Послушай меня - Тесс Герритсен

Он направляется на кухню, оставляя меня одну в гостиной. Я иду прямо к окну, выходящему во двор с его стороны, но оттуда вид на дом Гринов ничуть не лучше, чем из передних окон, потому что и с этой стороны жалюзи закрыты. Я отступаю и чуть не спотыкаюсь об одну из гантелей Джонаса. Гири разбросаны по всему полу, и в воздухе пахнет потом смешанным с одеколоном. На стенах нет ни картин, ни произведений искусства, только телевизор с большим экраном, шкаф с электроникой и книжный шкаф с DVD-дисками и военными книгами.

— Вот так, соседка! — говорит Джонас, босиком возвращаясь в комнату. Его ступни огромны, и их размер на мгновение отвлекает меня, поэтому я сначала не замечаю, что он держит два стакана с виски со льдом.

— Нет, спасибо, — говорю я.

— "Но это отличнейший виски, прямиком из Шотландии. Даже твоя соседка Агнес положила на него глаз."

— "Вы с Агнес пьете вместе?"

— "Я не делаю различий по возрасту. Мне нравятся все дамы." Он протягивает мне бокал и подмигивает.

— "Еще слишком рано, Джонас."

— "Сейчас где-то пять часов."

— "Давай, не сейчас."

Он вздыхает и ставит предназначенный для меня стакан на кофейный столик. — "Так зачем ты здесь, Энджи? Если не повеселиться с вашим покорным слугой?"

— Честно?

— "Само собой"!

— От тебя можно рассмотреть задний двор Гринов.

— "Ну и что?"

— Мне нужно знать, что они замышляют.

— "Зачем?"

— «Потому что у меня есть предчувствие на их счет, и очень нехорошее предчувствие. Там все утро сверлят и долбят. Я просто хочу заглянуть через забор и узнать, что они задумали».

— А потом ты выпьешь со мной?

— “Конечно, конечно”, - говорю я, но на самом деле думаю не о последствиях этой выпивки; мне просто хочется побыстрей посмотреть, что происходит по соседству.

Джонас ведет меня через кухню и через заднюю дверь в свой внутренний дворик. Он мало что сделал со двором с тех пор, как купил его, и он выглядит почти так же, как и тогда, когда здесь жили Дейли: заросший сорняками газон, цементный дворик, газовый гриль и несколько неухоженных кустарников по периметру. Единственное новое дополнение - сарай для инструментов. Дейли огородили двор, чтобы их золотистый ретривер не убежал, но этой собаке все равно регулярно удавалось ускользнуть. Забор из красного дерева все еще в хорошем состоянии, и теперь он увенчан новой решеткой, закрывающей мне вид на двор Гринов.

— “Это ты установил решетку?” Спрашиваю я Джонаса.

— “Нет. Сосед повесил ее вчера. Я пришел домой из продуктового магазина, и вот оно. Вообще-то, она выглядит довольно стильно, как считаешь?”

За соседской дверью завывает дрель, затем снова начинается стук молотка.

— Я ничего не могу разглядеть, - бормочу я.

— “Хочешь подсмотреть? Что ж, это можно устроить.” Джонас ныряет в свой сарай для инструментов и появляется со стремянкой. Он прислоняет ее к забору. — “Моя госпожа”.

Несмотря на то, что он расположился как раз в том месте, чтобы пялиться на мою задницу, я взбираюсь по лестнице и осторожно поднимаю голову, чтобы заглянуть через забор. Первое, что я замечаю, - это открытый люк в подвал и прислоненный к стене мешок с цементом. Затем я смотрю на окна верхнего этажа, выходящие на задний двор, и вижу причину всех этих ударов молотком и сверления.

Решетки. Мэтью Грин устанавливает на окнах решетки.

Он уже установил их на первом этаже, а теперь перешел наверх, где его ящик с инструментами теперь стоит открытым на балконе. Я смотрю на эти решетки, гадая, зачем он это делает. Он что, так боится, что кто-то вломится к нему в дом? Что такого ценного находится в этом доме, что он чувствует необходимость превратить это место в Форт-Нокс?

И тут меня осеняет леденящая мысль. Что, если решетки предназначены не для того, чтобы не впускать посторонних, а для того, чтобы удерживать кого-то внутри? Я думаю о его жене. Почему мы никогда не видим его жену?

Внезапно балконная дверь открывается, и выходит Мэтью Грин. Я пригибаюсь, пока он меня не увидел.

— «Что? Что там?” - шепчет Джонас.

— “Ты просто не поверишь”.

— “Дай мне посмотреть”.

Джонас, может, и крепко сбит, но он ненамного выше меня, так что мне приходится слезть со стремянки, чтобы дать ему взобраться на нее. Он бросает один взгляд и тут же снова пригибается.

— “Кажется, он меня заметил”, - говорит Джонас.

— ”Вот черт".

Мы оба прижимаемся к забору, прислушиваясь. На соседнем дворе стало совершенно тихо, и мое сердце глухо стучит, когда я напрягаюсь, чтобы прислушаться. Проходит несколько минут, и дрель снова начинает выть.

Я отталкиваю Джонаса в сторону и забираюсь обратно на лестницу, чтобы еще раз взглянуть. К моему облегчению, Мэтью во время работы стоит ко мне спиной, поэтому он не может видеть меня, занимаясь установкой новой решетки из кованого железа на балконное окно. Что-то привлекает мое внимание, что-то, что я вижу только тогда, когда Мэтью Грин наклоняется вперед, доставая что-то из своего ящика с инструментами. Внезапно пошатнувшись, я хватаюсь за забор, чтобы не упасть, и не успеваю среагировать, когда он внезапно поворачивается и пристально смотрит на меня.

Прямо на меня.

Застигнутая врасплох, я могу только смотреть на него в ответ, это длится несколько секунд. Я все еще смотрю, когда он возвращается в свой дом и закрывает дверь.

Мои ноги дрожат, когда я слезаю со стремянки.

— "Что ты там увидела?" — говорит Джонас, хмурясь. — "На тебе лица нет!"

— "Мне нужно срочно позвонить дочери".

Одиннадцать

Джейн

Средний американский пользователь сотового телефона отправляет или принимает 250 звонков в месяц, и в этом отношении София Суарес была совершенно среднестатистической, судя по журналу вызовов за предыдущий год. Джейн сидела за своим столом, просматривая звонки за год, ища любую запись, которая выделялась бы как необычная, любое имя, которое вызвало бы в ее голове предупреждающую вспышку, но ничто не привлекло ее внимания. Были неоднократные звонки в больницу "Пилигрим", где она работала, в парикмахерскую и компанию по выпуску кредитных карт, сантехнику и автомастерскую. А до ноября прошлого года - многочисленные сообщения ее мужу Тони. Картина показывала жизнь обычной женщины, которая делала