Спутник бросает тень - Анатоль Адольфович Имерманис

Терпение Муна иссякло.

— Я пригласил вас не болтать, а исполнить свой долг. Узнаете? — И, схватив араба за плечи, он повернул его к миссис Лановер.

— Узнаю, вы мне его уже второй раз в нос тычете, а на крыше был другой, неужели я не могу отличить порядочного человека от какого-то оборванного цветного, тот хотя бы одет был по-человечески...

— В первый раз вы сказали, что не разглядели его внешности.

— Ну и что, я думала, вы о человеке будете говорить, а сами суете под нос какого-то цветного...

— Вот что, миссис Лановер, предупреждаю вас! У нас имеются неопровержимые доказательства, что это тот самый человек.

— Вот что, инспектор, кто из нас видел человека на крыше, вы или я, если вы, так разбирайтесь сами, хватит мне выслушивать грубости от моих жильцов! — И миссис Лановер, воинственно взмахнув зонтиком, поплыла к выходу, величественная, как стопушечный фрегат.

На пороге она остановилась:

— Да, совсем забыла, моя приятельница Ролли приглашает вас на спиритический сеанс, мы собираемся вызвать дух Смита и...

— Передайте моей тетушке, чтобы она лучше вызвала психиатра!

— С вами я не разговариваю, Ролли уже предупредила меня, что вы такой безбожник, что не верите не только во всевышний промысел, но и в духов, я обращаюсь к вам, молодой человек, да, да, к вам! — для ясности миссис Лановер устремила палец на Дейли. — Вы выглядите куда умнее, каждую субботу мы собираемся у меня, нам нужен человек, который лично видел Смита...

Не успела захлопнуться за нею дверь, как вбежал Грэхем, сияя подобно рождественской иллюминации. В одной руке он нес вечную ручку, в другой фотографии.

Мун вгляделся — отпечатки на обеих фотографиях были абсолютно идентичны.

Инспектор повернулся к арабу:

— Вот, полюбуйся на свою подпись!

Он швырнул фотографии на стол — именно таким жестом игрок выкладывает припрятанные козыри.

— Подпись? — на лице Ахмеда эль Ваади было явное недоумение.

— Да, да, твоя подпись, которую ты оставил на ручке окна в квартире Смита. Посмотри!

Ахмед эль Ваади машинально протянул руку. Ту самую, в которую он брал вечное перо. И тут Мун увидел нечто такое, что привело его в ярость. Кинув на Грэхема испепеляющий взгляд, он крикнул:

— Уведите задержанного!

Полицейский вышел из оцепенения, молниеносно защелкнул наручник, пристегнув руку араба к своей руке, и выдернул его из комнаты, как пробку из бутылки.

— В чем дело? — удивленно спросил Грэхем. — Разве отпечатки?..

— Вам можно доверить только снимать отпечатки у духов тетушки Ролли! И вы считаете, что это палец араба?!

— Я не понимаю...

— Отпечаток какого это пальца?

— Большого, разумеется...

— А у этого Ахмеда на большом пальце асфальтовая нашлепка. И, к сожалению, я заметил это только сейчас... Вот, вот, глядите!

Грэхем и Дейли нагнулись над снимком. Там, где была асфальтовая нашлепка, должно было быть темное пятно, а между тем все линии были резкие и четкие. Загадку удалось разрешить только после того, как окончательно сбитый с толку Грэхем сбегал в лабораторию и доставил остальные фотографии.

Оказалось, что на вечной ручке имелись следы трех человек. Тут же обнаружив те, которые совпадали с отпечатками на ручке окна, Грэхем, торжествуя победу, не придал значения остальным. Один отпечаток принадлежал хозяину пера — Муну. Второй египтянину — об этом неопровержимо свидетельствовало черное пятно посреди пальца. По концентрическим линиям этот отпечаток резко отличался от тех, что были найдены в квартире Смита. А третий?

Неожиданно Грэхем ударил себя по лбу:

— Инспектор! Это же неожиданная удача. Поскольку отпечатки совпадают, — значит, то самое лицо, которое закрыло окно у Смита, сегодня держало ваше перо. А это доказывает только, что...

— Троллоп! — вскипел Мун. — Где у вас были глаза, Дейли? Почему вы позволили ему совать повсюду свои лапы в квартире Смита?

Некоторое время длилось молчание.

— Ну что ж, Дейли. Подведем черту. Лановер его не опознала, отпечатки не совпадают. И все рушится. Всё его «не знаю» объясняются очень просто — человек не умеет читать. А это, — и Мун указал на пустой графин, — доказывает, что он не лжет. Такое мучительное похмелье трудно инсценировать.

— Отпадает и другое.

— А именно?

— Если он не умеет читать, то не мог бы прочитать объявление. Газета, найденная в квартире Смита, принадлежала кому-то другому...

— Допустим. Но что это за странный тип, который почему-то сам не может бросить письмо в ящик?.. Что-то с этим арабом не совсем ясно. Держать его дальше трудно — нет оснований. Да и смысла в этом нет. Лучше выпустим, не теряя из виду. Думаю, это даст нам больше. Готов поспорить.

— Принимаю! На сколько?

— Откуда это у вас такая неожиданная уверенность, сержант?

— Почему неожиданная? Я с самого начала, то есть как только его поймали, знал, что убийца Смита не этот араб. Хотел лишь убедиться в этом.

— Знали? Откуда? Он что же, сам вам это рассказал? — фыркнул Мун.

— Почти. Ведь он не курит. А тем более «Симон Арцт».

8

Убийство на улице Ван-Стратена привлекло своей таинственностью внимание публики. Помещенные в газетах фотографии Смита и просьба присылать сведения о его личности, занятиях, деловых и личных связях остались без отклика.

С того времени, как имя Муна прозвучало в связи со «Смертью под душем» (так назвала это дело одна из самых распространенных газет), возобновился поток писем. В основном это были прежние угрозы по адресу человека, осмелившегося арестовать убийцу Фрэнка Уэллингтона. В большей части писем прямо высказывалось, что Мун способен хватать только порядочных людей, которые вступаются за честь белой женщины и не думают укрываться от общества, целиком стоящего на их стороне, а когда дело доходит до серьезных преступников, то тут Мун проявляет подозрительную пассивность.

Но среди груды этих писем оказалось одно довольно своеобразное. Необычность его была хотя бы в отсутствии эпитетов и краткой деловитости:

«Вы зашли в тупик. Убийц «Смита» нужно искать совсем B другом направлении. Перечитайте политические процессы за последнее время. Там и схватите нить. Ваш благожелатель».

Странное письмо. Какой-то трюк? И почему «Смит» в кавычках? Неужели его зовут иначе?

Мун пожал плечами и принялся за утренние газеты. Полемика по поводу