Паленая месть - Владимир Григорьевич Колычев

— А патронов подкинешь? — тряхнув ружьем, спросил Толик. — Где патроны?

Наган у него за поясом, но и ружье лишним не будет. Хорошее ружье, вертикалка, к рукам будто приросла, расставаться не хочется.

— Да патроны в серванте, дверь нижнюю открой. Коробка там.

Толик и дверь открыл, и картонку нашел, а там патроны, много патронов, с полсотни штук. По пакетам расфасованы, жаканы, картечь, дробь.

— Теперь развяжи, братан!

— Тамбовский волк тебе братан!

— Мы же договорились? — искренне возмутился Хруст.

— Что в стволах? Пули, картечь, дробь?

— Соль!

— Проверим! — Толик взвел курки, приставив стволы к голове хитровыделанного Хруста.

— Картечь там! Картечь! — сжался тот от страха.

Гарик нашел деньги на удивление быстро. И вроде как мало. Принес и бросил на стол жестянку, в которой лежали четыре пачки, перетянутые резинкой от бигуди. В трех пачках червонцы, в одной четвертные, всего пять с половиной тысяч. В поле на тракторе два года пахать не разгибаясь за такие деньги, а Гарик плевался от возмущения:

— Почему так мало?

— А я что, Госбанк?

— Говорит, что еще есть, — сказал Толик. — Предлагал поровну поделить!

— Где еще есть?

— Да нет у меня! Это я так сказал! Вдруг поверит!

— Митяй!

Толик точно знал, что они не брали с собой пассатижи, видно, Митяй нашел их где-то в доме или курятнике. Гарик получил плоскогубцы, схватил Хруста за руку. Для этого ему пришлось уложить парня на живот.

— Я тебе сейчас ноготь вырву! Не веришь?

— У меня, правда, нет денег! У Лепня все было!

— Ну нет, так нет, все равно делать нечего.

Гарик подцепил пассатижами ноготь, с силой рванул, но выдрать не смог. И все равно Хруст взвыл от боли. Да так, что за окном залаяла собака.

— Рот ему заткни! — скомандовал Гарик.

— Может, не надо? — спросил Толик.

— Я тебе сейчас рот заткну!

Толик нашел тряпку, скомкал ее и затолкал Хрусту в рот.

— Тихо! — глядя в окно, зашептал Митяй.

— Что там?

— Гадом буду! Абхаз!

— Да ладно! — не поверил Гарик.

— Баба заходит, откуда взялась?..

— Зачем взялась? — хмыкнул Гарик. — Барать ее ведут!

— Ну да, собака не лает, значит, ее уже сюда водили… Что делать будем?

— Пусть заходят!

— Там их двое с бабой, — сдавленно проговорил Митяй, вытаскивая нож.

Сначала в дом вошел верзила с ястребиным носом. Митяй прыгнул на него, ударил ножом в живот, но тут же отлетел, как мячик от стены. Амбал ошалел от такой наглости, даже не взревел, хотя мог. Или даже должен был, чтобы подать знак своему шефу. В бешенстве глянул на живот, промокнул пальцами выступившую кровь, посмотрел. И рванул на Митяя.

Злость затмила ему глаза, и он не успел отреагировать на коварный удар. Толик метил прикладом в челюсть, но попал в горло. И очень удачно. Амбал схватился за шею, захрипел, остановился. А Толик ударил снова. В челюсть. И еще… Митяй пришел в себя и также набросился на бугая, раз ударил ножом, другой.

Верзила хрипел, бился в агонии, когда в дом вошел ничего не подозревающий Абхаз.

— Амранчик, ключи-и! — послышался нежный женский голос.

— Давай!

Абхаз шел вперед, а смотрел назад, еще и руку протянул, чтобы взять у своей женщины какие-то ключи. Он не сразу заметил Гарика, и это обернулось для него катастрофой. Гарик рубанул Абхаза рукоятью пистолета в висок, мощно ударил. Вор остался на ногах и даже вцепился в руку Гарика, но Толик не зевал, снова пустил в ход приклад. И бил до тех пор, пока Абхаз не упал. А Гарик бросился за убегающей женщиной, схватил ее во дворе под лай собаки, затащил в дом. Ошалевший от крови Митяй заносил нож над вором.

— Ты что делаешь? — крикнул он. — А деньги?

— Деньги! — иступленно протянул Митяй.

И, глянув на губастую блондинку, которую держал Гарик, как безумный улыбнулся:

— Баба!

А девушка хороша собой, пышные густые волосы, большие глаза, изящный носик, а губки… Можно не сомневаться. Гарик назовет ее рот рабочим. И не только назовет, но еще и воспользуется. Он уже с вожделением прижимал ее к себе. Платье на ней «сафари», несколько верхних пуговиц расстегнуты. Гарик смотрел на мертвого верзилу, а рукой мял девичью грудь.

Абхаза связали, бросили на диван к Хрусту, им занимались Митяй и Толик. А Гарик затащил блондинку в маленькую спальню, там примотал ее к железной кровати. И кляп в рот затолкал.

— Жди, я скоро! — услышал Толик голос Гарика.

Тот вышел из спальни и с ходу врезал Абхазу в челюсть. И этим не вырубил, а, напротив, привел в чувство.

— Гад ты! — просипел вор. — Знаешь, что это значит?

— Это значит, что твое слово больше ничего не значит!.. Где деньги?

— Какие деньги?

— А какие ты с Лепня за нашу водку получил!

— Я получил?.. Ну, что-то получил. На общак… Ты что, с общака деньги взять хочешь? Да ты еще и крыса!

— Ты на общак взял, а еще кто берет?

— Кто берет, тот и дальше брать будет. А ты все, ты покойник, тебе только вешаться.

— Доронин берет? Много у него?

— Никогда не видел больных на голову покойников, — засмеялся Абхаз. — Обычно они спокойные, а ты как с Березанки[1] сбежал!

— Где общак? — заорал Гарик.

Судя по его поведению, он действительно тронулся умом.

— Ты реально псих! — качнул головой Абхаз. — Ладно, фуры с водкой по беспределу дернули. А баб в Завыселках зачем сожгли?

— И тебя сожжем! Живьем!

— Значит, кассу воровскую взять хочешь? — Абхаз в раздумье смотрел на Гарика. — Ну хорошо, скажу, где общак. И покажу.

— Ты не сказал, что отдашь! Покажешь, сказал, но не отдашь.

У Митяя дрожал голос от внутреннего перенапряжения. И пена на губах выступила. А руки по локоть в крови, причем в прямом смысле. Зрелище жуткое!.. Впрочем, Толика и без того лихорадило, зуб на зуб не попадал. Сквозь землю хотелось провалиться. В сознании болезненно пульсировал вопрос: что он здесь делает?

— А надо отдать! — зверем ревел Митяй.

— Отдам! — Абхаз вперил в него взгляд, демонстрируя твердость духа.

Но при этом забыл про мягкий живот, открытый для удара. В этот живот Митяй и ударил ножом. Бил, пока Абхаз не отдал Богу душу.

— Теперь ты!

Митяй схватил бледного как полотно Хруста, скинул с дивана на пол, занес над ним нож. Кровь стекла с клинка и капнула ему в глаз.

— Не убивай, не надо!

Хруст не мог закрыть живот руками, но подтянул к нему ноги. И в ужасе зажмурился. Жалкое подобие человека. Перед лицом зверя.

— Где деньги?

— В сарае, дрова там, за