, чтобы я разговаривал с этим человеком, потому что он знал о должностных преступлениях компании и…

— Господин Холлер, — перебила Рулин, — я просила вас не позировать. Расскажите, что вы знаете и как это узнали.

— Да, Ваша честь, — сказал я. — Итак, понимая, какой ход они, скорее всего, предпримут, и пытаясь опередить их, мой следователь, Деннис Войцеховски… вам нужно, чтобы я продиктовал его имя по буквам?

— Нет необходимости, — сказала Рулин. — Оно у нас есть. Продолжайте.

— Мы с Циско отправились к господину Пателю…

— Подождите, кто такой Циско? — спросила Рулин.

— Извините. Циско — это Деннис, — сказал я. — Это его прозвище. В общем, мы с Деннисом Войцеховски сегодня утром отправились к господину Пателю домой, в