Дом с химерами - Иваниченко Юрий Яковлевич

Поток вопросов Роберто пресёк царственным жестом и полез под стойку, в свой рюкзак. Порывшись в содержимом рюкзака, он выставил на столик мятую жестяную банку консервов.

Томаты. Бракованные или просто неприглядного товарного вида? Точилин с Кононовым обменялись недоумевающими взглядами.

– И что?.. – обратился было Арсений за разъяснениями, но наткнулся на такой увлечённый взгляд Роберто куда-то за свою спину, что поневоле и сам обернулся.

До вожделенной урны с прахом курицы оставался всего какой-то шаг, когда…

– Вильгельм! – громогласно окликнул дога гранд-бас. – Кэджа!

Дог упал замертво.

– А что такое «кэджа»? – невольно отвлёкся от допросной темы Арсений и обернулся на… пустое место, занятое только мятой банкой медного отлива.

– Это блюдо такое корейское, вроде как суп из собачатины, – сообщила официантка, оказавшаяся поблизости. – Им собачий пастух их так пугает.

Она кокетливо поправила кокошник, игриво заколотый на золотых кудряшках, и одёрнула под нейлоновой курткой передник.

– Кто? – посмотрев на неё и вновь пустое место из-под бомжа, переспросил Арсений.

– Этот, – кивнула на то же место девушка. – Его же корейцы нанимают, чтобы он собак по помойкам пас и от живодёров из ЖКХ охранял, чтоб не задрали задурно. Ещё что-нибудь брать будете? Свободная касса… – кося из-под золотых кудряшек на Арсения, девица призывно зашуршала мятыми купюрами в кармашке передничка.

– Как ты думаешь, что «нефте-бас» хотел нам этим сказать?.. – взвесил банку Кононов на ладони уже на обратном пути.

– А думаешь, что-то хотел? – с сомнением отозвался Точилин.

– Ну, не за водку же он с нами расплатился просроченным… – Ильич запнулся, разглядывая на дне банки штамповку срока годности. – Погоди-ка!..

– Что?

– Да это же послание!

– Куда? – по-прежнему равнодушно поинтересовался Арсений.

Вместо ответа Кононов подсунул ему под нос чёрный трафаретный оттиск на дне банки: «МО РФ. Зак. ВО. зак 02.02.12» – прочитал Арсений сквозь маслянистые разводы складского солидола.

– Закавказский военный округ, закладка стратегического запаса, дата, – легко расшифровал капитан милитаристскую абракадабру. – Это значит…

– Что нам надо срочно связаться с моим человечком в УБЭП, – живо подхватил ст. лейтенант. – И выяснить, кто сейчас сбывает в Москве неликвиды из стратегических складов ЗакВО…

– Это значит, – отмахнулся от его фантазий Точилин, – что надо пойти на свалку, где наш Сусанин собачий набрался этой гадости, и осмотреться там как следует. На предмет? – Он посмотрел на подчинённого.

– На предмет кавказского следа? – предположил тот и сам же и подтвердил: – Ну да. Фадея же грохнули с кавказским акцентом, но…

– Что «но»?

– Но почему тогда томат, а не, скажем, «Лечо»? – переспросил Кононов.

– Потому, что «Лечо» не кавказская кухня, а венгерская.

– А-а… А как правильно, если по-кавказски?

– Сациви…

«Сациви ещё ест – 100 руб.» – обнаружился искомый кавказский акцент в конце прейскуранта, намалёванного на внушительных железных дверях мелом: «Тушенка гов. – 200 руб. Тушенка гус. – 200 руб. Тушенка свин. – 200 руб. Тушенка кур. – 200 руб.».

«Торговый склад Абреков» – подняв головы, прочитали полицейские неумелую вывеску над бронированными дверями.

«Абрек позвони Руслану!» – справа от двери нацарапано ножом по штукатурке.

«Бомбоубежище» – еле заметный трафаретный указатель слева, и «Go home!» – в самом низу, баллончиковым граффити, и отчего-то готическим шрифтом.

– Вот тебе и гнездо здешних горных орлов…

Глава 11. Абрек многоликий

«Гнездо» было свито всё в том же многострадальном доме Шатурова, на дальних задворках. И, как и предполагал капитан Точилин, связь его с близлежащей помойкой была самая очевидная. Картонные, самого разнообразного формата коробки, деревянные овощные ящики, полупустые и почти полные мешки круп, видимо, совершенно неликвидных ввиду перенаселенности грызунами, макароны, по той же причине ставшие макаронами «по-флотски», – всё это явно было выброшено из дверей бывшего бомбоубежища. Значит, «собачий пастух» и впрямь «оказал содействие следствию».

Ст. лейтенант Кононов подкрался к бронированной двери, избегая попасть в поле зрения дверного глазка, больше похожего на танковый триплекс, и загремел в неё кулаком. Только после чего спросил у старшего:

– А ну как откроют?

Но было уже поздно. С той стороны лязгнули рычаги ригелей, застонал винт герметизации, и дверь со скрежетом отворилась вовнутрь.

– Где вы, тать, лазаете! – раздался в темноте образовавшегося проёма сердитый гортанный голос, и из темноты Кононову всучили картонный пак, звякнувший консервами: «Тушенка свиногов.», если верить надписи.

Несколько озадаченный, Ильич принял тушенку загадочного зверя и, подумав, отнёс её на помойку. Из дверей бомбоубежища высунулся мосластый кулак с волосатыми костяшками фаланг и помахал листком накладной.

– Распишись! Руслан сказал, выручку привезёте в…

Обладатель кулака не договорил, ошеломлённый появлением на своём запястье стального браслета наручников.

– Управление по борьбе с экономическими преступлениями, капитан Точилин! – объявил Арсений и рывком вытянул кладовщика наружу.

Фигурант оказался нетипичный для представителей кавказской преступности, какой-то библейский фигурант. Заросший по самые скулы смоляной щетиной, с нечесаными лохмами страстотерпца до плеч, иконописными тенями под глазами и страдальческим изломом бровей. Набрось на него домотканую хламиду вместо концертного фрака – вылитый библейский пророк; хотя и чёрный грачиный фрак с белой манишкой – тоже для кладовщика продуктового склада казались как-то не очень…

– Почему преступлениями?! Зачем преступлениями?! Слушай, Руслан очень обидится! – сразу же пророчествовал пророк. И как-то чересчур горячо и суетно для оракула посыпал откровениями с самым рыночным кавказским акцентом: – Руслан всем платил! Руслан всё купил! У нас всё ест. Аренда ест, санэпидстанция ест, префектура ест, и «Николай Иванович» тоже ест…

– А… Володя тут тоже питается? – спросил Арсений, не сразу припомнив имя «секьюрити», похищенного у них вчера из машины путём контузии водителя. – В смысле Вовик есть?

– Слушай, всё ест! И Вовик ест, и Марина Васильевна ест! – запальчиво, присовокупил кавказец похищенного «секьюрити» то ли к налоговому алиби, то ли к разрешительной документации. И только потом спохватился: – Вовик? Вам Вовик нужен?! Слушай, почему сразу не сказал? Зачем пугал?.. Нет Вовика.

Тарахтя, как продавец дынь, кладовщик во фраке неутомимо вырывался из наручников обратно в убежище, точно крыса в свою нору, да только вот мышеловка на лапе никак не пролазила. Сжалившись, Арсений протиснулся вслед за ним в дверь, которую кавказец запер сразу же, как только все трое оказались внутри, в полутёмных катакомбах, заставленных штабелями коробок и ящиков. Оказавшись в спасительной норе, кладовщик тут же завернул рычаги запоров и закрутил стальной винт герметизации, не обращая внимания на неудобство, которое причинял ему висевший на руке Точилин.

Вопросительно переглянувшись с Кононовым и не найдя пояснений действиям кладовщика, Арсений пожал плечами и вернулся к теме допроса.

– И где Вовик?

– А?.. – не сразу, словно забывшись, откликнулся кавказец. – Вовик?.. – Он выдернул из-за борта фрака белый платок и промокнул лоб под слипшимися космами чёрных волос.

– Давай-давай, вспоминай, пока мы добрые, – поторопил его капитан.

– Вовик, Вовик… – пробормотал пророк во фраке рассеянно. – Слушай, откуда я знаю, где ваш Вовик? – вдруг взорвался он так, что даже улетучился всякий «кавказский» акцент. – Натворил неизвестно чего этот ваш Вовик, а я теперь отвечай?! – Он присел на угол фанерного ящика «сухофрукты» и в отчаянии схватился за голову. – Год бизнес на ноги ставил, префектуру покупал, налоговую покупал, на рынке авторитет зарабатывал. Вовика вашего нанял для солидности – в униформе, с пистолетом и мордой дружинника. Скажу Руслану, он его, собаку, на анатомический атлас порежет… – добавил кавказец угрозу, но как-то запоздало, неубедительно и терминологически сомнительно.